«Откуда же теперь возьмутся средства? — почти грубо перебил коллегу Бюмер. — Или мы неверно поняли, мадам, и вы выступаете не от лица королевы?» Графиня закусила губу: «Я не должна произносить имен. Но если вы выражаетесь столь прямо, то придется подтвердить: я представляю королеву. Она не может забыть ожерелья и нашла возможность оплатить его из собственных средств. Однако сделка должна быть тайной. Надеюсь, вы знаете, что я — ее верная подруга. Я подпишу договор об оплате от ее имени и передам ей ожерелье!» Бассанж дипломатично заулыбался: «Мы будем несказанно рады, если наше сокровище достанется королеве. Но простите, мадам, мы не можем подписать с договор с вами. Нам нужен более солидный поручитель!»

 Графиня де Ламотт

Графиня де Ламотт вышла из ювелирной лавки, оттолкнув лакея, намеревавшегося помочь хозяйке. Сама вскочила на подножку легкого экипажа и откинулась на сиденье, радуясь, что верх экипажа опущен и воздух обвевает ее лицо. А лицо горело. Конечно, визит был необходим. Но как они посмели?! «Это ожерелье не для вас… у вас не хватит средств…» Чванливые снобы, всю жизнь ворочающие миллионами! Парижане говорят, их мастерские забиты бриллиантами, рубинами, изумрудами, как пещера сказочного Аль-Гаруна. И это в те времена, когда в стране недороды: то холод, то засуха. Народ ропщет — а что будет дальше?! Ювелиры, конечно, не думают об этом, им лишь бы продать подороже!

Но отчего они решили, что графиня де Ламотт — недостаточный поручитель?! Жанна и одета по последней моде, и драгоценностей на ней достаточно для дневного визита. Всему Парижу известно, что Николя и Жанна де Ламотт живут на улице Нев-Сен-Жиль на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Конечно в долг. Но кто нынче не имеет долгов?! В дамском салоне Жанны собираются супруги самых богатых парижан — банкиров, негоциантов, на балах присутствуют и сливки аристократии. Жанна не просто графиня по мужу. Она — Жанна де Л юз де Сен-Реми де Валуа — происходит из древнего королевского рода. Это теперь Францией правят Бурбоны, а пару веков назад королями были Валуа. Так вот предок Жанны являлся хоть и внебрачным, но сыном самого Генриха II. Правда, ко второй половине XVIII века потомки королевского бастарда обнищали. Отец Жанны вообще пристроился жить с парижской проституткой. Прижил с ней сына и двух дочерей. Младшая, Жанна, родилась 29 лет назад, в 1756 году. И побороться за существование ей пришлось с детства. С трех лет она просила милостыню на паперти церкви. Однажды ее увидела маркиза Буленвилье и, пораженная ангельским видом девочки, подала золотую монету. Жанна заалела как маков цвет от такой щедрой милостыни, но вскинула на маркизу свои черные огромные очи: «Мы не всегда были бедны, мадам! Когда-то мой предок правил этой страной. Я ведь из рода Валуа!» Маркиза не поверила, но навела справки. Каково же было ее удивление, когда выяснилось, что Жанна сказала правду.

Сердобольная маркиза пристроила ее отца-дворянина на службу, брата — в школу офицеров, а Жанну с сестрой — в монастырский пансион для благородных девиц. Впрочем, чем Жанна Валуа была хуже?! Да она училась вдвое усерднее. И вот какие-то ювелиры говорят, что им нужен поручитель важнее ее!

В тот же вечер графиня рассказала все мужу. Граф Николя де Ламотт слушал, как всегда, внимательно. Он-то отлично знал, кто главный в их семействе. Жанна выскочила за него замуж в 1778 году, когда ей было 22 года. Она и так засиделась в монастырском пансионе, где освоила все тонкости благородных манер. Вот только кротость и смирение, высшие добродетели монастыря, ей явно не дались. Впрочем, внешне Жанна умела изображать любые добродетели, но в душе ее кипели бурные страсти. Она была умна и понимала, что обладает одним капиталом — красотой. Так что, едва выйдя из пансиона, она сумела распорядиться им с толком — вышла замуж за Николя. Муж имел графский титул, офицерский чин, нужные связи и жаждал богатства. Жанна обладала умом, целеустремленностью и безумно желала блистать в высшем свете. Вместе они составили неплохой тандем и быстро поняли, что они не просто муж и жена, но коллеги на нелегком жизненном пути и даже сообщники в разных небольших дельцах, которые могут приносить весьма недурной доход. Роли были просты: Жанна ловила на свои прелести толстосумов, не стесняясь брать тысячами «на булавки». Николя же, изображая ничего не подозревающего простака, заводил с любовниками женушки дружбу и просил взаймы. Богачи, изумляясь недалекому рогоносцу, отсыпали деньги щедрой рукой и возврата не требовали. В итоге семейный бюджет регулярно пополнялся, а изворотливым супругам было над кем посмеяться в семейном алькове.

