3-14 ноября 1919 «Яблони сада вырваны…» Яблони сада вырваны, Дети у женщины взяты, Песню не взять, не вырвать, Сладостна боль ее. Август 1920 Две надписи на сборнике «Седое утро»
1 Вы предназначены не мне. Зачем я видел Вас во сне? Бывает сон — всю ночь один: Так видит Даму паладин, Так раненому снится враг, Изгнаннику — родной очаг, И капитану — океан, И деве — розовый туман… Но сон мой был иным, иным, Неизъясним, неповторим, И если он приснится вновь, Не возвратится к сердцу кровь… И сам не знаю, для чего Сна не скрываю моего, И слов, и строк, ненужных Вам, Как мне, — забвенью не предам. 23 октября 1920 2 Едва в глубоких снах мне снова Начнет былое воскресать, — Рука уж вывести готова Слова, которых не сказать… Но я руке не позволяю Писать про виденные сны, И только книжку посылаю Царице песен и весны… В моей душе, как келья, душной Все эти песни родились. Я их любил. И равнодушно Их отпустил. И понеслись… Неситесь! Буря и тревога Вам дали легкие крыла, Но нежной прихоти немного Иным из вас она дала… 23-24 октября 1920 Пушкинскому Дому Имя Пушкинского Дома В Академии Наук! Звук понятный и знакомый, Не пустой для сердца звук! Это — звоны ледохода На торжественной реке, Перекличка парохода С пароходом вдалеке. Это — древний Сфинкс, глядящий Вслед медлительной волне, Всадник бронзовый, летящий На недвижном скакуне. Наши страстные печали Над таинственной Невой, Как мы черный день встречали Белой ночью огневой. Что́ за пламенные дали Открывала нам река! Но не эти дни мы звали, А грядущие века. Пропуская дней гнетущих Кратковременный обман, Прозревали дней грядущих Сине-розовый туман. Пушкин! Тайную свободу Пели мы вослед тебе! Дай нам руку в непогоду, Помоги в немой борьбе! Не твоих ли звуков сладость Вдохновляла в те года? Не твоя ли, Пушкин, радость Окрыляла нас тогда? Вот зачем такой знакомый И родной для сердца звук — Имя Пушкинского Дома В Академии Наук. Вот зачем, в часы заката Уходя в ночную тьму, С белой площади Сената Тихо кланяюсь ему. 11 февраля 1921 Шуточные стихи и сценки Автопародии 1 За сучок сухой березы месяц зацепился, Слушает прохожих девок пенье. Бег минут топочущий вдруг остановился, Наступило вечное мгновенье. Вечность ли вздохнула над березами кудрявыми? Облака прозрачные на закат сбежали. Синих елок крестики сделались кровавыми, Крестики зеленые розовыми стали. Встал я и задумался над ярким мухомором. Что ж в груди затеплилось скрытое рыданье? Мне не стыдно плакать под небесным взором: В светлом одиночестве сладостно страданье. 2 Мне снилось недавно. Как будто в театральном Стою я коридоре, и во все концы Идут люди, люди. Отблеском печальным Озарялись лица, и я знал: это мертвецы. Были шедшие передо мной изящно одеты. Но мгновеньями из-под причесок сверкали черепа, Под шубами и ротондами чуялись скелеты, Шла, говорила, смеялась пестрая толпа. И я с нею слился, утонул в этом мертвом море. Белые саваны, погребальные венцы. Было скучно. Я смотрел в равнодушном горе, И всё двигались, двигались мертвецы. Января 1913 «Укрощение строптивой» (Составлено по трагедии Шекспира) Обстановка: «дежурный павильон», сооруженный по указанию Евтихия Карпова Она Зайди в хороший магазин (Ты слышишь, не в плохой, в хороший), Купи Агафьюшке калоши, А мне — коробочку сардин Копеек в шестьдесят — не больше (А то есть в рубль — ту не бери), А там, коль хочешь, до зари Строчи свои статьи о Польше, Забудь кузин, будь верен мне, Не трать так много — мы не Крезы. Ах, вот еще: купи поэзы На Петербургской стороне У букиниста. Требуй скидки Процентов в десять. Положи Дорогой эти две открытки В почтовый ящик. Прикажи Степану отнести картонки К Захаровым. Вотри очки Семену Ильичу Гребенке, Чтобы Трезоркины щенки Не околели слишком рано, А то — неловко нам сказать В глаза седому ветерану, Папаше… |
