Через несколько минут дверь самолета открылась. Солдаты в черном четко выстроились в две шеренги с обеих сторон, устроив длинный коридор.

Первым в проеме двери показался высокий узкоглазый и узколицый человек, безволосый и смуглый. Ни в селе Мусы, ни в его окрестностях такие люди отродясь не обитали. И Муса смотрел на смуглолицего и узкоглазого, в длинной до пят белой одежде, как на диковинное, сказочное существо с другой планеты.

Вслед за ним на землю спустились точно такие же – лицо в лицо, фигура в фигуру – зловещие люди. Губы их были плотно сжаты, глаза неподвижно устремлены в затылок друг другу, тела словно спеленаты в белый саван. Казалось, что ни высоченные горы вокруг, ни белокурые в черном солдаты, ни порывистый, сбивающий с ног ветер не производили на них ни малейшего впечатления.

При их появлении солдаты, стоящие в шеренгах лицом друг к другу, как по команде, резко выбросили правую руку вверх, глухо раскатилась барабанная дробь.

Потом странных людей в белых одеждах под охраной повели в сторону от «аэродрома» по неизвестной Мусе горной тропе. Паренек едва поспевал за безмолвной экспедицией, изо всех сил стараясь оставаться незамеченным.

Примерно через час все вышли на огромную поляну со свежими пнями от дубов. Очевидно, деревья срубили, чтобы они не загораживали вершину Эльбруса. Здесь тоже толпилось множество солдат в черном с блестящими черепами в петлицах. Над их головами развевались на ветру красные флаги с судорожно перекрученными черными крестами в белом круге.

Под рев надраенных до невыносимого блеска медных труб они маршировали, время от времени гортанно выкрикивая короткие лозунги и с непостижимой синхронностью выбрасывая правую руку в приветствии.

В центре поляны – массивная, отполированная до зеркального блеска гранитная плита: то ли циклопических размеров стол, то ли алтарь-жертвенник.

Муса дрожал от страха, холода и неиссякаемого любопытства. Он напрочь позабыл про отца и овец. Вдобавок воздух был смешан с каким-то горючим, вулканическим газом, вырывавшимся на поверхность из находившихся где-то поблизости скальных пещер. Муса с ужасом чувствовал, как все его тело то тяжелеет, как гранит, то вдруг превращается в невесомое облако. А одетые в черное белокурые бестии с ледяными, как склоны Эльбруса, глазами пропустили тех, раскосых и бритоголовых, к гранитной плите и встали вокруг нее в каре, мгновенно скрыв от посторонних глаз.

Очередной порыв студеного ветра сдул наваждение. Теперь Муса ощутил сильную усталость и голод. В последний раз он бросил взгляд в сторону черного каре, и ему показалось, что над головами белокурых гигантов ровным столбом аж до самых туч поднялся белый дым и устремились в небо сотни белых рук ладонями вверх, обращенные к вершине Эльбруса.

И тут он вспомнил о брошенных на отца овцах – великий грех для горца-пастуха!

– Отец накажет меня! – испуганно прошептал он.

И в тот же миг с недавно покинутого им плато взлетел тот самый двухфюзеляжный «Фокке-Вульф», доставивший сюда странных иноземцев, и, круто развернувшись на запад, через минуту исчез из виду.

О том, что тибетские ламы доставлены к подножью Эльбруса и приступили к медитациям с целью «открыть небо будущего», фюреру доложили незамедлительно. Он тут же приказал всем покинуть его резиденцию и, пристально глядя в вечный огонь камина, надолго оцепенел.

Для него наступил момент истины, решающее событие не только в битве за Кавказ и Сталинград и даже во всей Второй мировой войне, но и во всей его жизни.

Последний доклад командующего группой армий «А» («Кавказ») генерал-фельдмаршала Листа был трезв и нелицеприятен: его войска на пределе сил и средств, повсюду на широком фронте сильнейшее сопротивление русских.

На этот раз Гитлер не впал в истерику, но потребовал, чтобы Лист вопреки всему достиг поставленных перед ним целей – нанес удар на Астрахань и гнал противника до самого Каспийского моря.

