Учитель из Квильды Эмануэль Слана рассказал мне: «Туристическая база в верховьях Влтавы, превращенная нацистами в концлагерь, была построена членами «Клуба чешских туристов из Волыни» в 1924 году. В доме было восемь комнат с 17 кроватями и две общие спальни по 15 коек каждая. В 1943 году немцы перестроили базу таким образом, что внизу получилось подобие кухни, а также помещения, в которых, судя по надписям на стенах, содержались пленные. Наверху, в мансарде, они оборудовали несколько небольших комнат для эсэсовской охраны. Весь объект был обнесен двумя рядами колючей проволоки, укрепленной на высоких столбах. В сентябре 1945 года я обнаружил деревья, в стволы которых были забиты металлические скобы, рядом валялись обрывки веревок и ремней. По всей видимости, фашисты именно тут пытали и убивали свои жертвы. Чем занимались заключенные этого лагеря, не удалось установить ни мне, ни другим местным жителям».
Позднее, когда я опубликовал свидетельства учителя Сламы и других жителей района Квильды, мною было получено интересное письмо от одного читателя, который, к сожалению, не указал своего адреса и не подписал письмо полным именем, что помешало мне установить с ним связь. Однако то, о чем он писал, было весьма любопытно. Он сообщал, что во время второй мировой войны служил в специальном подразделении американской армии, которое занималось розыском фашистских тайников в Альпах и на Шумаве. Привожу это письмо с небольшими сокращениями:
«Мне попала в руки Ваша статья, где Вы пытаетесь раскрыть тайну лагерей военнопленных в верховьях Влтавы, у Борове-Лады и в других местах, которые фашисты создали у Столовой горы. Информация, которую Вы получили и публикуете, к сожалению, неточна. В основном это субъективные оценки отдельных людей, с которыми Вам пришлось встречаться. Правда же заключается в следующем.
Лагерь военнопленных в верховьях Влтавы не относился к числу нормальных лагерей военнопленных или так называемых филиалов. Он вообще не упоминался в списках лагерей и принадлежал командованию СС. Существование лагеря было строго засекречено. Он возник в связи со строительством «Богемской крепости». Туда отбирались в основном пленные советские офицеры инженерных войск, строители и горные инженеры. Эти заключенные с осени 1944 года совместно с военнопленными из лагеря Борове-Лады начали закладку подземных штолен, которые должны были послужить в качестве укрытий для подземного командного пункта. Правда, с полной определенностью утверждать это нельзя.
В лагере я побывал 3 и 4 мая 1945 года. К тому времени в нем уже никого не было. Заключенных вывезли по дороге, ведущей из Бучины в Финстеррау. Это нам удалось установить точно. Мы тщательно опросили всех военнопленных из лагерей, расположенных в районах Вимперк, Прахатице, Фрайунг, Финстеррау, но никто из них не объяснил нам, что же творилось в верховьях Влтавы. Среди взятых в плен эсэсовских охранников также не нашлось ни одного, кто бы служил в этом лагере. Поэтому есть все основания предполагать, что заключенные лагеря не дожили до победы, так как очень много знали о тайных штольнях в верховьях Влтавы.
Лагерь в Борове-Лады был сожжен фашистами из организации «вервольф», которую в этом районе возглавлял немецкий торговец из Волари. В июле 1945 года эта организация была раскрыта и ликвидирована силами американской военной контрразведки при содействии чехословацких органов безопасности.
Что касается сотрудников гестапо из Ческе-Будеёвице, то в начале июня 1945 года большая часть их была перебита во время перестрелки, когда их арестовывали в Книжеце-Плана, непосредственно на чехословацкой границе. Шефу гестапо из Ческе-Будеёвице Штайнгаузеру удалось скрыться, но он был в скором времени опознан двумя чехословацкими полицейскими из Прахатице в баварском городке Фрайунг. Штайнгаузера вместе с женой препроводили в Ческе-Будеёвице.
Наше подразделение в то время действовало в районе Прахатице, поэтому все описанные события происходили у меня на глазах.
Надеюсь, что в этих строчках Вы найдете полезную для себя информацию. Желаю Вам дальнейших успехов в поиске. С уважением
Р. Е.С.».
