С 1 февраля 1945 г. «батька Паннвиц» имел под командованием находившийся в стадии формирования XV Казачий Кавалерийский Корпус (в составе двух казачьих кавалерийских дивизий и одной пластунской бригады). К концу войны Корпус численностью более 20 00 штыков и сабель занимал позиции на южном берегу р. Дравы. Фон Паннвиц понимал, какая судьба уготована его казакам в случае захвата их советскими войсками, и решил пробиваться в Каринтию – часть Австрии, входившую в британскую оккупационную зону.[47]

      9 мая 1945 г. казачьи части вошли в Каринтии в соприкосновение с британской 11-й танковой дивизией. Два дня спустя «батька Паннвиц» в последний раз, уже в присутствии британских офицеров, принял парад Донского казачьего полка, после чего казаки сложили оружие, поверив честному слову британских «джентльменов» ни при  каких условиях не выдавать их большевицким палачам. В последующие дни фон Паннвиц посещал один казачий лагерь за другим в целях моральной поддержки своих казаков и защиты их интересов перед британскими военными властями. 24 мая от англичан было получено повторное торжественное заверение, что никто из казаков выдан красным не будет. Между тем, еще 23 мая между британцами и большевиками была достигнута договоренность о «репатриации» казаков…

      После насильственной изоляции и выдачи казачьих генералов и офицеров в Шпиттале английские солдаты 27 мая начали окружать лагерь за лагерем, вывозя казаков в Грац, где казаки с применением жесточайшего насилия передавались в лапы большевиков. Одновременно под Лиенцем в Южном Тироле были выданы большевикам около 20 000 казаков резервных частей (т.н. Казачьего Стана) и почти столько же гражданских лиц, бежавших в Тироль из мест своего поселения в Северной Италии. Разыгрывавшиеся при этом душераздирающие сцены, включая массовые самоубийства целых казачьих семей, не желавших возвращаться в большевицкий «рай» уже многократно описаны. Британской армии никогда не смыть со своего мундира этого позорного пятна!

        Генерал фон Паннвиц, как германский гражданин, выдаче не подлежал. Британцы предложили ему укрыться в своем лагере для германских военнопленных – хотя и не подумали предоставить такого выбора другим казачьим генералам, офицерам и казакам, также никогда не являвшимся советскими гражданами (а генерал Шкуро, как кавалер высшего британского военного Ордена Бани, даже являлся пэром Британской Империи!). Как бы то ни было, «батька Паннвиц», как вспоминал ветеран корпуса Филипп фон Шеллер, собрал своих германских офицеров и заявил, что делил с казаками хорошее и намерен разделить с ними и плохое, быть с ними до конца.

       В знак готовности разделить судьбу своих казаков Гельмут фон Паннвиц спорол с фуражки и мундира германских орлов со свастикой – таким он и запечатлен на последних фотографиях перед выдачей. Германским офицерам он предложил «самим промышлять о своей голове». К чести последних, они последовали примеру своего командира и отправились вместе с казаками по этапу в Сибирь, откуда живыми вернулись немногие.

     «Батька Паннвиц» был доставлен в Москву, где Военная Коллегия Верховного Суда СССР признала его и пять генералов – атаманов Казачьего Стана (Петра Краснова, Андрея Шкуро, Султан Клыч-Гирея, Семена Краснова и Тимофея Доманова) виновными в шпионаже, контрреволюционно-белогвардейской и диверсионно-террористической деятельности против Советского Союза, приговорив к смертной казни через повешение. Приговор неправедного суда был приведен в исполнение 16 января 1947 г. «Черт побери! Да есть ли что на свете, чего бы побоялся козак?»[48]

      Так оборвалась жизнь последнего Верховного атамана всех казачьих войск, почетного кубанского, терского, донского и сибирского казака, храброго офицера и стойкого антикоммуниста. Всю свою жизнь он был верен древнему девизу рыцарей-иоаннитов, засвидетельствованному средневековым хронистом: «Когда же настанет наш час, умрем, как подобает рыцарям, ради братии нашей, дабы не было порухи нашей чести». Что, кстати, полностью соответствует повторенному командором Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского генералиссимусом Суворовым казачьему правилу: «Сам погибай, а товарища выручай!» и завету князя Святослава Игоревича: «Мертвые сраму не имут!».

       Благодаря редкостным свойствам характера Гельмут фон Паннвиц завоевал сердца своих станичников, сохранив им верность до гроба. «Ибо нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». Подружившись с казаками-пограничниками в самом начале своей жизни, он принес себя в жертву германо-казацкому братству по оружию, запечатлев его навечно ценой собственной жизни. И никакие «реабилитации» не нужны тому, чье доброе имя осталось навеки незапятнанным, кто прожил свою жизнь, как рыцарь без страха и упрека. А суд…Что ж, два тысячелетия тому назад к позорной смерти («проклят всяк повешенный на древе») приговорили и Христа!

«ПСЫ-РЫЦАРИ» ИЛИ «БОЖЬИ ДВОРЯНЕ»?

      Немецкому ордену, более известному у нас под его другим названием - Тевтонского (а также под совершенно фантастическим названием «Ливонского Ордена», никогда в истории не существовавшего), в отечественной историографии, а пуще того - беллетристике и кинематографии, не говоря уже о творениях славной когорты советских журналистов-международников, прямо скажем, не повезло. Что там «латы с черными крестами»! В изданном всего пару лет назад учебном пособии по российской истории под редакцией известного советского профессора, историка и публициста Н.Н. Яковлева (получившего как-то пощечину от всемирно известного - ныне покойного -  академика Сахарова за то, что непотребно отозвался о жене последнего в дургом своем опуса - «ЦРУ против СССР»), рыцари Тевтонского Ордена наступают по льду Чудского озера аж под...черным знаменем с белым черепом и костями! Вот, оказывается, насколько запал многим «бывшим советским» в душу известный эпизод из незабвенного фильма «Чапаев»! Как же - как же, «фашистский стиль», архетип врага, и все такое прочее...  При слове «тевтонский» сразу напрашивается ассоциативный ряд – «псы-рыцари», «ледовое побоище», «железная свинья», «проклятые крыжаки», «колыбель агрессивного прусско-юнкерского государства» и, конечно же, – «предтечи германского фашизма». Этот набор штампов при желании можно было бы продолжать до бесконечности. Некоторые горе-публицисты договариваются даже до того, что «немецкие рыцари ордена Девы Марии», якобы «ходившие на Православные земли  под черно-белым знаменем тамплиеров (?! - В.А.)», в свою очередь, якобы «стоявших у истоков Тевтонского Ордена(?!- В.А.)», встретили «в степях» (?! - В.А.) и «направили на Русь воевавшего в Средней Азии Чингисхана(?! - В.А.)», чей «черно-белый штандарт удивительно походил на тамплиерский»(?! - В.А.). Для справки - у Чингисхана было «девятибунчужное» белое знамя с изображением серого кречета. держащего в когтях ворона, украшенное черными хвостами яков. О тамплиерском знамени «Босеан» известно, что оно представляло собой полотнище черно-белое двух- или многополосое полотнище (или же полотнище черно-белую клетку, наподобие шахматной доски). А знаменем Тевтонского Ордена служили полотнище с Образом Пресвятой Богородицы с Богомладенцем Христом на руках, илибо же белая хоругвь с черным крестом (первоначально же - простое белое полотнище безо всяких изображений - в знак чистоты веры и помыслов собравшихся под ним рыцарей-монахов). Вот и судите сами, дорогие читатели, о существовавшем между ними «удивительном сходстве».