Ламотты понимали друг друга с полуслова. Но сегодня Николя был настроен против ожерелья: «Эта драгоценность проклята! Едва ожерелье было закончено, его заказчик, король Людовик XV, скончался. А мадам Дюбарри вообще выпроводили из Версаля. Она даже свои платья не смогла взять. Это ожерелье приносит несчастье!»

У Жанны же был свой план: «Оно нам не нужно! Ожерелье слишком известно, мы не сможем его продать. Но мы могли бы вынуть камни — они стоят целое состояние. Я взяла бы ожерелье у ювелиров, и мы бы с тобой уехали в Лондон».

«Но зачем ты приплела сюда королеву?!» Жанна уперла руки в бока: «От имени кого же мне еще действовать?! Все знают, что я бываю в Версале! Женушки твоих при-ятелей-банкиров часами готовы выслушивать последние сплетни и тайны королевского двора».

«Конечно, тебе лестно рассказывать о короле и Марии-Антуанетте как о собственных приятелях! А ведь ты и бывала-то в Версале всего лишь как просительница. Полдня на стуле перед кабинетом какого-нибудь чиновника и пять минут в самом кабинете с прошением!»

«И что?! Зато мои прошения удовлетворены!» Жанна закусила губу, вспомнив, чего стоило ей добиться своего. Пришлось дождаться, когда вокруг соберется побольше скучающих придворных, и… упасть в обморок поэффектнее. «Какой ужас! — раздались голоса. — Представительница дома Валуа умирает от голода во дворце Бурбонов!» И что бы вы думали? Об инциденте прознала королева и приказала назначить Жанне Валуа пенсион. Пусть небольшой — зато приказ начертан собственной монаршей рукой. Вон бумага висит на стене на самом почетном месте с подписью: «Мария-Антуанетта Французская». С тех пор окружающие и стали считать Жанну особой, приближенной к Версалю — практически сердечной подружкой королевы. Ну и к чему ей уверять людей, что это не так?! Да все парижские банки охотно дают супругам Ламотт самые выгодные кредиты. Вот только проклятым ювелирам понадобился какой-то поручитель!..

Темно-синий футляр, искрящийся бриллиантовой радугой, вновь всплыл перед глазами Жанны. Неужели она упустит его?! Ах, сколь шикарно она смотрелась бы в завораживающем бриллиантовом водопаде! Впрочем, деньги, вырученные за камни, будут смотреться еще более завораживающе!..

Да разве такое чудо может достаться кому-то другому, хотя бы и худосочной австриячке, которую взял в жены Людовик XVI?! Да у Марии-Антуанетты нет ни шика, ни манер! У нее даже полной груди, на которой поместились бы все 647 бриллиантов, не имеется. И что только мужчины в ней находят?!

Вот, например, кардинал де Роган, с которым Жанна сошлась еще пять лет назад, в 1780 году. Превосходный любовник — даром что служитель церкви. Богатейший человек, никогда не жалевший денег ни для Жанны, ни для ее «обманутого мужа». Но даже он подпал под чары австриячки! А ведь Луи Рене Эдуар, принц де Роган-Гемене принадлежал к древнейшей аристократии, чье фамильное древо переплеталось с разными королевскими родами. Да он даже нынешнему Людовику приходился кузеном. Одного только у Рогана не было — высшей придворной должности, ведь нынче кардинал — это вам не прежний Ришелье и даже Мазарини. Сегодня кардиналов во Франции несколько. Потому-то Роган и мечтал стать первым министром, как его предшественники. Но вот только Мария-Антуанетта его терпеть не могла. А он, бедняга, на свою беду, еще и влюбился в гордячку!..