Записки, поданные Лорис-Меликову маркизом Велепольским, Б. Чичериным и А. Градовским — о сохранении самодержавия. Вопрос пока оставлен открытым. Лорж-Меликов еще надеется на «совещательную комиссию представителей»…

После 1 марта градоначальником назначен

Н. П. Баранов (скоро сменен). В конце апреля уже участь народных представителей и Лорис-Меликова решена.

Избран, однако, лозунг славянофилов: «самоуправляющаяся местная земля с самодержавным царем во главе». Впервые в России выходит в отставку не только «премьер», но и его «кабинет» (Абаза, Милютин, позже Сабуров).

Министр внутренних дел — граф Игнатьев. «Мечты» земцев. Вызов Игнатьевым «сведущих людей» не вызвал сочувствия земцев. Коронация (1883).

Министр внутренних дел — Толстой (во главе — Победоносцев, их поддерживает Катков), — свергают Игнатьева и Скобелева (поддерживаемых И. Аксаковым).

Восьмидесятые годы и первая половина девяностых.

Манифест 29.IV.1881 — о неуклонном охранении самодержавия.

14. VIII.1881 положение об усиленной и чрезвычайной охране.

1882 — временные правила о евреях (черта оседлости установлена).

1882 — временные правила о печати.

1 августа 1884 — университетский устав.

Преобразование военных гимназий в кадетские корпуса, правила о народных библиотеках-читальнях, воспрещение выдачи раз <личных> книг и журналов в публичных библиотеках, учреждение церковно-приходских школ.

Земские начальники («близкая к народу твердая правительственная власть»).

Изменение судебных установлений (относительно суда присяжных).

1889. Уничтожение (почти) выборности мирового суда.

1890. Новое положение о земских учреждениях.

1892. Новое городовое положение. Преследования крайних партий.

На докладе министра внутренних дел о (непринятом) адресе тверского земства (1894) Николай II написал: «Я чрезвычайно удивлен и недоволен этой неуместной выходкой 35 гласных губернского земского собрания».

17 января 1895 — прием депутаций. Государь прочел речь: «… Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления; пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель».

Мих. Лемке. Политические процессы Михайлова, Писарева и Чернышевского (по неизданным документам). СПб., 1907 (изд. Поповой).

Было в первых пяти книгах «Былого». Здесь напечатаны (с пропусками) прокламации 60-х годов — «К молодому поколению», «Молодая Россия», «Предостережение» (по поводу петербургских пожаров 1862), «Воззвание к барским крестьянам».

«Вестник Европы» 1878 г., № 1. Статья «Официальная Турция в лицах». Автор (В. И. Смирнов) пишет буквально то, что писали о японцах после войны (о том, что турки, которые казались прежде «отребьем мира, жалким исчадием человеческого рода», «показали себя не только отчаянными воителями, но и вооруженными превосходным оружием, ловко им управляющими, выставили замечательных полководцев, доказали полную самоотверженность…»).

«Вестник Европы», 1878, No№ 1 и 2. Стихи — Голенищева-Кутузова, Минского, «Ночи» Мюссе (С. Андреевский).

Письма Пушкина с предисловием Тургенева.

Корреспонденции Зола о французском театре и поэзии.

Роман Шпильгагена.

«Внутреннее обозрение» — о войне, о бюджете, о недостатках в армии, проявившихся во время войны, о небывалом внутреннем спокойствии в России.

Некролог Некрасова (27.ХII.1877).

«Обозрение военных действий».

Комедия Потехина, статьи Ореста Миллера, Сергеевича, повесть Г. Данилевского.

Корреспонденции Е. Утина из Болгарии.

Из следующих №№ 1878 г. («внутреннее обозрение» и др.). — Наша печать была относительно свободна, не подвергалась административным карам за то, что писала, что наши («Крынковские») ружья хуже турецких (Пибоди и Мартини), что в войсках недоставало теплой одежды, что перевозка раненых на простых телегах сопровождалась многими страданиями.

