Он на стол пистолет кладет, а меня сразу осенило. Ведь несколько раз уже звонили из милиции. Я и выпалил ему: «Иди, — говорю, — товарищ Кузнецов, в управление милиции, отдай там эту штуку. И записку мою. Им такие люди сейчас позарез нужны».

Взял он пистолет, мою записку и ушел. А потом как-то встретил его уже в милицейской форме. Улыбается: «Подыскали вы мне работенку с ходу, спасибо». Я было подумал, недоволен он. Ан нет, доволен. И им, насколько я знаю, довольны...

Воспоминания Ермоленко прервал вошедший капитан.

— Ну, как спалось, отдыхалось? — спросил он.

— Нормально, товарищ капитан.

— Вот и добре. Как стемнеет, пойдем. Знаешь, что у бандюги пистолет?

Ермоленко молча кивнул.

...По притихшей улице города идут двое. Один высокий, худощавый, с белой копной волос на голове и густыми черными бровями. Второй — среднего роста, кряжистый, собранный.

— Люблю я в саду копаться, — говорит медленно, как бы взвешивая каждое слово, высокий. — У меня небольшой садик. Лучше этого отдыха нету ничего. Саженцы купил хилые, убогие, а выходил. Сейчас такие деревья вымахали...

— А я больше рыбалкой увлекаюсь, товарищ капитан...

— Тоже неплохо, говорят, нервы укрепляет.

Старший сержант Ермоленко приостановился, глянул на номер дома.

— Через три дома, товарищ капитан...

— Вижу. А чем ты ловишь?

Улица становилась все темнее и темнее. «И что ведет капитана навстречу опасности? — снова подумал старший сержант. — Прошел огонь и воду, на пороге у смерти бывал — и опять идет. О саде говорит, об удочках! А идем-то не на прогулку...

— Здесь, — отрывисто и как-то сурово проговорил капитан. — На втором этаже.

Он быстро переложил пистолет в правый карман, а в левую руку взял электрический фонарик. В подъезде было темно, валялась штукатурка, битое стекло. Видно, подъезд давно не убирали. Хруст под ногами гулко отдавался наверху. Вот и лестничная площадка второго этажа. Луч фонарика скользнул, остановился на одной из дверей, погас.

Капитан подошел к двери вплотную, постучал осторожно. Все тихо. Неужели нет? Еще стук. Старший сержант почувствовал, как вспотела рука, держащая пистолет, пот струйками пополз по спине. Послышалось шарканье шлепанцев. Щелкнула задвижка. Не переступая порога, в дверях стояла молодая женщина явно под хмельком. Она спросила весело, даже кокетливо:

— Вам кого, молодые люди? Не меня ли вам надо?

— Нет, — спокойно ответил капитан, поставив ногу между дверью и косяком. — Мы ищем Калмыкова, не подскажете, в какой он квартире живет?

— Такого я не...

Она не успела договорить. Капитан быстро отстранил ее и вбежал в комнату. За накрытым столом сидел мужчина средних лет. Перед ним — недопитая бутылка водки. Но не это привлекло внимание капитана. У ног мужчины стоял маленький чемоданчик. Считанные секунды решали исход поединка. Кто быстрее завладеет им, этим чемоданчиком. Мужчина нагнулся, опустил руку, но капитан ударом ноги отшвырнул чемоданчик.

— Руки! — крикнул он, наставив пистолет.

Ермоленко уже стоял сзади преступника и ловко ощупывал карманы.

— Да, ваша взяла, — вяло проговорил бандит.

Он весь как-то обмяк, осунулся. Капитан спокойно поднял чемоданчик с пола, открыл его. Сверху, поставленный на боевой взвод, лежал пистолет.

— Наша всегда и везде брала и будет брать, — проговорил Кузнецов. — Пошли. Так-то вот лучше.

Прямо из подъезда капитан позвонил по телефону-автомату:

— Докладывает капитан милиции Кузнецов. Бандит взят... Так точно. Оружие есть: парабеллум, двенадцать патронов. Да... Слушаюсь...

А через несколько часов капитан со своим помощником выходил из подъезда управления милиции. Вставал над городом рассвет, из репродукторов разносился мелодичный перезвон кремлевских курантов.

