Белов покорно внимал мечущемуся по маленькой комнате фюреру. Он знал, что тот не нуждается ни в его одобрении, ни в комментариях, ни тем более в возражениях. Он был рад, что Гитлер, кажется, успокоился и оставил тему «чокнутых генералов».

Но не тут-то было! Фюрер остановился посреди комнаты, и его лицо стало наливаться каким-то потусторонним светом, и когда глаза буквально полезли на лоб, его прорвало:

– Я никогда не прощу себе, что не сразу раскусил Гальдера! Он ничего не смыслит в стратегии! У него нет никаких идей! Он просто разглядывает карту, как желторотый фендрих! Холоден, сух, к тому же у меня сложилось впечатление, что у начальника Генштаба совершенно ложное представление о происходящем! Он все время преследует меня вздорными сообщениями о каких-то новых русских дивизиях! Надо порекомендовать его Сталину! Он создаст ему из воздуха сто новых дивизий! Вот Сталин обрадуется! Он-то понятия не имеет, где их взять! Да русские дошли до того, что посылают в бой курсантов военных училищ и академий! Очень скоро русская армия останется без офицеров!

Нет, нет и нет! Основная масса генералов себя исчерпала, ее следует заменить молодыми офицерами СС! И Гальдера в первую очередь!

В ближайшие дни я назначу начальником Управления личного состава сухопутных сил Шмундта. Вместе с ним мы быстро наведем порядок в кадрах!

Теперь уже Белов с интересом слушал Гитлера. Все эти невероятные перестановки сулили серьезнейшие перемены в сухопутных войсках. Следуя давней традиции общения с Гитлером, он никак не отреагировал на его шокирующие откровения. В принципе, он лично был бы рад, если бы Гальдер наконец-то исчез из ставки. Пусть даже он и отменный генштабист, но плохой партнер фюрера.

Белов и прежде подозревал, что офицеры Генштаба во главе с Гальдером никогда не были истинными сторонниками Гитлера, его грандиозных планов спасения Германии, методов ведения войны и на многое имели абсолютно иные взгляды.

– Кейтель и Йодль, – Гитлер уже орал на весь бункер, – тоже никуда не годятся! Они совершенно выдохлись от непосильного для них труда в ставке и производят впечатления вечно невыспавшихся, психически надорванных людей! Я не могу в такой переломный момент работать с инвалидами! Йодля я заменю Паулюсом сразу же после взятия Сталинграда! Кейтеля я бы вышвырнул прямо сейчас, он легко заменим, но… – Гитлер внимательно посмотрел на свои вскинутые вверх ладони, – но… он, шайсе, верен мне, как собака!

– Белов!

Адъютант с мгновенно вскочил со стула.

– Хм! Почему все молчат, что у вас 20-го день рожденья?

– Так точно, мой фюрер! – браво отчеканил Белов, как всегда поразившись феноменальной памяти и заботливости фюрера. – Вы абсолютно правы, именно 20 сентября!

– И вам исполняется тридцать пять лет! Потрясающий возраст! Возраст свершений и надежд! Вы уже решили, как проведете свой день рожденья? Отпразднуйте его в кругу молодежи! А не с полоумными стариками типа Гальдера! Ведь Гальдер уже старик, верно? Ну что ж, поздравлять вас еще рано! Всему свое время!

И, отмахнувшись от слов благодарности Белова, с довольно мрачноватой улыбкой закончил:

– У меня для вас, кажется, есть превосходный подарок! Пальчики оближете!

Из дневника адъютанта Гитлера Николауса фон Белова: «В этой общей беспокойной атмосфере, царившей в ставке фюрера, состоялось весьма милое празднование моего дня рождения. 20 сентября мне исполнилось тридцать пять лет. Гитлер подарил мне килограмм черной икры, недавно полученной им от маршала Антонеску. Он, мол, прослышал, что этот “продукт” я очень люблю.

Я воспринял сей щедрый подарок как повод, чтобы пригласить вечером всех адъютантов на чай. В таком кругу мы собрались в первый и последний раз. Присутствовали Шауб, Альберт Борман, Путткамер, Энгель, Брандт и Хевель. Шмундт в тот день в ставке отсутствовал. После вечернего обсуждения обстановки мы полакомились икрой – редкостное наслаждение!