Несколько утешила его информация адъютанта фон Белова, полученная в штабе 71-й пехотной дивизии, наносящей удар южнее Сталинграда. Начальником штаба был брат фон Белова, так что разговор у них был доверительный и информация особенно ценной. В целом в штабе оценивали обстановку положительно, хотя в последние дни русские стали сражаться отчаяннее, но никаких оснований для пессимизма нет. Главное, считал брат фон Белова – бесперебойное снабжение войск и ликвидация дефицита боеприпасов и горючего.

Тот же фон Белов имел беседу и с начальником штаба 6-й армии генерал-лейтенантом Шмидтом. Шмидт тоже был настроен оптимистично, но жаловался на растянутые коммуникации позади расположения армий союзников вдоль Дона. И вообще, по его мнению, румынская, итальянская и венгерская армии были ненадежны. С тревогой отмечал Шмидт и массированное сосредоточение русских дивизий севернее Дона.

В глубине души Гитлер не мог не признать, что на юге все складывалось совсем не так, как виделось ему в вещих снах, как в упоении описывал он во время полуночных застольных бесед. В конечном счете все выходило как-то по Боку и Гальдеру и, что самое неприятное, даже как-то по Шпееру.

Пальцы левой руки мелко задрожали. В последнее время такое происходило все чаще и не на шутку раздражало фюрера. Правой рукой Гитлер до боли сжал пальцы левой. Но теперь противная дрожь стала передаваться всему телу. Он в испуге отпустил левую руку и постарался сосредоточиться, как всегда в таких случаях, уставясь в огонь в камине. И вдруг губы его оживила злорадная усмешка.

Ведь теперь это уже совсем неважно! Ну, все, что наплели ему в ослеплении Гальдер и в порыве откровенности Шпеер! И совсем-совсем неважно, что сейчас творится на огромном Южном фронте! И то, что какой-то дрековый майоришка готовит на него покушение! И то, что, как у старика, у него стали дрожать руки! Все шайсе галь!

Потому, что он сделал грандиозный ход конем и сразу же, через головы своих врагов, предателей и маловеров, обратился к истинным Вершителям Судеб!

Вот сейчас, в эту самую минуту, там, на Эльбрусе, в «Месте Силы» по его тайному приказу тибетские ламы входят… или уже вошли!., в прямой контакт со стихиями Универсума, чтобы не только узнать сокровенное будущее этой войны, но и повлиять на него!

Им «откроется Небо», и они призовут Высших Неизвестных несокрушимой стеной встать на стороне Третьего рейха и утвердить торжество нацизма на всей Земле!

По зову лам Высшие Неизвестные повелят уцелевшему на Кавказе племени сверхчеловеков-ариев, белокурых и голубоглазых бестий, возглавить нордическую расу в ее беспримерной борьбе с дьявольской иудеохристианской цивилизацией за покорение мира.

И не жалкие немцы – потомки первобытных германцев, – больше похожие на макаронников и лягушатников, а порой и на мерзких иудеев, а чистокровные воины Огня победят воинов Льда, и вот тогда победа над варварскими полчищами полудиких славян под предводительством пусть гениального, но, по сути, такого же дикого горца Сталина будет предрешена!

Гитлер вскочил с кресла и лихорадочно заметался по гостиной. Его маги из института «Наследие предков» поклялись, что именно там, на Эльбрусе, а вовсе не на Тибете, находится «калитка» в легендарную Шамбалу, в непостижимый потусторонний мир, царство Вечного огня!

На привлечение на свою сторону Высших Сил нельзя жалеть ни усилий, ни средств, ни человеческих жизней. Без их покровительства все победы на фронте случайны и недолговечны. Можно легко дойти до Москвы, а потом вдруг в одночасье оказаться под Харьковом, победить под Харьковом и проиграть под…

Гитлер с ужасом посмотрел на переменчивое, как судьба, пламя камина, страшась увидеть там подтверждение своего чудовищного прозрения. Но огонь в камине ничего нового ему не открыл. И он успокоился.

Нет, не зря всего лишь десять дней назад, в самый разгар сражения на юге России, Гиммлер по его приказу послал суперсекретную экспедицию на остров Рюген в Балтийском море.