Киров сделал паузу и обратился к собранию:

- К лицу ли нам, коммунистам, сидеть здесь, в Астрахани, сложа руки?

Зал пришел в движение. То здесь, то там с мест вскакивали делегаты. Размахивали шапками, кричали:

- Смерть кадету!

- Всем идти на помощь армии!

Зашумели и в коридоре. Каждый старался оттеснить матроса и проникнуть в зал. Возможно, что у дверей произошла бы потасовка, не покажись в это время на лестнице военный в кожанке, перехваченной широким поясом; с одного бока у него свисала шашка, с другого - наган. Шаг был железный. Усы торчали, как пики. Это был сам Чугунов - губернский военный комиссар.

Редактор армейской газеты подбежал к нему, взмолился:

- Петр Петрович! Скажи матросу!.. Мне же писать!

Чугунов махнул рукой:

- Редактора - пусти.

- Может быть, и мне можно? - осторожно спросил комиссар Караульного полка. - Опоздал не по своей вине.

Чугунов снова махнул рукой:

- Комиссара - пусти.

Матрос приоткрыл дверь, редактор и комиссар на цыпочках прошли в зал.

- А как же нам быть? - спросил один из штабников, подойдя к Чугунову. - Пустите? Ждать? Или уйти?

- А вы могли бы и пораньше прийти. Все равно ни черта не делаете в штабе! Ждите! - Чугунов покосился на Василия, робко и молча сидевшего на скамейке, и грозным голосом спросил: - Ты кто будешь? По какому делу?

Василий вскочил, вытянул руки по швам:

- Мне… повидать товарища Кирова. По важному делу. Я состою в «кавказской экспедиции»…

- Сидеть здесь не положено! - прервал его Чугунов. - Завтра повидаешь Кирова!.. А про «кавказскую экспедицию» забудь, парень. Кирова никуда не отпустим из Астрахани. Выберем его председателем ревкома! Про ревком слыхал?

- Слыхал, - ответил Василий. - Кирова мне надо повидать сегодня, сейчас…

Чугунов насупил брови, покрутил ус, спросил:

- Тебе что же - по государственному делу?

Василий кивнул головой.

Чугунов сел на скамейку, оперся двумя руками на эфес шашки.

- А ты мне в двух словах расскажи. Я передам Кирову. Ты меня знаешь?.. Я - Чугунов, губвоенкомиссар. Садись!

- Много слышал… - проговорил Василий.

- Хорошего? Плохого?.. Наверное, плохого?

Василий промолчал, но сел рядом с Чугуновым.

- А ты, парень, не верь всякой брехне. Это контрики орудуют против меня. Крепко досталось им от Чугунова в январе прошлого года, во время боев за крепость… Чугунов - рабочий человек, бондарь, простой унтер на войне, и вдруг занимает такой пост: губернский военный комиссар! Им это - как ржавый гвоздь в одно место… Ну-ну, расскажи! Только коротко и быстро! Некогда! Мне самому охота послушать Кирова. - Он похлопал тяжелой рукой Василия по колену.

- Секретов у меня никаких, и военной тайны тоже, - торопливо проговорил Василий. - Час тому назад я ходил в лазарет - за доктором для Лещинского, друга Кирова, - и там встретил знакомого кубанца из бригады Кочубея. Он мне такое рассказал!.. Бригада в степи разоружена, у кавалеристов отняты кони, а Кочубей ушел в степь; судьба его - неизвестна…

- Кто же разоружил?

- Кубанец говорит - штаб Двенадцатой армии.

- Не может быть! Брехня!

- Трудно поверить, но факт! Кубанцу я верю: мы не в одном бою с ним воевали, и Кочубея хорошо знаю. Я ведь кочубеевец! - И Василий гордо тряхнул светлым, как лен, чубом, выбивающимся из-под лихо заломленной офицерской фуражки.

- Худо дело, если это правда. На Кочубея у нас были свои виды. Худо, худо! - Чугунов тяжело поднялся со скамейки, направился к двери. Но, взявшись за ручку, обернулся: - А ты, парень, дождись Кирова. Он выйдет в перерыве. Расскажи про бригаду. - И исчез за дверью, плотно прикрыв ее.

Некоторое время в коридоре было тихо.

Но вот в зале раздались аплодисменты. Штабисты подскочили к двери, и матрос слегка приоткрыл ее.

- Под шумок и пройдем в зал, ничего не случится страшного, - попросил матроса штабист, тот, которому отказал Чугунов.

- Бог с вами, идите, надоели, - махнул рукой матрос и пропустил военных в зал. Прикрыв за ними дверь, он кивнул Василию: - Вот мы и остались вдвоем!