Большой перерыв — праздность.

16. XII.<1911>

«Сборник военных рассказов 1877-78 г.», 6 тт.

Подвигов наших волна Сказкой казарменной стала. (Беранже-см. т, V, стр. 11)

Из этого громоздкого издания, где жизнь преобладает над словами, я беру прежде всего — только европейскую Турцию, затем — только о выдающемся (просматривая бегло).

В глазах солдат и офицеров, возвратившихся с войны, еще стоят — раны, бледные лица, возбужденные глаза, зарева, белое знамя, взвившееся при свете пылающих соломенных избушек Горного Дубняка (V, 473).

Том III, стр. 267–268. Лейб-гвардии Гренадерский полк выступил из Петербурга в следующем составе:

Штаб и обер офицеров — 52.

Строевых нижних чинов -3.150.

Нестроевых -251.

В сражении под Горным Дубняком (12 октября) выбыли из строя (убиты и ранены) около трети нижних чинов и более половины офицеров.

24 февраля (1911)

У моего героя не было событий в жизни. Он жил с родными тихой жизнью в победоносцевском периоде. С детства он молчал, и все сильнее в нем накоплялось волнение беспокойное и неопределенное. Между тем близилась Цусима и кровавые зори 9 января. Он ко всему относился как поэт, был мистиком, в окружающей тревоге видел предвестие конца мира. Всё разрастающиеся события были для него только образами развертывающегося хаоса. Скоро волнение его нашло себе русло: он попал в общество людей, у которых не сходили с языка слова «революция», «мятеж», «анархия», «безумие». Здесь были красивые женщины «с вечно смятой розой на груди» — с приподнятой головой и приоткрытыми губами. Вино лилось рекой. Каждый «безумствовал», каждый хотел разрушить семью, домашний очаг — свой вместе с чужим. Герой мой с головой ушел в эту сумасшедшую игру, в то неопределенно-бурное миросозерцание, которое смеялось над всем, полагая, что все понимает. Однажды, с совершенно пустой головой, легкий, беспечный, но уже с таящимся в душе протестом против своего бесцельного и губительного существования, вбежал он на лестницу своего дома.

На столе лежало два письма: одно-надушенное, безграмотное и страстное… Потом он распечатал второе. Здесь его извещали кратко, что отец его находится при смерти в варшавской больнице.

Оставив все, он бросился в Варшаву. Одиночество в вагоне. «Жандармы, рельсы, фонари»… Первые впечатления Варшавы.

21 февраля 1913

Пролог («Жизнь без начала и конца»).

Глава I. Петербург конца 70-х годов. Турецкая война и 1 марта. Это — фон. Семья и появление в ней «демона». Скучая, увозит молодую жену в Варшаву. Через год она возвращается: «бледна, взмучена, ребенок золотокудрый на руках».

Глава II. Петербург 90-х годов. Царь. Тройки, вдова Клико. Воспитание сына у матери. Юность, видения, весенний пыл, роман (еще удачливый). Первая мазурка. Приближение революции, весть о приближающейся кончине отца.

Глава III. Приезд в Варшаву. Смерть отца. Тоска, мороз, ночь. Вторая мазурка. «Ее» появление. Зачат сын.

Глава IV. Возвращение в Петербург. Красные зори, черные ночи. Гибель его (уже неудачливый). Баррикада. Эпилог. Третья мазурка. Где-то в бедной комнате, в каком-то городе растет мальчик. Два лейтмотива: один — жизнь идет, как пехота, безнадежно. Другой — мазурка.

21. IX.1913

Дед светел. В семью является демон, чтобы родить сына (первый «отбор»).

Детство и юность сына. Розовый туман, пар над лугами. Любовь. Опять война — и за нею революция. Встреча — как рыцарь, закованный в броню, — лица не видно. Безумие холодной страсти, так и нет лица. Утром — записка: «Смертельно болен ваш отец».