За долгие годы совместной службы мы открыто делились друг с другом нашими опасениями. Я сознавал, насколько доверительно можно высказываться в этом самом узком кругу даже в критическом духе, не боясь неприятных последствий. Примечательно также и к каким оценкам приходили независимо друг от друга эти самые несхожие между собой люди».

В это же время в ставке произошло еще одно не менее примечательное событие, воспоминания о котором по какой-то странной причине раздвоились и даже растроились!

Беда случилась с адъютантом Гитлера от СС Фрицем Даргесом. Даргес был одним из ближайших и в некотором роде «интимнейших» приближенных фюрера, от Даргеса у него не было секретов. Он присутствовал на секретнейших совещаниях с участием Гитлера и порой слышал такое, на что тот из политических соображений не позволял себе даже намекать в самом узком кругу друзей, таких как Шпеер.

Даргес своими ушами слышал прямые указания фюрера, касавшиеся «окончательного решения еврейского вопроса». А ведь Гитлер не подписал ни одного документа о массовом истреблении евреев! Даже многие коменданты концлагерей искренне полагали, что инициатива Холокоста исходит исключительно от Гиммлера, а фюрер «не в курсе». Вступив в апреле тридцать третьего в ряды СС, Даргес уже через три года стал старшим адъютантом Бормана, а в сороковом – личным адъютантом Гитлера, отвечающим за его распорядок дня.

Пользуясь безграничным доверием фюрера, Даргес выполнял самые деликатные миссии. Например, во время визита Гитлера в Италию лично сопровождал Еву Браун и ее сестру Ильзе, которые не могли официально быть рядом с фюрером. Даргес занимался их обустройством, оплачивал все покупки. Дошло до того, что Ильзе не на шутку влюбилась в бравого адъютанта и даже была «очень не прочь…», но Даргес оказался не готовым стать шурином фюрера всех немцев.

Так вот, телохранитель Гитлера Рохус Миш на полном серьезе рассказал адъютантам, что вчера, жарким сентябрьским полднем, Гитлер стоял недалеко от своего бункера под деревом и, прячась от палящих солнечных лучей, просматривал утреннюю корреспонденцию. В нескольких метрах от него пребывал небезызвестный Фриц Даргес в ожидании очередных распоряжений.

Тут прилетела огромная муха и стала виться вокруг шефа, мешая ему читать. Возмущенный фюрер начал размахивать пачкой писем, пытаясь ее отогнать, но, увы, все было напрасно. И вот тут-то Даргес, стоя по стойке смирно, не удержался от улыбки. Более того, он едва сдерживал смех. Гитлер заметил вопиющую вольность:

– Если вы не в состоянии держать эту тварь от меня на расстоянии, – сухо отрезал он, – то такой ординарец мне не нужен!

Он не сказал прямо, что Даргес уволен, но тот понял его именно так и пошел собирать чемодан. Через несколько часов он был отправлен на Восточный фронт[2].

26 сентября после очередной «кровопролитной битвы» с Гальдером Гитлер наконец-то указал ему на дверь.

Непосредственной причиной отставки Гальдера с поста начальника Генштаба сухопутных сил стал его отказ подготовить приказ, запрещающий отступление 6-й армии при любых тактических обстоятельствах. Гальдер считал, что только своевременный отвод войск может спасти армию Паулюса. Гитлер в припадке неистовства тут же отстранил его от руководства Генштабом и, приняв на себя командование войсками всего южного крыла фронта, лично подписал поистине сталинский приказ «Ни шагу назад!».

Проклиная тупость генералов, которые буквально высасывают из него энергию и крадут победу, фюрер, находясь в полнейшем расстройстве чувств, бросил Гальдеру:

– Гальдер! Вы мешаете мне воспитывать личный состав Генштаба в духе фанатичной преданности идее! Вы слышите, Гальдер, фанатичной! У вас и у меня расстроены нервы! Половина моей усталости из-за вас! Так дальше продолжаться не может! Без вас я буду настойчиво проводить свои решения в сухопутные войска! Только слепой или враг Германии не видит, что СССР уже на грани полного коллапса и разгрома!