Я возлюбленную встретил: радостной была она,
По плечам волос струилась ароматная волна,
Заплетаемая в косы. В них, бессилия полна,-
Видел я,- была, как узник, чья-то жизнь заключена.
«Кто несчастный узник этот?» – я спросил.
Она в ответ: «То плененная арканом кос моих – душа твоя».
И бровей лукоподобных я увидел гордый взлет.
Шапку сняв, опа смеется, амбру на голову льет.
Лик ее, с луною схожий, мимо глаз моих плывет,
И на нем, дразня собою, ярко родинка цветет.
«Это что здесь за примета?» – я спросил.
Она в ответ: «Это след от взора скрытых ран твоих – тоска твоя!»
Видел я: рубин бесценный прилипал к ее губам,
Локон в мускусе хотанском страстно льнул к ее щекам,
Жемчуг ластился наджафский к нежно-розовым ушам.
Вдруг услышал я, как что-то падает к ее ногам.
«Сердолик Йемена это?» – я спросил. Она в ответ:
«То струится кровь из сердца, как родник,- то кровь твоя».
И в саду, сама как роза, дева розовая шла,
И в подол ее деревья осыпали без числа
Яблоки, миндаль, гранаты… Все красавица взяла.
Но в саду лица любимой птичка грустная жила.
«Что ж грустит певунья эта?» – я спросил.
Она в ответ. «Птичка, что поет средь сада черт моих,- душа твоя».
Взгляд за взглядом – точно к свету, я стремился к ней опять,-
От нее и самый мудрый сумасшедшим может стать,
Сто колодцев вавилонских ей легко заколдовать!
«Ямочка на подбородке – это что, позволь узнать?
Не колодец ли без света?» – я спросил. Она в ответ:
«То, что кажется темницей для других,- жилье твое».
Кипарис мой! К ней, сверкая, лился слез моих ручей,
Был я к родине прикован всею зоркостью очей,
От ее благоуханья грудь дышала горячей!
Смоль ее кудрей блестящих – томный бред моих ночей.
Я в огне! «Что значит это?» – я спросил. Она в ответ:
«Вот свершение мечтаний молодых – судьба твоя».
На лугу своей постели, как нарцисс, проснулась ты,
В прорези твоей рубашки раскрываются цветы,
Озарился я лучами светозарной красоты!
На цветке увидев точку: «Это уст твоих черты
Иль видение поэта?» – я спросил. Она в ответ:
«Хабиби, ты прав: и это только стих, мечта твоя!»
