В горе я дни, небосвод разъяренный, влачу – по вине твоей! Кровь из очей я ночами бессонно точу – по вине твоей! Где я достаток мой, в прах разметенный, сыщу – по вине твоей? В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей! Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей! Я – соловей средь пустынь. Ни гнезда, ни приюта – нет у меня! Совы ютятся в развалинах зданий, руины – нет у меня! Кров мой родимый! Тропинки туда ни единой – нет у меня! В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей! Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей! С верными прежде мне – духом и силой моей – разлучили меня! С ясными веждами – другом и милой моей – разлучили меня! С тем, что надеждами душу дарило мою,- разлучили меня! В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей! Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей! Так никогда да не будет терзаться никто во вселенной! Так средь пустынь да не будет скитаться никто во вселенной! Тьмой да не будет такой облачаться никто во вселенной! В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей! Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей! О, приведешь ли ты солнце желанное, господь мой, ко мне? Зажжешь ли счастья звезду долгожданную ты мне в вышине? Сил дай Машрабу труды неустанные творить в тишине! В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей! Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей! * * * Ждал всю ночь я. Мне на очи сна услада – не пришла, Солнце дня, светило ночи, дум отрада – не пришла! Мед несла другим, ко мне же с чашей яда – не пришла, Даже полная измены и разлада – не пришла, Будто знать меня и видеть ей не надо,- не пришла! Дни свои в селеньях горя одиноко я влачу, Болен я, от черной хвори смертью сердце излечу, Но еще хочу молиться лика милого лучу! Виночерпий, дай упиться! Я забвения хочу! Цвет пиров, жасмин земного вертограда – не пришла! День за днем в тоске блуждаю, нелюдимая,- ты где? Я взываю и рыдаю: о любимая, ты где? Где живешь ты – я не знаю, о незримая,- ты где? Сердцу моему родная, мир души моей,- ты где?… Ты укрыть меня от злого бедствий града не пришла! Душу море пламенное жжет мне… Потуши! Приди! Милостью прославленная, милость соверши – приди! Сада счастья жительница, радость, поспеши,- приди! О моя властительница, шах моей души,- приди! Сердце ржа мне съела. Ты же кинуть взгляда не пришла! Жил я, в плен любовью взятый, и про грех я свой не знал. Что убить меня пришла ты, я – о, боже мой! – не знал! Что звезда моя к закату никнет, кроясь тьмой,- не знал! Что свой меч уж занесла ты над моей главой – не знал! Понял я: ты предстоящей казни рада – не пришла! «О Машраб,- подвижник строго мне сказал,- в мечеть войди! Сядь в михраб, к престолу бога взор духовный возведи!» Я святого не обидел, гнева речь смирил в груди, И молился я, но видел мрак и горе впереди… Мысль о боге в душу, словно в бездну ада,- не пришла! * * * Я, рожденный для страданья, в мира тяготах погряз, Мучась: где конец терзанью,- к брани прибегал не раз. Вот он – полный лицемерья мир, душе и телу враг! И метнул стрелу неверья я ему в зеницы глаз. В дом вина тогда вступил я, но мученья в нем познал. И, в мечеть войдя, застыл я, как аскет, оледенясь. Я сто тысяч благочестий продал за кувшин вина. О подвижник! Все на месте: мне – вино, тебе – намаз. Магом был с отравой смешан тот напиток, данный мне, Как Мансур, я был повешен, не ужившийся у вас. Слава о моем безумье прогремела по земле, Что отверг я оба мира за один свиданья час. Кто сказал: «Машраб безумен!» – коль отрекся я навек От скитанья по чужбине, мне представшей без прикрас. МЭВЛА КОЛЫЙ
ТАТАРСКИЙ ПОЭТ Вторая половина XVII века ХИКМЕТЫ О САМОМ ПОЭТЕ И ЕГО ТВОРЧЕСТВЕ Говорится хикмет в год по хиджри такой: Одна тысяча восемьдесят восьмой. Говорится он в граде Булгар над рекой, Говорит его грешник великий – Колый. Беспросветно прошли мои годы, друзья, Под глазами прорыта слезами стезя, Дни и ночи раскаянье мучит, грызя, Что отвечу я, раб, перед божьим судом?… Дел, угодных всевышнему, я не свершал, Бренный мир мои помыслы все поглощал, Я скорблю о прошедшем, ничтожен и мал… Что отвечу я, раб, перед божьим судом? Был я ветром познанья и страсти носим, До конца отдал дань я страданьям земным. Этот мир удивителен, незаменим! Что отвечу я, раб, перед божьим судом? Земледелье! Достойнее нет ремесла. Ты займись им – снискаешь сегодня почет. Божья воля его человеку дала. Помни: пахаря милость господняя ждет! Земледелье священно и служит оно Правоверным и не правоверным – равно. Земледельцу великое дело дано. Помни: пахаря жар преисподней не жжет! Человеку любому в народе любом Любо пашню своим обработать трудом; Он умрет, но господь не забудет о нем… Помни: пахарь всех нас благородней живет! Упаси меня, боже, бродягою стать! Никому не желаю я муки такой. Без домашнего крова – от горя страдать Человек осужден, он теряет покой. Безразличен бродяга для прочих людей. Тот, кто здесь обитает под крышей своей,- Ходит в гости и сам принимает гостей, А бродяга о том лишь мечтает с тоской. Нет отца у бродяги, чтоб старость почтить, Нет и матери, чтоб о бедняге грустить, Никого – кто бы мог о здоровье спросить… Смерть бродяги – страшней всякой смерти другой. Жил один, и один покидает он свет, Схоронить его некому – близких ведь нет, В тот же день затеряется след его лет… Вот, бедняк, умирает он смертью какой!… О ЛЮБВИ, СТРАСТИ И НРАВСТВЕННОСТИ Посвятил я ей душу и думы свои, А при встрече меня не заметит она. Я сгораю в огне безнадежной любви - Но водой это пламя не встретит она. В сердце сок выкипает, а ей невдомек. Я средь тысяч других, мне не светит она. Подошла, подожгла, разожгла уголек, Только страстью на страсть не ответит она! Превратился я в пепел – ей все нипочем: Стать не хочет она ни огнем, ни лучом… Наших близких любовь, коль оценишь ее, Слаще сахара паше сластит бытие. Нет родни – вверить некому тайну свою, Пред врагом нет соратников рядом в строю, А в делах нет опоры в своем же краю. Кто родни не имеет – грустит без нее. |
