«Серебряный доллар»

Самым же крупным в мире самородком серебра считается находка, обнаруженная еще в Средневековье — на руднике Шнеерберг в Саксонии. Этот немецкий гигант весил 40 тонн. Увы, где он ныне — неизвестно. Скорее всего, его давным-давно переплавили. Но существует легенда, что эту серебряную глыбу закопали в одном из штреков рудника. И искатели кладов до сих пор надеются ее найти.

Из существующих же самородков наибольший нашли тоже в Германии — во Фрайберге. Его масса 5 тонн. Тоже неплохо, верно?

В России серебром пользовались с незапамятных времен. Из него делали украшения, посуду и мелкие предметы. Именно серебро, а не золото предпочитали для чеканки монет. Существовало даже лунное заклинание денег, и не только серебряных. В лунную ночь надо положить все блестящие (пусть и не серебряные, но с серебристым отливом) монеты в кошелек, показать его Луне и открыть со словами: «Сияй, сияй, деньгу прибавляй!» Заветные слова следовало произнести три раза и хорошенько «посеребрить» монеты в лунном свете. Тогда заряженные светом луны монеты станут притягивать деньги в кошелек.

Словом, драгоценный металл являлся насущно необходимым. Да вот беда — весь он был привозным. Первое же «домашнее» серебро было добыто в России только в 1704 году на Нерчинском руднике в Читинской области. По большому счету это месторождение не годилось для промышленной разработки. Но все равно в Петербург привезли первое отечественное серебро — без малого полкилограмма. В последующем упоминалось, что, например, в 1717 году на рудниках Нерчинска было добыто 15,5 пуда драгоценного металла. Но и эти скромные цифры привели царствующего в то время Петра Великого (ратовавшего за освоение уральских и сибирских рудников) в полный восторг.

В 1721 году, когда праздновалось заключение весьма почетного и выгодного для России Ништадтского мира со Швецией, Петр повелел именно из «домашнего» российского серебра отчеканить (наряду с золотыми) большие памятные серебряные медали.

Но кто же был «создателем» российского серебра? Конечно же небезызвестные в России миллионщики Демидовы — купцы, промышленники, горнозаводчики. Легендарный Никита Демидов, создавший с нуля рудники и заводы на Урале, а с ними и всю российскую плавильную и литейную промышленность, получил от Петра-Петрова потомственное дворянство и всяческие горнозаводческие льготы. В 1702 году он передал Невьянские уральские заводы своему 24-летнему сыну Акинфию. К тому времени сей молодой человек не только изучил горнорудное дело под руководством отца, но и побывал за границей, дабы «прознать все тамошние умения». К тому же Акинфий был нрава любознательного и неукротимого. Вот он-то и ринулся на добычу столь необходимого стране и императору драгоценного металла.

Конечно, один Акинфий не смог бы разведать серебряные месторождения. Но он сумел собрать команду местных рудознатцев, пригласил умельцев-исследователей, прислушивался к советам «старых бывальцев». Именно эти люди, неутомимые в поисках, верящие в необходимость своего дела, умеющие вникать в горную природу, изыскивать по мельчайшим признакам серебряную руду, и составили славу России как страны, имеющей собственные драгоценные металлы. И пусть первые добычи были невелики, рудознатцы мечтали о новых — великих победах.

Никита Демидов

В конце 1720-х годов рудознатцы-умельцы подсказали Акинфию Демидову, что искать «большое серебро» надо на Алтае. И Акинфий, ни минуты не сомневаясь, отправил экспедицию туда. Поиски увенчались успехом. В 1736 году в алтайских Змеиных горах были отысканы богатейшие руды по содержанию серебра, самородное серебро и так называемая роговая серебряная руда.

Правда, стараясь для государства Российского, Демидов по заведенному правилу и себя, родного, не забыл. Акинфий не стал официально уведомлять об открытии алтайских серебряных рудников, хотя по законам того времени полагалось сделать это и передать месторождение в казну. Ведь из серебра тогда чеканилась монета (золотых монет со времен Петра Первого уже не чеканили), а это могло делать только государство.

