Больше года тому назад на перроне Волгоградского вокзала пассажиры прибывшего поезда и встречающие наблюдали сцену, которая никого не оставила равнодушным. Забыв обо всем на свете, взахлеб плакали в объятиях друг друга седая старушка и молодая женщина. Вряд ли кто мог предположить истинную причину их слез. И только стоящая в сторонке невысокого роста женщина с теплыми, лучистыми глазами на простом открытом лице знала все. После тридцатилетней разлуки встретились мать и дочь. И какими обычными человеческими словами можно было выразить всю глубину их счастья, всю глубину их благодарности женщине, которую еще год назад они даже не знали?! А потом Клава Смык целовала Людмилу Алексеевну и, наверное, совсем не случайно несколько раз назвала ее мамой.

Да, в этом случае Карева совершила настоящий профессиональный подвиг. Даже специалисты, познакомившись с розыскными данными, сокрушенно разводили руками.

— Маловато...

Возможно, в какой-то момент и у самой Каревой зародились сомнения. Стоит ли обнадеживать девушку? Ведь горечь утраты станет еще горше от сознания, что надеяться больше не на что. В самом деле, в руках у Людмилы Алексеевны было только два факта, если таковые можно назвать фактами. Клава Смык помнила, что у нее была сестра Зоя и что именно она отдала ее в Николаевский детский дом. Вот и все. Пожалуй, даже в сказках всевозможные волшебники и джины располагают в подобных случаях более исчерпывающими сведениями.

И все-таки Карева решилась.

— Будем искать вместе, — сказала она Клаве. — Твоя задача вспоминать, моя — искать.

И вот теперь она стоит на залитом майским солнцем перроне вокзала и плачет вместе со счастливыми матерью и дочерью. И сразу забыты все переживания и неудачи, служебные и домашние неурядицы. Что все это по сравнению с тем, что еще двое людей на земле стали счастливыми.

Иногда, правда, было и по-другому. Долгое время разыскивала Карева мать, сестер и братьев Валентина Васильевича Корнева. И когда, наконец, добилась успеха, сотрудники паспортного отдела на свои деньги отправили телеграмму с радостной вестью в город, где служил Валентин. Кстати, можно было бы послать официальное сообщение в установленном порядке, но Карева и ее коллеги хорошо понимали, с каким нетерпением ждет солдат этой весточки. Получив отпуск, Валентин съездил домой, а на обратном пути заехал в Волгоград.

Он благодарил всех за помощь, рассказывал о встрече, но чувствовалось, что парня неотвязно мучает какая-то мысль.

— Что случилось, Валентин? — в упор спросила Карева.

Солдат замялся и вдруг заговорил горячо и обиженно.

— Оказывается, мать меня нарочно бросила на вокзале, а я-то думал — потеряла... И найти ей меня нетрудно было. Ведь знала же, где я остался. Обратилась бы в милицию, сразу бы нашли. А вам вон сколько мучиться пришлось.

Поставьте себя на место Людмилы Алексеевны. Что бы сказали вы расстроенному парню? Какие бы нашли слова? Да и в ее служебные обязанности это не входит. Людмила Алексеевна не любит рассказывать, о чем говорила она тогда расстроенному солдату. Ведь, положа руку на сердце, подобная ситуация не нуждалась в комментариях. И так все ясно. Но солдат ушел из милиции окрыленным. Может, все-таки существует «ложь во спасение»?

Мы сидим в тесной комнатке за столом, заваленном бумагами. Людмила Алексеевна медленно, одним пальцем выстукивает на машинке очередной запрос.

— Новую технику осваиваю, — смущенно улыбается она, — раньше-то все от руки приходилось писать.

— Трудно вам одной?

— Что вы? — удивляется Карева. — Мне ведь весь отдел помогает. Майор Баранов Василий Васильевич, Урядова Анастасия Ивановна да и другие. Дело это для нас всех общее.