— Ну, что же, — проговорил капитан, подавая руку старшему сержанту. — До завтра. Ты, небось, опять на рыбалку. А я часика два посплю, а потом займусь садом. Еще две яблоньки и несколько вишен обкопать надо. Вчера, понимаешь, не успел.

И он уверенной, спокойной походкой направился к трамвайной остановке...

Жизнь в райотделе милиции не прекращается ни на минуту. Одни сотрудники уходят на отдых, другие заступают на их место. В тот день, как и всегда, пришел на дежурство и майор милиции Николай Леонтьевич Кузнецов. Подтянутый, высокий, чисто выбритый, он просмотрел журнал происшествий, расспросил у сменяемого старшего лейтенанта, какие меры приняты по каждому случаю, сделал пометки.

День прошел сравнительно спокойно. Телефонный аппарат молчал, только в сторонке на низкой подставочке потрескивала рация. Время от времени мигала красная лампочка, слышался тихий, но четкий голос помощника дежурного по управлению милиции, вызывавшего то один райотдел, то другой.

Николай Леонтьевич поднялся, подошел к окну и загляделся на вечерний закат. Дымили трубы «Красного Октября», над корпусами завода сверкали сполохи. Там плавился металл.

У ярко освещенного подъезда районного отдела стояла дежурная машина. Шофер читал книгу. Вот он приподнял голову и что-то объяснил подошедшему человеку.

Неожиданно в потрескивающей радии женский голос заговорил звонко, настойчиво:

— «Фиалка», «Фиалка», «Фиалка»...

Кузнецов вздрогнул, быстро подошел к аппарату:

— «Фиалка» слушает, прием!

— В сторону проспекта Металлургов на бешеной скорости прошла груженая машина. Шофер пьян. Задержите ее. Прием.

— Вас понял! Выезжаю сам! Прием.

И уже на бегу приказал стоявшему в дверях старшине:

— Оставайтесь у аппарата.

Дежурная машина рванулась с места.

— Гони на проспект Металлургов, — спокойно проговорил Кузнецов.

Стрелка на спидометре прыгнула к цифре «70». Вот и проспект. На освещенной улице машин нет, редкие прохожие спешат домой. Ага, вот и лихач. Он выскочил на перекресток и, увидев милицейскую машину, нарушая все травила движения, резко развернулся в боковую улицу.

— Не уйдешь! — спокойно проговорил Кузнецов. И уже шоферу: — Заходи с левой стороны.

— Понятно.

— Я «Фиалка», машину преследую... Прием, — отрывисто бросил Кузнецов в трубку.

— Вас понял. Отрезайте от центра города, не допустите аварии, убийства. Прием.

А газик уже пересек улицу, колесо в колесо идет с грузовиком.

— Глуши мотор, — приоткрыв кабину, кричит Кузнецов шаферу.

Пьяный вместо этого прибавил газу. Некоторое время обе машины шли рядом.

— Выходи к перекрестку, — бросил глухо своему шоферу Кузнецов.

Газик резко отвалил в сторону.

— Идем к Центральному стадиону, — сообщил Кузнецов по рации.

Шофер грузовика на какое-то время потерял из вида милицейскую машину и машинально сбавил газ. И тут он увидел в нескольких метрах газик. Он стоял на перекрестке поперек дороги. А впереди с пистолетом майор милиции Кузнецов. Грузовая машина резко затормозила.

— Выходи, — приказал Кузнецов и открыл дверцу. Из кабины медленно вылез шофер. От него несло водочным перегаром.

— A y тебя нервы крепкие, начальничек. — Криво усмехнулся лихач.

Из боковой улицы вывернула другая милицейская машина.

— Заберите его, — спокойно произнес Кузнецов. — До свидания. Я — на дежурство.

По рации он доложил, что машину, груженную кровельным железом, он передал работникам ГАИ. А когда подъезжали к районному отделу милиции, он глянул на шофера и, тепло улыбаясь, спросил:

— Ну, как гонка? Жарко было?

— Зато опять наша взяла, товарищ майор...

К званию Героя Советского Союза, к боевым орденам Александра Невского, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, ко многим боевым медалям прибавились две медали «За безупречную службу по охране общественного порядка», именные наручные часы от министра и множество поощрений от начальника управления охраны общественного порядка. Все двадцать один год бывший командир батальона Николай Леонтьевич Кузнецов с честью нес милицейскую службу.