- Ничего, я подожду, - сказал Василий.

- Теперь уж, видимо, недолго ждать. Скоро будет перерыв.

Из зала с кипой бумаг на цыпочках вышел посыльный губкома.

- Ну, как там? - спросил матрос.

- Так и режет, так и режет правду-матку! - с восхищением ответил посыльный. - Жаль, не дали до конца послушать…

Немного погодя матрос сам приоткрыл дверь. В зале горячо аплодировали. Когда шум немножко стих, послышался голос Кирова:

- Преодолеть продовольственный кризис, переживаемый армией и населением, - это первоочередная задача всех коммунистов Астрахани. Нам, товарищи, необходимо совершенно равномерно распределить тяготы затруднений с хлебом. Население города должно быть строго разделено на категории в зависимости от своего труда. Мы должны воплотить в жизнь принцип «кто не работает, тот не ест» и ввести классовый паек, единственно справедливый, ибо главная наша задача - это работа для армии. Ей мы должны отдать все!

В зале опять раздались аплодисменты.

- Мобилизация наших рядов должна быть полной, и она ни на минуту не должна терять своей силы и напряженности, - говорил с трибуны Киров. - Пусть завтра полчища Деникина окажутся под стенами Астрахани, но пусть от этого ни у кого не закружится голова, пусть никто не впадет в панику, пусть каждый помнит о тех громадных задачах, которые стоят перед нами. Впереди еще много боев, много трудностей, много испытаний. Но впереди - победа над врагами рабочего класса! Мир буржуазный погибает, кончается буржуазный строй! На смену идут строители новой жизни, и эти строители - мы с вами, коммунисты, рабочие и крестьяне Советской России. Никакие преграды на нашем пути не могут остановить нашего победного шествия вперед, к коммунизму!

Присутствующие ответили на речь Кирова бурными аплодисментами. Матрос закинул карабин за плечо, настежь раскрыл дверь и вошел в зал, громко хлопая в ладоши. За ним последовал и Василий.

В зале все встали с мест.

Преисполненный веры в будущее, в победу над врагами, в преодоление трудностей и разрухи, Киров с надеждой и уверенностью смотрел в зал и вместе со всеми горячо аплодировал. Его широкая и добрая улыбка словно говорила астраханцам: «Нам, коммунистам, не страшны никакие трудности, мы все преодолеем, только побольше уверенности в своих силах, побольше самоотверженной работы для торжества дела революции».

Василий переглянулся с матросом, тот кивнул ему, и они вдоль стены прошли до середины зала.

Энергично вскинув руку, Киров бросил в зал:

- Да здравствует Ленин!

В зале вспыхнула бурная овация.

- Да здравствует Ленин! - неслось со всех концов.

- Ленин!

- Ленин!

- Ленин!..

В зале творилось что-то необыкновенное. Люди все ближе и ближе подступали к столу президиума, и со всех сторон, как рокот прибоя, гремело имя Ленина.

Ночью состоялись выборы Временного военно-революционного комитета. Киров был избран председателем. К десяти часам утра он уже успел подписать первые декреты ревкома. Самым важным среди них был декрет о хлебе. Решили: первой категории выдавать фунт, второй - полфунта, третьей - четверть фунта.

В накинутой на плечи бурке, распаренный после бани, в кабинет вошел Атарбеков.

Подняв голову от бумаг, Киров устало откинулся на спинку кресла, с улыбкой выслушал поздравление с избранием предревкома, перевел разговор на другое:

- Попарился ты, вижу, на славу…

- Надеюсь, теперь меня никакой тиф не возьмет.

- С тифом надо быть осторожнее, Георг. С Оскаром вот плохи дела…

- Тифом он уже болел. Видимо, у него что-то другое.

- Нет, Георг, тиф, возвратный тиф.

- Ну, если возвратный, тогда некстати заболел наш Оскар.

- Уж очень некстати. Надо беречь себя. Надо где-то достать шелковое белье. Я тут вчера беседовал с одним врачом, он говорит, что шелк является надежной броней от тифа. Хорошо пересыпать белье нафталином. Но лучше всего, советует врач, чаще ходить в баню, чаще париться. Хотя бы раз в три-четыре дня. Тогда наверняка можно быть уверенным, что никакой тиф нас не возьмет. - Киров горестно покачал головой. - Сейчас болеть никак нельзя. Впереди нас ожидает такая большая работа, что даже трудно ее себе представить. Будь готов к этому, Георг. Что же ты стоишь, - спохватился Киров, усаживая Атарбекова. - Тебе придется возглавить ЧК и Особый отдел, как мы и договорились. Вечером, после губернской конференции, мы утвердим твое назначение, а завтра уже можешь приступить к работе.