На второе собрание ассоциации жильцов «Джексон Армз» придет больше народу, думала Сильвия Кауфман. Поэтому она срочно сняла клубное помещение в церкви Святой Анны — романском католическом храме. К сожалению, жильцы вместо того, чтобы после ужасного случая, который произошел в квартире Пака, объединяться в своем негодовании, стояли группками по этническому признаку и разговаривали между собой, будто обсуждали государственные секреты втайне от других. В одном углу собралось пять семей корейцев с женами и детьми. Около свернутых столов для лото стояла дюжина азиатов — индийцев и мусульман, объединенных в своем недоверии к белым, которые, как они считали, распоряжались их судьбами. Большую группу составляли возглавляемые Майком Бенбаумом жильцы, много лет назад въехавшие в этот дом, — они во всем обвиняли «новых людей». И наконец латиносы — включая группу мексиканцев, о которых Сильвия до этого вечера даже не подозревала, — собрались вокруг кубинца Алмейды с женой и двух колумбийских семей, которые жили в этом доме около десяти лет.

Как ни странно, ни одна из групп не выглядела запуганной, и Сильвия подумала, что они либо выставляли напоказ свою смелость друг перед другом, либо были слишком злы. Безусловно, некоторые из них испугались. Йонг Пак и его семья прятались за закрытыми дверьми. Их продуктовый магазин был закрыт, поскольку они готовились к переезду в небольшой дом на две семьи в районе Флашинга, принадлежавший брату миссис Пак. Собирался съезжать и Майрон Гоулд. Он объяснил Сильвии, что его мать Шели после операции не может больше переносить нью-йоркские зимы. Как только будут оформлены все бумаги, они уедут во Флориду. Шели не поднимала головы во время этого разговора. Она не хотела показывать своих слез и стеснялась незаживающих ран после челюстно-лицевой операции. Она и Сильвия много лет соседствовали, хотя и не дружили. Наверное, они должны были расставаться как-то по-другому, но Шели Гоулд действительно выглядела уставшей. Лицо ее было серым, с обвисшей кожей: трагедия с семьей Пак ухудшила состояние больной.

— Вот такие дела, Сильвия. Мы едем на юг. Там всегда тепло. Мама больше не может переносить эти холода. Сказать по правде, я тоже не могу.

Как Сильвия и думала, Майрон не пришел на собрание, сказав, что будет занят, хотя у него нашлось время, чтобы обойти всех жильцов, продавая мебель, которую они не могли забрать с собой: квартира во Флориде продавалась меблированной.

— Извините.

Сильвия вздрогнула и подняла глаза на гиганта, стоявшего около стола в передней части комнаты. Как-то получилось, что она не заметила его появления, хотя это казалось малоправдоподобным при его габаритах.

— Я вас слушаю.

Вглядываясь в маленькие темные глаза мужчины, она почувствовала, что этот человек не такой, как все. Нечто странное, если не угрожающее было в нем. Потом она поняла, в чем дело: при встрече он не улыбнулся.

— Меня зовут Стенли Мудроу. Я — частный детектив. Раньше работал полицейским. Бетти Халука рассказала мне о ваших проблемах и попросила приехать.

— Бетти звонила днем, — отозвалась Сильвия, пожимая огромную руку Мудроу. Должно быть, со стороны это выглядело немного смешно. — Боюсь только, что сегодня вечером у меня не будет достаточно времени, чтобы поговорить с вами.

— Вы обращались в полицию? — спросил он. — Я знаю там очень многих, кто мог бы вам помочь.

— Я звонила в полицейский участок, и сержант Данлеп уверил меня, что будет сегодня вечером здесь, — вежливо ответила Сильвия. — Он работает в должности офицера по профилактике преступлений.

— Я поговорю с ним, как только он придет.

Хотя Сильвия была слишком занята, чтобы обращать внимание на детали, краем глаза она все же заметила: Пэт Шиман, входя в комнату, замер, когда увидел Мудроу, и начал быстро протискиваться обратно. В дверях он столкнулся с Элом Розенкрантцем.

Тот попытался поздороваться со всеми сразу.

— Миссис Кауфман, я очень сожалею. Не могу даже передать, как мне неприятно все произошедшее.

— Думаю, вы должны сказать об этом миссис Пак, — ответила Сильвия. Ведь не она же была пострадавшей. Она только хотела защитить свое жилище и по-прежнему полна решимости сделать это, для чего, с ее точки зрения, необходимы две вещи: организовать людей и собрать деньги.

— А что, Пак здесь? — спросил Розенкрантц. — Он позвонил нам вчера и умолял аннулировать договор об аренде. Естественно, принимая во внимание ужасный случай, который произошел, мы немедленно согласились.

