Словом, пройдоха-комендант был уличен. Он сумел прикарманить деньги четырехсот командировочных, приезжавших не на один день...
— Нет безнадежных дел, — убежденно говорил Анатолий Волков. — Их выдумали ленивые или равнодушные люди.
Самого Анатолия Васильевича никак не назовешь ни тем, ни другим. И никогда он не сможет быть таким. У него опять большая мечта — аспирантура, диссертация, тему которой подсказали годы работы следователем, работы беспокойной, хлопотливой, порой тревожной, но неизменно нужной людям.
Т. МЕЛЬНИКОВА
ПОЧТА РАИСЫ СЕРГЕЕВНЫ
Письма, письма... Наверное, если бы на них даже не было адреса, а только эти неизменные слова: «Раисе Сергеевне Забровской», почтальон все равно принес бы их сюда, по назначению, вручил бы, улыбаясь, этой женщине в синем берете.
Пятнадцать лет не иссякает ручеек голубых и синих, нарядных и скромных конвертов. С одним и тем же неизменным адресом: «ВгТЗ, Специалистов, 3. Детская комната милиции». Лишь разные обратные адреса на конвертах и почерки.
Этот, например, совсем взрослый, буквы и легки, и стройны одновременно, как ровная солдатская шеренга.
«Здравствуйте, Раиса Сергеевна! Получил ваше письмо и пишу ответ. В настоящее время служба идет нормально. Самочувствие тоже нормальное. Да и нельзя быть плохому. Весна идет! Самый разгул был, сами знаете. В эту пору у меня особенно много всегда было приводов к вам. Как наяву все помню...Раиса Сергеевна, как там мои ребята? Вы им не очень давайте баловаться, а то они, черти, в тюрьму попадут. Кто сейчас на Спартановке в авторитете? Есть ли еще дураки? У меня от этого до сих пор голова болит, как вспомнишь все приводы в Тракторозаводский РОМ.
Часто думаю: как жизнь после армии строить, куда идти учиться? Сейчас без учебы не проживешь. Можно поехать и в другой город учиться, но я не знаю, как-то привык к Волгограду. Пока, как приду из армии, устроюсь шофером. Первый класс у меня будет. Это уж точно. На май, может быть, приеду в отпуск. Интересно взглянуть на действительность Тракторозаводского района. До свидания. Вячеслав».
А у этого первые буквы в словах — жирные, черные, последние — тоненькие, хилые. Так и представляешь, как мусолил вспотевший автор обгрызанный карандаш, словно в атаку бросаясь на каждое слово.
«Здравствуйте, Раиса Сергеевна! Получил ваше письмо. Папа писем не слал. Витя тоже. Живу я хорошо, мастерю корабли, самолеты. Я прочитал шесть книг: «Истребители», «Тайна девяти усачей», «Книга», «Ребята и зверята», «Волшебная калоша», «Бронепоезд-16». Дочитываю книгу «Три сказки». Товарищи у меня: Саша Миков, Саша Сорокин. Если встретите отца, скажите ему, что не знаю его нового адреса. Поведение хорошее. Классный руководитель у нас Зоя Дмитриевна. На зиму нам давали очень хорошее зимнее пальто. По областной контрольной по русскому языку получил четверку. Передавайте привет всем работникам милиции и моей маме. До свидания. Коля Чесновский».
Да, они очень разные, авторы этих писем! Если б они были одинаковы, как, наверное, легко и просто было б работать Раисе Сергеевне и ее коллегам — людям, про которых говорят подчас сухим языком протоколов, что задача их бороться с «проявлением преступных случаев среди несовершеннолетних». Но сами они никогда не говорят, что борются против кого-то. Только «за» идет здесь борьба. За человека.
Возможно, поэтому очень не любят здесь слово — «трудные», когда речь идет о детях. Казенное это слово, мутное, как непромытое окошко. Приклеят его порой к маленькому запутавшемуся человечку, и недосуг смыть грязь, наносы пыли, чтобы увидеть чистую, здоровую сердцевинку, дать ей рост.
Вот Славка Песковой, автор письма в конверте с воинским штемпелем. Учился парень в школе благополучно, в общем, шел из класса в класс. Только, может, больше других подраться любил. Поэтому и стал «трудным». А то, что мог Славка часами читать книгу про Чапаева или про Робина Гуда, словно бы не замечали. И вдруг — тревожные звонки в милицию, побледневшие лица:
— А вы знаете, Песковой-то целую банду организовал. Вооруженную...
