Переночевав в пути, они утром подошли к калитке двора Коснячки. С бьющимся сердцем Люда толкнула дверь. Заржавевшие петли заскрипели, и обе женщины невольно вздрогнули.

Во дворе было пусто, глухо и печально. Не было даже собаки, которая когда-то с нетерпением ожидала прихода Люды и Добромиры. Весь двор зарос крапивой, она же красовалась и у частокола, сделанного из дубовых брёвен. Тропинка, ведущая к дому, тоже заросла; словом, везде было запущение.

Обе женщины подошли к дому.

   — Кончился сон, — сказала Добромира. — Пора приниматься за дело.

   — Да, ты права, мамушка, — вздохнула Люда.

И женщины принялись за работу.

Прошло много дней. Однажды ночью давно уже выпущенный князем на свободу Добрыня возвращался с Кожемякой в свою избу в лесу. Он шёл по пустынным улицам, избегая людских взоров. Проходя мимо калитки терема Коснячки, он вдруг увидел свет, мелькавший в окне. Будучи убеждён, что Болеслав увёз Люду с собой, Добрыня удивился и подошёл поближе. В этот момент в окне мелькнула тень, показалась рука и через минуту выглянула женская фигура.

Добрыня вздрогнул.

   — Люда, — прошептал он.

Он был зол на неё. Из-за неё он лишился княжеских милостей, был осмеян и унижен.

   — Хорошо, моя пташечка, я выкурю тебя отсюда! — покачал он головой и удалился.

Через несколько дней Добрыня вновь пошёл в город и зашёл на княжеский двор. Увидев князя, Добрыня бросился к его ногам и начал целовать землю.

   — Встань, встань, Добрыня! — сказал Изяслав.

   — Зачем пришёл?

   — Пришёл предупредить тебя, чтоб ты приготовился встретиться с врагом.

Князь вздрогнул, чего-чего, а неприятелей, у него было много.

   — О ком ты говоришь?

   — Болеслав уже прислал своих шпионов, верно, и сам скоро приедет.

   — Ты видел их!

   — Видел, милостивый князь.

   — И покажешь?

   — До самых ворот доведу.

Изяслав задумался.

   — Кто?

Колдун наконец встал и поклонился в пояс.

   — Ты знаешь Люду, милостивый князь? Ляшский король, отъезжая, прихватил её с собой, но не надолго: она уже вернулась и поселилась в своём доме.

   — Ну и что?

   — А чего она вернулась? Чтобы подговорить народ против тебя. Попомни мои слова, князь, вскоре вновь зазвенит вечевой колокол.

Изяслав сжал кулаки.

   — Тогда надо разорить это волчье гнездо.

Отпустив Добрыню, князь стал думать, что именно делать с Людомирой. Жажда мщения усиливалась с каждой минутой.

«Я велю изорвать её на куски и выбросить собакам и воронам на съедение, — свирепо думал он. — Пуст знает Болеслав, что его встретит в Киеве, если он посмеет протянуть руку за великокняжеским венцом».

Между тем Люда и Добромира не догадывались, что над ними нависло новое несчастье.

Однажды ранним вечером во двор терема Коснячки въехала толпа всадников, вооружённых топорами и мечами. Добромира выглянула в окно, с ужасом отскочила и перекрестилась. Она припомнила такую же толпу вооружённых всадников, которые год назад приехали схватить старого воеводу и отвести его на княжеский двор.

   — Уходи, моё дитя, уходи! — крикнула Добромира Люде.

   — Что случилось?

   — Княжеские конюхи уже на дворе. Уйдём скорее!

В этот момент дверь в комнату с шумом распахнулась и несколько человек показалось на пороге...

Женщины прижались друг к другу.

   — Что вам нужно? — дрожащим от страха голосом спросила Добромира.

   — Да не тебя, старая карга. — Вошедшие схватили Люду и начали отрывать от Добромиры.

   — Иди, иди, милая, — сказал кто-то. — Мы отведём тебя к ляхам, там тебе будет лучше.

Женщины не понимали, что происходит.

   — Чего? Зачем? — спросила Добромира.

   — Ты, старая, молчи! — отозвался другой. — Тебя не спрашивают... А зачем её ляшский король прислал сюда?

   — Король?.. Прислал?..

   — Ну да. А вы думали, что князь ничего не знает?

   — Да что вы! Никак, белены объелись! — вскричала мамка.

Конюхи повалили Люду на пол.

