В Южной Руси княжеская власть и земский строй существовали одновременно и разъединённо и так и не слились, не образовали единства. В Северо-Восточной Руси княжеская область поборола земский строй и подчинила его себе. В Новгороде же, обратно Суздалю, земский строй усилился за счёт княжеской власти. Эта самостоятельность Новгорода наложила на него свой особый отпечаток, сказалась во всём складе новгородской жизни.

Возвышение Суздаля столкнуло его с Новгородом. В Северной Руси оказалось два средоточия. Крепкий своей княжеской властью Суздаль и богатый, свободолюбивый Новгород. В облике Суздаля и Новгорода — глубокая разница. Суздаль — мужик залешанин, крепкий своей связью с землёй, медленным, но верным ростом из болот. В Новгороде есть крепость горожанина торговца, упрямого и свободолюбивого.

Новгород стал на пути Суздаля. Началась постоянная борьба суздальских князей с Новгородом. Эта борьба не похожа на южные усобицы. Это была борьба двух воль, двух упрямых стремлений.

Такова была историческая обстановка на Руси к началу 13-го века — времени рождения Св. Александра Невского. На юге — разрушающийся Киев, на севере — Суздаль и Новгород.

Св. Александр связан и с Суздалем, и с Новгородом. Поэтому его образ в детских и юношеских годах встаёт на фоне двух исторических картин: сермяжного, строгого, размеренного Суздаля и буйного, пёстрого Новгорода. И уже только в зрелых годах мы видим Св. Александра в ханской ставке в глубинах Азии, на перепутье русской истории, когда ему пришлось княжить в совсем новых, небывалых условиях и искать новых, неизведанных прежде путей.

Св. Александр Невский родился 30 мая 1219 года в уделе своего отца — Переяславле-Залесском.

Над впадением Трубежа в глубокое и волнистое Клещино озеро Переяславль белелся своим каменным собором Спаса Преображения — постройкою Юрия Долгорукого — четырёхугольным с тяжёлою главою на тонком барабане, с высокими узкими окнами, массивным и тяжёлым, но в котором уже сквозит будущая стройность суздальских храмов. Город окружали земляные валы и деревянные стены детинца. За стенами взгляд захватывал светлый круг озера, кайму поёмных лугов и леса и перелески, наступавшие на низменные и болотистые берега. У города на холме стоял Никитский монастырь. За три четверти века до рождения Св. Александра Невского переяславский купец Никита, стяжавший себе неправедное богатство, раскаялся в сотворённых неправдах и обидах, оставил дом и имущество и ушёл в этот монастырь спасаться на столпе. Там он прославился под именем Никиты Столпника.

Отец Св. Александра — князь Ярослав Всеволодович — сын Всеволода Большое Гнездо и внук Юрия Долгорукого — был типичным суздальским князем. В его образе уже слагается облик будущих скопидомных собирателей земли — московских князей. Некоторые черты особенно сближают Ярослава с его дядей Андреем Боголюбским. В их характере и во всём их образе чувствуется кровная, родовая связь. Они оба наиболее ярко воплотили особенности своего рода.

Основной чертой суздальских князей было глубокое и коренное благочестие. Они глубоко чувствовали красоту церковных служб, церковного пения и храмостроительства. Каждый из них оставил по себе храмы, которые он любил крепкой любовью, как своё творение и как свой дар Богу. Эта любовь сквозит в самих описаниях построения храмов. «Христолюбивый Князь Андрей уподобился царю Соломону и доспе в Володимере церковь камену соборную святыя Богородицы, пречудну вельми и всеми розличными виды украси ю от злата и сребра и пять верхов ея позолоти, дери же церковныя трои золотом устрой, каменьем, дорогим жемчугом украси ю многоценным и всякими узорочьи удиви ю, и всеми виды и устроением подобна бысть Соломонови святая святых». Андрей Боголюбский приходил по ночам в любимый Боголюбский храм Рождества Пресвятой Богородицы, зажигал свечи и долго стоял посреди полутёмной церкви, любуясь её росписью, полом, измощенным мрамором красным, разноличным, блеском изукрашенной драгоценными камнями и жемчугом ризы на чудотворной иконе. Перед утренней Андрей первый приходил в церковь и сам затеплял свечи и лампады. Часто он вставал ночью до петухов и приходил слёзно молиться перед иконой. То же благочестие отличает и Ярослава. О нём летопись говорит как о просветителе Корелии, где он крестил «мало не вся люди». И весь быт княжеской семьи, в которой родился Св. Александр, был проникнут глубоким и исконным благочестием.