— Нет, Пака здесь нет, — ответила Сильвия. — Он у себя в своей квартире.

— А что, бабушка поправляется?

— Мать Йонга Пака в больнице. Она уже неплохо себя чувствует, хотя все еще находится в состоянии шока и отказывается говорить с кем бы то ни было, даже со своим сыном.

— Весьма печально.

— Мистер Розенкрантц, я бы хотела открыть собрание. Вы сможете обратиться к присутствующим, поговорить со всеми, только оставьте время, чтобы и они успели высказаться.

Розенкрантц поискал кого-то глазами, наверное, Майрона Гоулда, потом уселся на стуле в сторонке ото всех.

Как и следовало ожидать, первым решил взять слово Майк Бенбаум.

— Я могу обратиться к собравшимся? — громко спросил он.

— Пожалуйста, Майк, — кивнула Сильвия. В ней проснулся профессиональный лидер, ведь она представляла учителей своей школы в профсоюзе более десяти лет. — Пожалуйста, но только после того, как мы начнем. Кое-что уже сделано, и я хочу рассказать об этом собравшимся.

— Сильвия, — прервал ее Бенбаум, — все, что ты сообщишь нам, меня устроит. Я уже старый человек, но должен сказать, что, по-моему, эти странные люди, которых вы пригласили, не являются квартиросъемщиками. — Он посмотрел на Розенкрантца, Мудроу и только что появившегося Порки Данлепа. — Двоим из них я не доверяю, потому что не знаю их, а одному, потому что его я уже знаю.

И прежде чем Сильвия нашлась, что ответить, слово взял Порки Данлеп. Он обратился к жильцам «Джексон Армз», не попросив разрешения у Сильвии Кауфман. И Сильвия даже подумала, не оттеснить ли его, но он обладал внушающей уважение фигурой и к тому же, кажется, не собирался ей грубить. Да вдобавок вроде просто пылал энтузиазмом. Может быть, подумала Сильвия, позже пригодится.

— Меня зовут Пол Данлеп, я сержант сто пятнадцатого участка на Северном бульваре. Должен вам сообщить: человек, который вломился в квартиру Паков и атаковал миссис Пак, убит в Манхэттене: застрелен офицерами полиции при задержании. У него в кармане нашли драгоценности, мистер Пак их опознал — они принадлежали его матери. Химэкспертизой с полной достоверностью установлена личность преступника. Таким образом, дело закрыто.

Конечно, сам Данлеп не имел ни малейшего отношения к задержанию Борна Миллера. Того пытались арестовать в момент, когда он во время очередного приступа безумия, вызванного наркотиками, ломился в квартиру своей матери. И даже сделал попытку стрелять, но полицейский патруль — Рита Минтц и Петти Рутвен — его опередили. Не успел Борн вытащить из-за пояса свой пистолет 44-го калибра, в его груди уже сидело девять пуль.

Но сержант Данлеп, как всегда, упустил главное. Он не сказал, что связь между ограблением квартиры Пака и личностью Миллера была установлена по кредитной карточке, выписанной на имя владельца, которая оказалась в кошельке грабителя. Опознанные драгоценности стали доказательством второй категории, а химэкспертизу Данлеп придумал просто на ходу.

Данлеп был счастлив, увидев улыбки облегчения на лицах собравшихся, окунулся в атмосферу благодарности по отношению к измотанному полицейскому, который только что произвел этот трудный арест. Ему и в голову не пришло, что его сообщение сделало собрание менее значимым, но Сильвия это немедленно почувствовала.

Сначала она все же еще надеялась организовать жильцов, но теперь эта надежда ускользнула.

— Пожалуйста, — произнес Эл Розенкрантц, который так же ощутил перелом в настроении собравшихся. — Мне надо быть в Бронксе через час, но прежде я хочу сделать несколько сообщений. Мы все очень рады, что здоровье миссис Пак идет на поправку, — начал он, игнорируя ту враждебную настороженность, которая повисла в воздухе. — Администрация сильно опечалена тем, что здесь произошло. — Розенкрантц переводил взгляд с одного лица на другое. — Но сейчас от того, что убит этот зверь, который причинил всем столько горя, я счастлив, как никто. Вы, конечно, уже знаете, что эта падаль проникла к квартиру миссис Пак через окно, воспользовавшись пожарной лестницей. Возможно, вы захотите приобрести решетки на окна, если у вас их до сих пор нет. Но, пожалуйста, не думайте, что весь груз забот о безопасности ляжет исключительно на вас. Об этом я и хочу сделать заявление. Наверное, вы будете рады узнать, что уже завтра днем в «Джексон Армз» будет работать на полной ставке управляющий. Его имя Ричард Джеймс Волш.