Слухи об открытии «богатейших серебряных жил» быстро распространились по округе. Недоброжелатели даже стали поговаривать, что Демидовы сами чеканят серебряную монету. Но это был чистый наговор. Да, он накапливал в собственной казне серебряные слитки (хотя и это было незаконно), но фальшивомонетчиком все-таки не стал. Хотя до сих пор то в книгах, то в фильмах всплывают душераздирающие картины о том, что в Невьянской башне чеканили монету по приказу Демидова беглые каторжники, а он их потом уничтожал, чтобы не проговорились. А следы заметал, впуская прямо в подвалы, где они жили и работали, воды местной бурной реки. Как говорится, ужас-ужас и просто кошмар!

На самом деле это всего лишь художественные вымыслы, гиперболы об угнетении простого люда подлым промышленником-кровопийцей. Доказательством того, что Демидов не чеканил фальшивую монету, служит простой факт: коллекционеры располагают ВСЕМИ «фальшаками» того времени, но ни одной монеты из алтайского серебра ни у кого нет и никогда не было.

Однако к началу 1740-х годов слухи о демидовских монетах достигли-таки Петербурга. И на одном из приватных вечеров императрицы Елизаветы Алексеевны произошел весьма значимый инцидент. Императрица играла в карты по маленькой, но все равно проигралась. При ней не оказалось кошелька. И вот, повернувшись к стоящему рядом Акинфию Демидову, Елизавета попросила: «Заплати за меня, батюшка!» Демидов тут же вытащил кошелек и высыпал на стол новенькие, еще блестящие серебряные рубли. Елизавета пристально взглянула на него: «Чьими деньгами платишь, Никитич, — моими аль своими?»

Вопрос таил в себе довольно угрожающий контекст. Императрица давала понять горнозаводчику, что ей известны слухи о его незаконной чеканке монет. Окружающие затаили дыхание — что-то ответит богач Демидов на эдакое обвинение? Но Акинфий су мел-таки вывернуться. «Все мы — ваши, матушка! И я — ваш, и все мое — ваше!..» — ответил он смиренно. То есть тоже дал понять, что намек усвоил и готов отдать свое серебро в казну. И то ведь 12 лет пользовался драгоценным металлом, сумел уже набить мошну!..

Первого мая 1747 года Елизавета Петровна подписала указ, по которому все алтайские горнорудные заводы Демидова отходили в ведение Кабинета Ея Величества. Впрочем, Акинфий этого не узнал, поскольку скончался уже год назад. После его смерти сыновья вступили в жестокий конфликт из-за наследства. Так что передача заводов в казну спасла их от братоубийства.

Из готового к тому времени, но невостребованного алтайского серебра Елизавета повелела отлить покровы для гробницы Александра Невского в Александро-Невской лавре. Весили сии покровы 90 пудов. Ныне же, как сокровище страны, они хранятся в Эрмитаже, там же, где и знаменитые малахитовые вазы, чаши и украшения из других уральских «узорчатых каменьев» — самоцветов. Между прочим, и их добычей мы обязаны тому же Акинфию Демидову.

Ну а серебро в России всегда было на особом счету. Пожалуй, еще только Франция столь же трепетно относится к этому металлу. Может, потому, что наши страны — женские, а серебро, как известно, «женский металл», недаром на Востоке это металл-инь. Русские и французские аристократы всегда гордились не столь золотыми изделиями, сколь серебряными. Чего стоит только один легендарный столовый сервиз, сделанный по заказу графа Орлова для подарка Екатерине II! В этом грандиозном творении серебряного искусства насчитывалось 3275 предметов. На их изготовление пошло две тонны чистого серебра.

Вот такой размах! Впрочем, не стоит удивляться российской любви к этому загадочному лунному металлу. Ведь даже название денежной единицы у нас связано с серебром. Да-да, имеется в виду наш родной русский рубль. Думаете, откуда возникло такое слово? А от слитка серебра, которым раньше расплачивались при покупках. Частенько целого слитка было многонько, вот от него отрубали часть и платили ею. Эта часть и звалась рублем.