Эта любовь к церкви и понимание церковного благолепия была у тех суздальских князей, которые в своей политике выступают кремнёвыми, подчас чёрствыми владетелями. Только в церкви раскрывалось и размягчалось их сердце. Окружающая жизнь была иной. И они обращали к ней иное лицо. Пролежавши ночь перед иконой со слезами умиления, Андрей или Ярослав выходили утром из храма властными и суровыми князьями-самодержцами.

Суздальские князья-хозяева держали землю крепкой рукой, и для многих эта рука была тяжёлой. В них чувствуется тяжёлая, но верная поступь, знающая, куда она направляет шаги. Они умели смиряться и выжидать. Но, выжидая, они не забывали. Их отличает незабывчивость, подчас злопамятность. В своих войнах они предпочитали медлить, утомлять противника, пользоваться распутицами, разливами рек, холодами. Но, раз уверившись в победе, они шли решительно и становились беспощадными к врагам. На большинстве суздальских князей и, главным образом на Андрее и Ярославе, лежит печать медлительности, тяжести, расчётливого взгляда.

Но эта медлительность не была равнодушием или апатичностью. Под этой сдержанностью лежит большая страстность, большое властолюбие. Андрей в молодости любил врываться в самую гущу сечи и рубился, не замечая, что с него сбивали шлем. Вся его жизнь — это прорывы страстности и честолюбия через внешнюю оболочку выдержки. Вспышки необузданной натуры и сгубили его.

Ярослава отличает та же страстность. В свои молодые годы он вполне отдался ей, пошёл на Мстислава с новгородцами на старшего брата, не слушая доводов своих бояр и самонадеянно отвергнув предложение мира. Липецкий разгром и изгнание из удела послужили ему уроком на всю жизнь. Он сделался выдержанным и расчётливым.

Глубоко верующий, благочестивый, суровый и замкнутый, с прорывами гнева и милосердия, — таким встаёт перед нами образ отца Св. Александр.

О его матери — княгине Феодосии — известно очень мало. Летописные сказания противоречивы даже в указаниях того, чьей она была дочерью. Её имя изредка и кратко упоминается в летописи и всегда только в связи с именем мужа или сына. Житие называет её «блаженной и чудной». У неё было девять человек детей. Через житие Св. Александра она проходит тихой и смиренной, отдавшей себя своему женскому служению.

Св. Александр вырастает из своего рода. Вместо неподвижной, медленной тяжести характера отца и дедов в нём есть ясность, лёгкость сердца, быстрота мысли и движений. Но он унаследовал от них серьёзность взгляда, сдержанность и умение переживать и таить в себе свои думы. Во всей своей деятельности он является преемником суздальских князей, ни в чём не ломает родовых традиций, лишь преображая их благоуханием своей святости.

Прямые сведения о детстве Св. Александра очень скудны. Но летописные сведения, намечающие внешние вехи его жизни, рассказ жития и сведения о воспитании княжичей восстанавливают обстановку его детства.

До трёх лет Св. Александр, как и все княжичи его времени, жил в тереме, при матери. В этих годах, по-видимому, была детская тишина, отгороженность от мира. Кругом были только княгинины покои, внутренний быт семьи и церковь.

По достижении трёх летнего возраста над Св. Александром был совершён обряд пострига. После молебна священник, а может быть и сам епископ, первый раз обстриг ему волосы, а отец, выведя из церкви, впервые посадил на коня. С этого дня он был взят из княгинина терема и сдан на попечение кормильцу или дядьке — ближнему боярину.

После пострига начиналось воспитание, которое вёл кормилец. Воспитание заключало в себе две стороны: обучение грамоте и письму по Библии и Псалтири и развитие силы, ловкости и храбрости. Княжича сызмала брали на лов. Со своего коня он видел облавы на туров, оленей и лосей. Потом, когда он подрастал, его приучали поднимать с рогатиной медведя из чащи. Это была опасная охота. Но и впереди княжича ждала опасная жизнь. Молодые князья рано узнавали жизнь со всей её суровостью и грубостью. Иногда уже шести летних княжичей брали в поход. Поэтому для них с молодых лет, наряду с играми, благостью церковной жизни и тишиной терема, были ведомы война, кровь и убийство.