Хуже всего, что было это правдой. Не банду, разумеется, а «чапаевский полк». Не только настоящие штыки, чуть ли не настоящие винтовки нашли у ребят. Из-под земли, что ли, выкопали? Вот именно, из-под земли. Много еще на окраинах района — в Спартановке, Рынке, Орловке — балочек, полузасыпанных окопчиков, поросших терпкой степной полынью. Спит в них война, грустные, порой коварные ее остатки. Там не то что ржавый клинок, там целый пулемет можно отрыть. Сюда и проторили мальчишки тропку — романтичнее не придумаешь! Зловещие игрушечки попали в ребячьи руки.
Да, с оружием не шутят. Кое-кто уже и вывод подсказывал — быстрый и легкий. Зачинщиков — в колонию, с остальными — беседу построже, вот и нет «чапаевского полка».
А Раиса Сергеевна вместо этого вновь и вновь звонила своим:
— Ужинать не ждите, опять задержусь.
И в домах далекой Спартановки неожиданно раздавался легкий стук. Женщина в синем берете долго-долго говорила с настороженными подростками, с изумленными родителями. И отстояла своих подшефных. Вячеслав Песковой успешно окончил десятилетку. И мечта его, которую разгадала женщина в синем берете, скоро сбудется. Солдат Песковой готовится поступить в военное училище.
Из той же части приходят письма и от Володи Суханова.
А тут, в районе, подрастают новые Славки и Володьки, и снова тревожные звонки в милицию:
— Да заберите вы этих хулиганов, все заборы на «автоматы» повыломали...
Можно понять хозяев заборов. Но нужно понять и «хулиганов». Им четырнадцать-шестнадцать. И им совсем не просто. Им говорят: «Вы счастливые, вы не знали ужасов войны». Это правда, но в пятнадцать лет, выучив наизусть «Нас водила молодость в сабельный поход», трудно чинно шествовать на сбор «Цветы родной природы».
В маленькой детской комнате милиции часто можно встретить Светлану Лисицину, заведующую школьным отделом райкома ВЛКСМ. А то и сама Раиса Сергеевна подолгу засиживается в райкоме: идет большой разговор единомышленников, союзников — чем по-настоящему заинтересовать, не просто занять, а именно увлечь десятки этих Валек, Сережек, Генок? Чтобы навсегда ушло даже из лексикона это черствое слово «неподдающиеся».
Вновь и вновь уточняются списки ребят, которых надо обязательно, непременно взять на каникулы в районный экспедиционный отряд. Под настоящим командованием настоящих командиров-фронтовиков пойдет экспедиция в поход по местам боевой славы. Заметьте: здесь уточняются списки — в детской комнате. Конечно, с ними, давними посетителями этой комнаты, будет в походе потруднее, чем с завзятыми школьными активистами. Но убежденность Раисы Сергеевны, ее бессменных коллег Александры Васильевны Конновой, Галины Павловны Богатыревой, с каждым днем прибавляет им новых союзников: нет, не подведут в походе мечтающие о настоящем деле «трудные» мальчишки. Только бы сердцем поверили в нужность, в пользу того, что они делают, почувствовали, что в них верят, им доверяют по-взрослому, без сюсюканья. И тогда не будет помощников надежнее, товарищей преданнее.
Есть в детской комнате и такой уголок, где странно видеть синий милицейский берет, строгий китель.
— А я снимаю тогда форму и вот сюда, за дверь, на гвоздик вешаю, чтоб даже не видно было, — улыбается Раиса Сергеевна и берет с этажерки пеструю детскую книжку. — Кольки Чесновского письмо вы читали, где «шесть книг за месяц прочитал». А самую первую, наверное, здесь, у нас раскрыл. Как сейчас помню, хотя и давно было. Привели его откуда-то с улицы. Замерзшего. Садись, говорю, грейся. Протягиваю книжку: на, погляди, сыночек... А он, смотрю, листал-листал, да вдруг и захлюпал. Я и не поняла сразу, отчего. А его, оказывается, слово это простое — «сыночек» проняло. Ну а потом уж так и стал моим «сыночком».
