Шум за сценой. Касильда Народ (за сценой) Касильда Бык натворил там бед, по счастью. Периваньес Как счастье сочетать с бедой! ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ Те же и Бартоло. Бартоло О небеса! Увы, зачем Сюда из рощи заповедной Его пригнать вы разрешили? Клянусь, нельзя вам будет, парни, Веселым этим днем похвастать! Будь проклят ты, злосчастный бык! Пускай в апрельский день дождливый Не сыщешь на лугу зеленом Ты для себя травы, как будто Уж знойный август наступил! Пускай соперник побеждает Тебя в час ревности! Пускай Ты огласишь протяжным ревом Леса у высохших ручьев! Умри от рук презренной черни, Удавленный в глухом лесу! Пусть рыцарь не сразит тебя Копьем иль золотым кинжалом, Но пусть клинок из ржавой стали Тебе слуга загонит в спину, Насильно сесть тебя заставив, Чтоб кровью ты багрил песок! Периваньес Умерь, Бартоло, красноречье И расскажи нам, что случилось. Предателя Бельидо Дольфос Сильней Самора не кляла! [112] Бартоло Случайно командор Оканьи, Наш господин великодушный, Дорогой этой проезжал. Под ним был конь буланой масти, И грудь и шея в черных мушках, На лбу серебряный налобник, Из-под него виднелась морда, Разгоряченная от бега. Конь омывал своею пеной Зелено-красную тафту. Едва седок быка заметил, Надвинул шапку он на брови, Из-под плаща освободил Он руку ловкую свою, Взмахнул хлыстом, коня пришпорил, И взвился конь его буланый, Как серна… Но, почуяв шпоры, Среди толпы оторопелой От страха о канат ногою Он зацепился и упал На землю со всего размаха. Его седок расшибся насмерть, Он уцелеть не мог никак… Да что рассказывать? Вы сами Взгляните. На плечах сюда Его безжизненное тело Несут встревоженные люди. Крестьяне вносят командора; он в глубоком обмороке. За крестьянами идут слуги командора — Марин, Лухан и другие. ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ Те же, крестьяне, командор, Марин, Лухан и другие слуги. Марин Здесь был лиценциат, — я рясу Его заметил, — пусть прочтет Ему отходную. Инес Периваньес Бартоло (Уходит.) Командора сажают на стул. Лухан Мы пойдем… Носилки нужны… Он не дышит, Но, может, нас господь услышит — Его живым мы донесем. Марин Идем, Лухан! Хоть мне сдается, Что умер командор… Гляди! Лухан Ах, сердце у меня в груди То вдруг замрет, то вдруг забьется! Лухан и Марин уходят, Касильда Скорей идите! Педро! Взор Блеснул как будто!.. Он в истоме… Воды!.. Периваньес О, если в этом доме Умрет наш бедный командор, Будь проклят праздник наш! В Оканье Не жить мне больше никогда! Слуги кладут командора на скамью. Все уходят, кроме Касильды. ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ Касильда, командор без чувств. Касильда Как зло безумствует беда Над вами, лучший цвет Испаньи! О рыцарь доблестный, в боях Храбрец, никем не побежденный! Не вы ли шпагой обнаженной На мавров нагоняли страх Средь скал Гранады? Что ж убило Того, пред кем склонялся меч? Канат смог жизнь ему пресечь, Канатом смерть его сразила? Ах, верно, потому, что ей, Воровке злой, всегда по нраву Так отнимать земную славу У гордых мужеством вождей! Ах, командор! Еще мгновенье… Командор Касильда Командор Касильда Сеньор! Со мною вы, Смирите же свое волненье. Хочу я успокоить вас: Вы — там, где счастья вам желают Не меньше вас самих, хоть знают, Вы в праве гневаться на нас: За нашим вы быком погнались. Пусть так… Но этот бедный дом, Сеньор, — он ваш… вернуться Предателя Бельидо Дольфос Сильней Самора не кляла! — Имеется в виду эпизод из междоусобной войны, начавшейся в 1067 г. между наследниками кастильского короля Фернандо I доном Санчо, его младшими братьями Альфонсо и Гарсией и сестрами Урракой и Эльвирой. Наследовавший кастильскую корону Санчо II (1065–1072) в ходе этой войны напал на город Самору, которым правила донья Уррака, но натолкнулся на ожесточенное сопротивление его жителей и был убит одним из них — Бельидо Дольфосом, проникшим в королевский лагерь под видом перебежчика. Периваньес пользуется народной пословицей, смысл которой заключается в том, что жители города Саморы поспешно предали проклятью Бельидо Дольфоса, не зная, с какой целью он бежал в стан врагов. |
