- Правильно! Важно как можно скорее дать эти островки. На днях они уже будут, мы это сделаем силами энтузиастов на субботниках. Но важнее соединить разделенные Ковшом южный и северный участки «новой площади» в единое целое, оградить всю бухтинскую землю надежной плотиной от моря, а потом уже начать работы внутри всей площади. Я это дело так представляю себе: Ковш занимает двадцать восемь десятин водного пространства. В центре он доходит до пятиметровой глубины. Чтобы засыпать Ковш, сровнять его с остальной территорией «новой площади», нужно до одного миллиона кубических метров земли и камня. Надо где-то срыть целую гору, перевезти ее сюда и засыпать Ковш. Это дело растянется в лучшем случае на пять - семь лет… Это - дорогостоящее предприятие.

Богомолов сделал паузу.

- Я предлагаю расправиться с Ковшом иначе. Накинуть на горловину петлю и отделить Ковш от моря. Под петлей я подразумеваю великолепную плотину, настоящую китайскую стену. Чтобы ни одна капля морской воды не могла просочиться в Ковш! А дальше - все проще. Мы установим три центробежных насоса и в течение двух месяцев выкачаем из Ковша в море сто миллионов ведер воды. На месте Ковша останется только обнаженное дно. Можно будет его немного засыпать землей… Вот, пожалуй, и все! Вот вам первая очередь бухты, первые двадцать восемь десятин нефтеносной площади. Ставьте себе на здоровье сотню-другую вышек и ищите нефть.

Проект был прост, и в нем так неожиданно разрешалась проблема Ковша. Наступило неловкое молчание. Каждый соображал, прикидывал в уме возможности претворения в жизнь богомоловского проекта. Молчание было долгое; это смутило слепого инженера, дало ему повод к различным догадкам и предположениям о возможных погрешностях в проекте - ведь он для него возник как-то неожиданно.

Первым нарушил молчание Киров:

- А что, Павел Николаевич, если вместо трех насосов поставить шесть?..

У Богомолова отлегло от сердца: «Раз Киров задает такой вопрос - значит, проект ясен».

- Здесь простая арифметика, - ответил он, - тогда мы воду откачаем в месячный срок. Будет превосходно, если вы найдете шесть центробежных насосов.

- Трудная задача, - сказал Серебровский.

- А что, Павел Николаевич, если (с каким-то ребяческим задором, улыбаясь, не сводя взгляда с Серебровского) мы вместо шести насосов поставим двенадцать?

- Ну и аппетит же у вас, Сергей Миронович, - рассмеявшись, сказал Богомолов. - Дай вам возможность - вы бы в один день выкачали всю воду из Ковша. Поставили бы сто насосов и выкачали!

- Выкачал бы! - вполне серьезно ответил Киров. - Беда в том, что сотню насосов не достать. А двенадцать мы как-нибудь уж подберем и воду из Ковша выкачаем в две недели. Был Ковш - и поминай его как звали.

- Ты всерьез? - спросил Серебровский.

- Какие тут могут быть шутки? Разрешается проблема нефти.

- Хорошо. Тогда скажи, где ты достанешь двенадцать насосов?

- А у тебя же на складах Азнефти, Александр Павлович. Я как-то побродил по ним… кое-что в них можно найти.

- Но с условием, что на этот раз такую экскурсию мы совершим вместе. - Серебровский печально улыбнулся. - К сожалению, все это хламье требует капитального ремонта.

Киров дружески обнял Серебровского за плечи:

- Что ж, готов хоть сам приняться за ремонт. Кое-что ведь в этом деле я понимаю.

Кирову было весело. Радовал его проект Богомолова. Он уже видел осушенный Ковш и сотню фонтанов на нем. Он спросил у Дадашева:

- Что ты по существу можешь сказать о проекте?

- Мне он нравится. Смелый проект! - ответил Дадашев. - Я бы даже сказал - дерзкий! А ежели так, тогда мы с Богомоловым хорошо сработаемся. В нашем деле без дерзости погибнуть можно. Мне все ясно. Мы пока установим несколько буровых на северном участке, а потом, когда построят плотину, перекочуем сюда. По мере снижения уровня воды будем строить дамбу и ставить буровые вышки.

- Меня немного только смущает плотина, - сказал Серебровский. - Не будет ли у нас переливания из пустого в порожнее? Мы будем откачивать воду, а море будет делать свою разрушительную работу и вода - обратно просачиваться в Ковш? Не придется ли нам вечно откачивать воду?