   — Волоки, волоки её!

   — Пусть головой выметет лестницу!

По лестнице её стащили на двор, связали руки и привязали позади седла так, что Люда, перегнувшись через лошадь, касалась волосами и руками земли.

   — Стойте, живодёры! — кричала Добромира. — Не мучьте её! Я пойду к князю. У него тоже есть дети, он смилуется, подождите!

   — Ступай хоть на все четыре стороны! — отозвался один из конюхов. — Нам нет дела до тебя, а уж мы знаем, что с ней сделать.

Добромира, заломив руки, плакала, умоляла и наконец наклонилась, чтобы поцеловать в лоб Люду и скорее бежать на княжеский двор.

Едва она прикоснулась губами к лицу девушки, как та открыла глаза.

   — Останься, мамушка, здесь, со мной, останься! — Она приподняла руки и ухватилась за шею мамки. — Не оставляй меня одну.

В это время ворота скрипнули, и отряд начал выезжать со двора. Люда продолжала держаться за шею мамки. Лошадь, на которой она была, двинулась за другими. Руки Люды стиснули шею мамки и потянули за собой старуху.

   — Оторвите эту старую колдунью! — крикнул кто-то.

   — Не время: соберутся люди. Она сама отстанет.

И отряд, окружив коня с девушкой, поехал прямо к Золотым воротам.

   — Только бы нам выехать на дорогу к Васильеву, — сказал кто-то.

   — Да пошто нам ехать на Васильев? Повернём сейчас на Шулявку.

И действительно, отряд выехал на песчаную дорогу, повернул к Шулявке, а затем рысью помчался на мост, перекинутый через Лыбедь. Ноги Добромиры тащились по земле, цеплялись о камни и ударялись о деревья, но старая мамка крепко держалась руками за плечи Люды.

Наконец их руки устали и они отпустили друг друга, старая мамка упала на землю. Бежавшие позади кони перепрыгнули через неё и помчались вперёд. Старуха только слышала бешеный топот и хохот конюхов. Отряд, проехав за густые кусты лозняка, исчез из виду.

Добромира полежала минуту на земле, затем вскочила на ноги и побежала за отрядом.

Миновав кусты орешника, отряд остановился.

   — Ну хватит, мы далеко за городом, — сказал начальник отряда. — Пора кончать с нею.

Конюхи отвязали от коня Людомиру; она еле дышала от боли и страха.

   — Ну, давай верёвки! — приказал чей-то голос.

Один из конюхов начал распутывать постромки. Другие подошли к лежащей на земле Люде, взяли её за ноги и потащили к коню.

Вдали показалась запыхавшаяся Добромира. Кто-то из конюхов обратил на неё внимание.

   — Вот живуча, — сказал он.

Конюхи подволокли Люду к рассёдланному и разнузданному коню, надели ей на одну ногу петлю из верёвки, а другой её конец крепко привязали к лошадиному хвосту.

В этот момент прибежала Добромира... Теперь она догадалась, каким образом окончатся страдания Люды.

Собрав все свои силы, она растолкала конюхов и грохнулась на землю возле Люды.

   — Уберите прочь старуху! — крикнул начальник.

   — Нет, нет! — воскликнула мамка — Я хочу умереть вместе с нею.

   — Уберите её!

Один из конюхов подошёл, схватил за руку и оттащил Добромиру в сторону.

Отряд разделился надвое, и в тот же момент раздался громкий свист, крик и посыпались удары на коня, к хвосту которого была привязана Люда. Конь не сразу двинулся с места; он скосил глаза, посмотрел на лежащую на земле Люду и захрапел. Затем он сделал прыжок и бросился через заросли и кусты.

Добромира с воем побежала за лошадью. До её слуха долетал хруст сухих веток, топот коня и глухой стук тела о землю и деревья.

Княжеские слуги сели на коней и по лесной дороге отправились к Лыбеди, куда побежала лошадь. Они обогнали Добромиру и поехали дальше, к мосту и мельнице на Лыбеди. Мост был узок и оканчивался плотиной, обсаженной по обеим сторонам ивами.

Едва они выехали на поляну, как заметили между вербами коня, а неподалёку от него — старого мельника, который осторожно приближался к животному. Верёвка, которой была привязана Люда, зацепилась за пень, и лошадь, вся в пене, как обезумевшая лягалась, хрипела и рвалась вперёд, подальше от своей страшной ноши.