23 октября 1907 7 По улицам метель метет, Свивается, шатается. Мне кто-то руку подает И кто-то улыбается. Ведет — и вижу: глубина, Гранитом темным сжатая. Течет она, поет она, Зовет она, проклятая. Я подхожу и отхожу, И замер в смутном трепете: Вот только перейду межу — И буду в струйном лепете. И шепчет он — не отогнать (И воля уничтожена): «Пойми: уменьем умирать Душа облагорожена. Пойми, пойми, ты одинок, Как сладки тайны холода… Взгляни, взгляни в холодный ток, Где всё навеки молодо…» Бегу! Пусти, проклятый, прочь! Не мучь ты, не испытывай! Уйду я в поле, в снег и в ночь, Забьюсь под куст ракитовый! Там воля всех вольнее воль Не приневолит вольного, И болей всех больнее боль Вернет с пути окольного! 26 октября 1907
8 О, что́ мне закатный румянец, Что́ злые тревоги разлук? Всё в мире — кружащийся танец И встречи трепещущих рук! Я бледные вижу ланиты, Я поступь лебяжью ловлю, Я слушаю говор открытый, Я тонкое имя люблю! И новые сны, залетая, Тревожат в усталом пути… А всё пелена снеговая Не может меня занести… Неситесь, кружитесь, томите, Снежинки — холодная весть… Души моей тонкие нити, Порвитесь, развейтесь, сгорите… Ты, холод, мой холод, мой зимний, В душе моей — страстное есть… Стань, сердце, вздыхающий схимник, Умрите, умрите, вы, гимны… Вновь летит, летит, летит, Звенит, и снег крутит, крутит, Налетает вихрь Снежных искр… Ты виденьем, в пляске нежной Посреди подруг Обошла равниной снежной Быстротечный Бесконечный круг… Слышу говор твой открытый, Вижу бледные ланиты, В ясный взор гляжу… Всё, что не скажу, Передам одной улыбкой… Счастье, счастье! С нами ночь! Ты опять тропою зыбкой Улетаешь прочь… Заметая, запевая, Стан твой гибкий Вихрем туча снеговая Обдала, Отняла… И опять метель, метель Вьет, поет, кружи́т… Всё — виденья, всё — измены… В снежном кубке, полном пены, Хмель Звенит… Заверти, замчи, Сердце, замолчи, Замети девичий след — Смерти нет! В темном поле Бродит свет! Горькой доле — Много лет… И вот опять, опять в возвратный Пустилась пляс… Метель поет. Твой голос — внятный. Ты понеслась Опять по кругу, Земному другу Сверкнув на миг… Какой это танец? Каким это светом Ты дразнишь и ма́нишь? В кружении этом Когда ты устанешь? Чьи песни? И звуки? Чего я боюсь? Щемящие звуки И — вольная Русь? И словно мечтанье, и словно круженье, Земля убегает, вскрывается твердь, И словно безумье, и словно мученье, Забвенье и удаль, смятенье и смерть, — Ты мчишься! Ты мчишься! Ты бросила руки Вперед… И песня встает… И странным сияньем сияют черты… Уда́лая пляска! О, песня! О, удаль! О, гибель! О, маска… Гармоника — ты? 1 ноября 1907 9 Гармоника, гармоника! Эй, пой, визжи и жги! Эй, желтенькие лютики, Весенние цветки! Там с посвистом да с присвистом Гуляют до зари, Кусточки тихим шелестом Кивают мне: смотри. Смотрю я — руки вскинула, В широкий пляс пошла, Цветами всех осыпала И в песне изошла… Неверная, лукавая, Коварная — пляши! И будь навек отравою Растраченной души! С ума сойду, сойду с ума, Безумствуя, люблю, Что вся ты — ночь, и вся ты — тьма, И вся ты — во хмелю… Что душу отняла мою, Отравой извела, Что о тебе, тебе пою, И песням нет числа!.. 9 ноября 1907
10 Работай, работай, работай: Ты будешь с уродским горбом За долгой и честной работой, За долгим и честным трудом. Под праздник — другим будет сладко, Другой твои песни споет, С другими лихая солдатка Пойдет, подбочась, в хоровод. Ты знай про себя, что не хуже Другого плясал бы — вон как! Что мог бы стянуть и потуже Свой золотом шитый кушак! Что ростом и станом ты вышел Статнее и краше других, Что та молодица — повыше Других молодиц удалых! В ней сила играющей крови, Хоть смуглые щеки бледны, Тонки ее черные брови, И строгие речи хмельны… Ах, сладко, как сладко, так сладко Работать, пока рассветет, И знать, что лихая солдатка Ушла за село, в хоровод! |