- Плотина будет совершенно непроницаемая, - ответил Богомолов. - Для большей надежности мы к внутренней стороне плотины присыплем земляную насыпь с глинистым слоем, поставим диафрагму из двойного шпунтового ряда. В проекте все это ясно указано, можете ознакомиться с деталями…

- Ну, а раз это уже детали, то в них вы, Павел Николаевич, разберетесь лучше нас, - сказал Киров. - При вашем опыте, с таким помощником, как Петрович, дело у вас должно выйти наверняка.

- Да, пожелаем вам успеха в вашей нелегкой работе, - сказал Серебровский. - Я лично окажу вам всяческую помощь.

- Значит, благословляете?.. - настороженно спросил Богомолов, обернувшись к Кирову.

- Не раз, не два, а трижды! Благодарим вас, Павел Николаевич. Партия не забудет вашего подвига… да, да, подвига. Этим проектом вы на бухте устроите целую революцию, это будет хорошей пощечиной всем нашим явным и тайным врагам. («И Неизвестному!» - хотел сказать Богомолов, но передумал, решил, что не будет он вводить Кирова в какую-то грязную, несерьезную и в конечном счете личную историю.) Начните работу, дайте ход делу и поезжайте в Москву. Там уже знают о вас. С лечением нечего медлить!

- Сейчас? В Москву? Нет, пока на бухте не ударит фонтан, я никуда не уеду. И думать не посмею.

- Взвесьте все «за» и «против» и решитесь.

- Нет, нет, и думать не посмею.

Киров взял Богомолова под руку, и все направились обратно.

Чтобы скрыть как-то свое волнение, Богомолов спросил:

- Это правду говорят - прибыли глубокие насосы для буровых скважин?

- К тому же - абсолютную, - ответил Киров. - Прибыла и вторая партия вращательных станков. Это чудо техники. Работы у нас должны быстро продвинуться вперед. На новой земле мы будем работать и на новой технике. А желонку и все дедовские методы бурения сдадим в музей на память нашим внукам. Не так ли, Александр Павлович?

Начальник Азнефти сдержанно улыбнулся.

- Бедноваты мы еще пока для этого, Сергей Миронович. Ведь все нам достается с невероятными трудностями. За все приходится господам капиталистам платить золотом, чистым золотом.

- Ну, а через несколько лет?

- Ну, тогда, я надеюсь, мы наладим собственное производство всей буровой техники…

Позади раздались отрывистые озорные гудки. Киров обернулся. Недалеко от бухтинского берега шел буксир и тянул… шаланду? Нет, на шаланду не было похоже…

- Да это же наш землесос! - воскликнул Киров. - Это же Фома Матвеич идет в бухту. Идемте, идемте, товарищи, встречать героя!

Вскоре к берегу причалил буксир, а потом и землесос. На борту среди матросов, обнявшись, улыбаясь, махая шапками, стояли два брата - Фома и Петрович.

Придя домой, пообедав и приготовив все нужное для охоты, братья Крыловы еще засветло легли спать - во дворе, на паласе, среди зелени. В половине третьего ночи Ирина их разбудила. Было темно. Фонарь покачивался над столом, самовар шумел.

Через полчаса братья уже шли в город. С Петровичем была только его фляга; остальное ему обещал дать Сергей Миронович. Ну, а Фома был в полном охотничьем снаряжении, в соломенной широкополой шляпе, с биноклем поверх подозрительно тяжелой сумки.

Дойдя до управления Азнефти, они пошли Приморским бульваром. Уже занималась заря, светало. С бамбуковыми удилищами в руках на берег шли старые и малые рыболовы. Садовники, засучив до колен штаны, волочили за собой шланги и широкой струей поливали и цветы на клумбах, и кустарники, и деревья. То там, то сям, растянувшись на скамейках, спали бездомные. Какие-то старцы с четками в руках степенно разгуливали мимо скамеек. Ватага шумных цыганок гадала засидевшейся парочке. А там дальше, на небольшой поляне, обложившись десятком фонарей «летучая мышь», гуляла пьяная компания лодочников, и два ночных сторожа в белых фартуках, с начищенными медными бляхами на животах, опираясь на увесистые палки, стояли позади лодочников, пили и закусывали вместе с ними, радуясь этой бесшабашной попойке.