Оставь меня! Хитрить, платить бесчестью дань я не хочу!

Я униженья не хочу, в ногах валяться не хочу.

Исподтишка передавать чужую брань я не хочу.

И сколько б ни твердили мне: «Двуличным стань!» -я не хочу.

Я простолюдин, а не князь. Другого званья не хочу!

Не допускай, чтоб кровь моя рекою попусту лилась.

Ты, видно, дорогой ценой купил меня на этот раз.

К тебе с поклоном я приду: иранский чин введен у нас.

Но ты одень меня в шелка и переливчатый атлас:

С каймою черной нипочем я одеянья не хочу!

Ты слов моих не отвергай, коль правда у тебя в чести.

Зато твоей одежды край отныне я готов нести,

И прахом голову мою в своей гордыне не сочти!

Но саду твоему – с моим в одной долине расцвести.

Меж ними кольев не вбивай: размежеванья не хочу!

Ушло былое, не вернуть поры твоей, Саят-Нова!

О ней напрасно не вздыхай и слез не лей, Саят-Нова,

Отныне всякий по плечу ударит: «Эй, Саят-Нова,

Куда идешь? Ступай ко мне, и ешь, и пей, Саят-Нова».

Но хлеба с твоего стола, с тобой братанья – не хочу!

Благословен строитель, возведший мост!

С ним камень свой прохожий в лад положит.

Народу жизнь я отдал,- за это мне

Могильную плиту мой брат положит.

Кто сердцем благороден, душой высок,

Сорвет, воспрянув гордо, оковы с ног,

А наш герой отыщет свинца кусок -

На стол купца, удаче рад, положит.

Труба слепого рока о том поет,

Что потерял достаток почтенный род,-

А кто нуждался в шерсти, сегодня тот

Парчи да шелка в скрыню клад положит.

Добро и зло, мой боже, разъедини!

От деспота лихого – оборони!

Не на врага в обиде я в эти дни:

«Любимый друг мне в чашу яд положит.

Вы, соловьи без вдохновенья, кому нужны?

Пройдет любовь – ее мученья кому нужны?

Саят-Новы стихотворенья – кому нужны?

Теперь любой созвучья в ряд положит.

Невыносимым стал мне песенный мой дар.

Я словно связан, рук лишен как будто.

Мой разум отлетел, в груди моей пожар,

А люди скажут: он умен как будто!

Наперекор всему я к хлебу соль достал,

Со дна морей песок – взглянуть изволь – достал.

К одной болезни сто, усилив боль, достал.

В них корень, в них и зелень крон как будто.

Да смилуется бог над мастера душой!

Сырою веткою горю в степи сухой.

На сердце уголек упал в ночи глухой,-

Огнем я мечен, заклеймен как будто.

Кровь глаз моих с водой реки смешал я,

И день и ночь от боли чуть дышал я.

Как мотылек на край свечи, упал я,

Промасленный со всех сторон как будто.

Безумцем стал, дышу любви угаром,

А ты восторг мой треплешь по базарам…

И говорят прохожие недаром:

Саят-Нова, мол, опьянен как будто.

Смерть придет ко мне незванно,- и себе я кров ищу.

Для злокозненных и низких я клянущих слов ищу.

Что мне помнить о минувшем! Новых берегов ищу.

Мир усопшим! Тех, кто ныне мне внимать готов, ищу.

Я – певец любви. Откуда этот дар ниспослан мне?

Он мой разум жжет, как пламя, а ведь я и так в огне.

Мирно, мать моя, покойся ты в загробной тишине!

С молоком свой дар впитал я. Млечных я ручьев ищу.

Как и мельницы, напевы не завертятся без вод.

Песнь меня в безумье ввергнет, вмиг мой разум разорвет.

В розы сердце обратилось, в лепестковый хоровод.

Не всегда ценю я знатных, в друге не чинов ищу.

Я попал в любви пучину, я чуть сдерживаю крик.

Вот я чувствую: без сил я, воют волны, скроют вмиг.

В песнях и четвертой доли мастерства я не достиг.

Ученик я, чтоб учиться, лучших мастеров ищу.

Песнопенье, словно пламя, сердце все мое сожгло.

Душу, тело мне сжигает, разум вихрем унесло.

Плачь, Саят-Нова безумный, проклинай ты это зло.

От не внемлющих не сгину. В мире свой улов ищу.

Яр, мук терпеть не стану, нету силы.

Не ты ль мне жилы вскрыла,- пожалей!

Перевяжи мне рану, нету силы.

Рука мне изменила,- пожалей!

Я жертва кос, обрызганных росою,

Брел в полнолунье лунной полосою,

На огонек летел, пленен красою,

Ты мотыльку светила,- пожалей!

Подстреленный олень я, скал не вижу.

Где кравчий? Я вина искал, не вижу.

Сад соловьиный темен стал, не вижу.

Бутону червь – могила, пожалей!

Двух родинок у влажных уст я жажду,

Дай меда ласки, кубок пуст,- я жажду.

Той шали, что как в розах куст, я жажду.

Парчой ты день затмила,- пожалей!

Ах, вступит скорбь в свои права однажды,

Ужалят в сердце, яр, слова однажды.

Есть божий раб Саят-Нова. Однажды

Того, кого сгубила, пожалей.

В морях любви на дне есть жемчуг, и вот оттуда кладь моя,

Шелка цветов рубина, перла иль изумруда – кладь моя.

Неведомые благовонья в стекле сосуда – кладь моя.

Ты – всех не видевших приманка, души причуда – кладь моя.

Имбирь, гвоздика, мир, терпенье и прелесть чуда – кладь моя.

Художники со всей вселенной пускай сберутся вкруг меня,

Индийский резчик пусть рассмотрит узоры, тонкость оценя.

Любуйтесь яхонтом, рубином, игрой их тайного огня.

Заворожат вас шелк, и бархат, и златоткань, к себе маня,

Искусно убрана, с уменьем,- не сыщешь худа,- кладь моя.

Так тяжела! Слону не сдвинуть, не унести и на спине,

Ни за один рубин не смог я сойтись с оценщиком в цене.

На тысячу затворов заперт любой ларец в моей казне.

А в сердце горн такой пылает, что и в потоп сгоришь в огне.

Сожжет вас, если не уйдете тотчас отсюда,- кладь моя.

Эй, господа, боюсь, расхитят поклажу ценную мою,

Я лучше вьюк за вьюком вскрою,- вам покажу, о чем пою.

Товар возьмете – не возьмете, себя вам в жертву отдаю.

Я вьюк раскрыл: разнесся запах,- вдыхайте сладкую струю.

Дошаб, шербет, миндаль и сахар, варенья блюда – кладь моя.

Алмазными пусть станут скалы,- на что они моим очам.

Другие пусть ко мне подходят, а к ним не подойду я сам.

Но не приблизитесь вы, знаю, огонь любви опасен вам.

Послушайте, друзья, не верьте, прошу, Саят-Новы словам.

Ведь так нежна, что в зной растает, как снега груда, кладь моя.