Графство Фландрия, располагавшееся на территории современной западной Бельгии, переживало в XII-XIII вв. период бурного экономического роста. Повсеместным спросом пользовались изделия фландрских суконных мануфактур; торговля шерстью и другой текстильной продукцией способствовали всемерному процветанию графства, особым богатством и могуществом в пределах которого пользовались прежде всего торговые города Брюгге, Ипр, Аррас и Гент. Однако именно там к началу XIV в. особенно обострилась социальная напряженность. С одной стороны, городские общины (коммуны) в целом стали проявлять все большее недовольство налоговой и репрессивной политикой графа Фландрского. С другой – все более укреплявшие свои экономические позиции фламандские ремесленники и купцы вступили в затяжной конфликт с безраздельно господствовавшими прежде во всех сферах городской жизни знатнейшими («патрицианскими») родами, требуя от патрициев уступить им часть постов в сфере городской администрации и дать им  возможность участвовать в политической жизни. Воспользовавшись конфликтной ситуацией, сложившейся во фландрских городах,  французский король Филипп IV Красивый в 1300 г. оккупировал всю Фландрию. Формально Фландрия на протяжении всего периода развитого Средневековья считалась частью Французского королевства, но, тем не менее, графству удавалось фактически пользоваться почти что полной независимостью. Теперь же ему предстояло, в связи со своим завидным экономическим потенциалом, превращавшим его во все более вожделенный источник доходов французской короны, быть полностью интегрированным в состав Французского королевства. Таким образом, возглавлявшаяся ремесленниками-сукноделами и купцами борьба фламандцев против «своего собственного» городского патрициата слилась воедино с борьбой против интересов французской короны. В мае 1300 г. под лозунгом: «За равенство, братство и свободу» (почти шестью столетиями позднее, в несколько иной последовательности, взятым на вооружение Французской революцией!) восстали граждане города Брюгге. Они перебили всех находившихся в городе французов и многих патрициев, ориентировавшихся на французского короля. Примеру мятежного Брюгге последовали и другие фламандские города. Восставшие бюргеры осадили захваченные французами замки Касселя и Кортрейка (Куртрэ). В этой ситуации французский король направил в мятежную Фландрию сильное рыцарское войско во главе с графом д’Артуа для безжалостного разгрома оппозиции.

     При приближении французского войска фламандцы отказались от дальнейшей осады Касселя и стянули все свои наличные силы к Кортрейку. Данные современных хронистов относительно численности фламандского воинства значительно расходятся. Приводимые ими данные колеблются от 7 000 до 60 000 (!) человек - впрочем, подобные расхождения в цифрах далеко не редкость для средневековых летописцев.            

     Современные исследователи исходят из общей численности фламандской армии, равной 11 000 бойцов, из которых 2400-3000 человек составляли ополченцы из зачинщика мятежа - г. Брюгге; 2300-3000 – ополченцы из ряда более мелких фландрских городов-союзников Брюгге; 500 вооруженных горожан из Ипра и еще 500 бойцов и из г. Гента. Крестьянские общины восточной Фландрии прислали в помощь мятежным горожанам дополнительный воинский контингент численностью 2400-3000 бойцов. Особенно выделялся среди повстанческого воинства отряд, вооруженный железными дубинками. Верховными главнокомандующими повстанцев, на помощь которым пришли и некоторые фландрские феодальные сеньоры, не желавшие становиться вассалами французского короля – Ян (Жан) Намюрский, Ян (Жан) Ренессе, Виллем (Вильгельм или Гийом) Жюльер и Генрих Лоншен и др. -   стали фламандские графы Виллем (Вильгельм) Ван Гулик и Гюи (Ги) Ван Намен. Городским ополчением командовали Питер де Конинк (организатор и предводитель восстания в Брюгге) и гентский гражданин Ян Борлуп. Фламандское народное войско обладало огромным военным опытом, накопленным в ходе многочисленных боевых действий, в которых приходилось участвовать бюргерам фландрских городов, владевших оружием, обязанных нести военную службу, стоять – в буквальном смысле слова! - на страже городской свободы, нести караульную службу, а в случае военных конфликтов с внешним врагом – вместе с наемными воинами выступать в поход по приказу городских властей. У фламандских крестьян, которым также не раз приходилось отстаивать свою свободу в борьбе с пытавшимися поработить их феодалами, также выработались четкие и устойчивые формы военной организации. Убежденность в справедливости своей борьбы, осознание общности своих интересов перед лицом угрозы вражеского порабощения и чувство общефламандской солидарности спаяли ополчения отдельных городов в единое, хорошо организованное и боеспособное войско, отличавшееся большой внутренней сплоченностью.