Стучит машинка, входят и выходят люди. Идет в отделе обычная будничная работа. Возможно, скоро Людмила Алексеевна поставит в шкаф папку с очередным законченным делом, и, может быть, в Волгограде или в любом другом городе произойдет еще одна счастливая встреча после долгой разлуки. И снова будет получать она письма со словами искренней благодарности и уважения.

Обычные канцелярские папки, заполненные сугубо официальными документами. И в каждой папке чья-нибудь нелегкая судьба, в каждой папке труд Людмилы Алексеевны Каревой. Труд, который нельзя оценить ни зарплатой, ни затраченными силами и временем.

Труд, у которого совсем иная мерка.

Только постоянно общаясь с разными людьми, Алексей Русов выработал в себе привычку пристально просматриваться к собеседнику. Даже человека, с которым ему приходится встречаться ежедневно, Алексей ощупывает внимательным взглядом, будто отыскивает в нем что-то новое, незнакомое.

Вот и сейчас сидит он поодаль от стола и, плотно сжав губы, чтобы не усмехаться, смотрит на начальника горотдела. Замечает про себя: «Ну и тумба!»

Подполковник Миленький и в самом деле похож на тумбу: плечистый, с могучей шеей, как будто выточен из камня. Под ежик остриженная голова с крутым лбом неподвижно покоится между погон. Только маленькие глазки так и бегают по страницам дела.

«Ох и силища! Ему бы штангу выжимать!» — с уважением и усмешкой думает Алексей.

По мнению Русова, подполковник — умнейший человек и давно мог бы выйти в большие начальники, если бы ему добавить немного красноречия, хотя бы часть того, сколько у прокурора.

Кстати, городской прокурор Аркадий Степанович сидит тут же, у приставного столика. Бросив на него взгляд, Алексей невольно улыбается. Сидит прокурор скривившись, одно плечо выше другого, шею вытянул над столом так, что голова оказалась далеко впереди туловища. Он быстро пишет что-то убористым почерком и пошевеливает толстыми губами.

Они знакомы давно. Аркадий Степанович добродушен не по-прокурорски, всегда готов пофилософствовать, потолковать о том, о сем, хороший семьянин, любит природу, даже, говорят, этюды пишет в свободное время. Курит только папиросы с фильтром — здоровье бережет.

Алексей нетерпеливо повернулся на стуле, закинул ногу на ногу. На его молодом лобастом лице отразилась досада.

«И чего молчат? — думает он. — А вызывали срочно».

Кроме начальника и прокурора, в кабинете около двери сидит пожилая женщина. Маленькая, худенькая, повязанная по-старушечьи сереньким платочком, она жадно, именно жадно, как показалось Алексею, смотрит то на начальника, то на прокурора, будто они вот-вот сотворят какое-то чудо.

— Значит, поручим Алексею, — заговорил прокурор, откидываясь на стуле и почему-то называя Русова по имени, хотя к своим подчиненным всегда обращается по фамилиям. — Он опытный работник, ему и карты б руки.

«Опытный, да не очень», — мысленно возразил Алексей.

Правда, за плечами у него девять лет оперативной работы в уголовном розыске, звание — капитан милиции. Но он-то хорошо знает, что опытность не всегда определяется годами и званием. Многое зависит от способностей человека. А особенно способным Русова в горотделе никто не считает. Он обыкновенный рядовой оперативный работник, неплохой товарищ, веселый и немножко беспечный человек.

— Возьми. Через три дня жду, — сказал начальник, подавая дело. Это значит, что его надо изучить и через три дня доложить план действий.

Алексей раскрыл последнюю страницу и быстро прочитал постановление. В нем значилось, что 31 августа 1960 года медицинская сестра родильного дома Малинина Вера Матвеевна, получив отпуск, выехала из Сыртагорска и не вернулась. Принятыми мерами розыска местонахождение Малининой установить не удалось.

Алексей недоуменно пожал плечами:

— Это же... Степан Романович занимался.