Однако и эта информация, сообщенная мне неведомым «Р. Е. С.», не дала исчерпывающего ответа. С еще большим рвением я принялся за работу. Мне удалось обнаружить архивный документ, сообщавший, что в 1946 году при прахатицком районном национальном комитете была образована специальная комиссия, которая должна была ответить на вопрос: что же происходило на исходе войны в верховьях Влтавы?
В протоколе заседания этой комиссии, датированном 24.09 1946 года, кроме всего прочего говорилось: «Объект в верховьях Влтавы был обнаружен почти в исправном состоянии, каким он был во время войны…»
Далее шло описание лагеря, полностью совпадающее с описанием Эмануэля Сламы. Но там была одна деталь, которую учитель из Квильды не заметил: «На стенах были вырезаны русскими буквами следующие надписи: Ишуба Григорий — 72789. Василь — 72177. Баритлов Стефан — 72372. Андрей — 72770. Беритлов С. — 72370. Здесь был Павел Тумпель из Москвы».
Все эти имена, бесспорно, принадлежали советским военнопленным. Кроме того, члены комиссии на деревянных воротах лагеря обнаружили и другие надписи, сделанные латинским шрифтом: «30.8 1943. Доллнер И. Вальтер М. Смитка Ф. Бауэр Йозеф. Лейрихам. Бухенвальд».
Значит, лагерь уже существовал тут в августе 1943 года, а мой неизвестный корреспондент утверждал, что лагерь начал действовать с осени 1944-го. Вторая группа имен принадлежала эсэсовским охранникам. Однако остается неясным, несли ли эти фашисты свою службу здесь в конце войны или эти охранники из Бухенвальда были тут еще до того, как создали этот лагерь смерти в верховьях Влтавы. Этот вопрос так и остался без ответа.
Позднее я попытался при помощи советских коллег-журналистов найти хотя бы одного из тех, кто оставил на стене этого загадочного лагеря свое имя, но и здесь меня постигла неудача. Вероятно, военнопленным было известно лишь, что они находятся на Шумаве, а конкретно местонахождение лагеря они не знали.
Однажды я познакомился с рабочим лесоразработок по фамилии Клостерманн, жившим во время войны в районе Квильды. Вот что он мне рассказал:
— По всей видимости, я — единственный из местных жителей, кто имел контакт с пленными лагеря в верховьях Влтавы. Мне выдали специальное разрешение на проезд к этому лагерю, подписанное эсэсовцем Штейном. Не могу с полной уверенностью утверждать, но кажется, именно этот Штейн был начальником лагеря. В 1945 году ему было около 35 лет. Из разговора с ним я узнал, что он родом из Мангейма. Разрешение он выписал для того, чтобы я мог возить продовольствие из Квильды в лагерь. Продукты я каждый раз подвозил только к зданию — дальше меня не пускали. Как-то раз ко мне подошел один из заключенных и сунул в карман какие-то бумажки. На ломаном немецком он просил сохранить эти документы, чтобы после войны люди узнали, что тут происходило. Я действительно спрятал те бумажки, но, к сожалению, во время пожара они сгорели.
Дом Клостерманна по странной случайности сгорел в то же время, когда был сожжен лагерь военнопленных у Борове-Лады. Трудно доказать, что этот пожар был делом рук «вервольфа». Официально причиной пожара считается молния. Во время пожара дома никого не было, поэтому все сгорело до основания.
Загадка лагеря в верховьях Влтавы — не последняя на Шумаве. До сих пор, например, неизвестно, куда делось похищенное золото, вывезенное в конце апреля из Праги. Франк скрупулезно расписал, какие материалы и документы должны быть спрятаны в секретных укрытиях, однако об остатках золотых запасов национального банка Чехии и Моравии забыл. Зато об этом помнили его подчиненные. В архивах был обнаружен документ, в котором заместитель директора банка Штурм просил дать инструкции, куда спрятать золотой запас банка, составлявший 1005 килограммов, а также различные драгоценности. Сам он предлагал Франку укрыть эти ценности в Регенсбурге или в Нюрнберге. Но ни в один из этих городов золото из Праги не привозили. Произошло это, видимо, потому, что уполномоченный Франка доктор Барч на полях документа наложил резолюцию: «Ждать моего личного приказа!»