        Фламандские ополченцы имели единообразное вооружение – прежде всего,  длинные копья (пики) и мечи. Специфическим для фламандцев видом оружия являлись, наряду с упомянутыми выше железными дубинками, и так называемые «годендаги» - от фламандского приветствия «Годен даг!» (Goeden dag!), что значит: «Добрый день!». Годендагом именовалось не поддающееся по сей день однозначной классификации «длиннодревковое оружие, которым можно было одинаково хорошо колоть и рубить». Уже из этого определения явствует, что годендаг не мог быть «коротким древком с шипом на конце», как утверждается, например, в книге В.О. Шпаковского (именующего вдобавок годендаг «годендажем») «Рыцари Средневековья» (М., «Просвещение», 1997, с. 36). Впрочем, книга Шпаковского вообще почти полностью копирует средневековый раздел «Энцикопедии вооружения и военного костюма» Л. и Ф. Функенов, также придерживающихся неосновательного мнения, будто «годендаг» - это прозвище пики с кольцом на древке, колющего оружия, столь же простого в изготовлении, сколь и эффективного». На это мы заметим, что древковое оружие с шипом на конце действительно существовало в описываемый период и, вероятнее всего, применялось и фламандцами, но только именовалось оно не годендагом, а «шилообразным копьем» или «альшписом» (нем. Aalspiess, от слов Aale –«шило», и Spiess – «пика, длинное копье»). Что же касается фламандского годендага, то этим термином, скорей всего, обозначался запечатленный на ряде современных описываемым событиям миниатюр железный обух с острым боковым выступом, насаженный на длинное топорище или древко. Такая, во многом родственная швейцарской алебарде, конструкция позволяла вооруженному годендагом пешему воину ранить как конного противника, так и его коня. Причем стоил годендаг сравнительно недорого. Так, в г. Генте в 1304 г. (т.е. спустя всего 2 года после описываемых событий) цена 1 годендага равнялась всего одной десятой цены пехотного щита (а щит был одним из наиболее дешевых видов защитного вооружения). Кроме того, во фламандское войско входил небольшой отряд лучников и арбалетчиков, а также 300-350 кавалеристов (патрициев и осевших в городах дворян, а также мелких рыцарей, нанятых городскими властями за деньги), которые, впрочем, выступали в качестве «ездящей пехоты», а в бою сходили с коней наземь и усиливали собой пехотный строй.

        В отличие от тесно сплоченного фламандского войска, французская армия была весьма неоднородной по составу. Здесь были рыцари-вассалы французского короля, обязанные ему военной службой; жаждавшие поживиться богатой фламандской военной добычей немецкие, ломбардские и даже испанские рыцари. Вооруженные мечами и длинными копьями, рыцари были разделены перед сражением на 10 отрядов, по 300 рыцарей в каждом. Разумеется, многих рыцарей сопровождало то или иное количество оруженосцев («компаньонов» или «кутилье»), пеших или конных слуг и пр., составлявших в совокупности их «копье» (в котором, в зависимости от богатства и знатности рыцаря, могло быть от 1-2 до десятка и более человек). Кроме того, граф д’Артуа навербовал в свое войско примерно 1000 обладавших большим боевым опытом итальянских арбалетчиков и 1000 испанских метателей дротиков. Входившие в состав французской армии вторжения 2000 пехотинцев, навербованных в нескольких французских городах, были плохо организованы, недостаточно хорошо вооружены и большой боевой ценности собой не представляли. Французы, возлагавшие все свои надежды на сокрушительный удар тяжелой рыцарской конницы, планировали использовать свою пехоту исключительно для охраны обоза и лагеря, а также при осаде вражеских городов и замков.