Теперь на Розенкрантца смотрели улыбающиеся лица, и он сиял в ответ, стараясь встретиться взглядом с каждым. Как и предполагалось, ирландское имя всех приободрило. Розенкрантц сначала даже хотел притащить с собой этого Волша, чтобы показать всем его белое лицо, но Волш отказался прийти, сославшись на семейные обстоятельства.
— Первым делом Дик Волш, можете поверить мне на слово, разберется с безобразием в коридоре. Я говорю о почтовых ящиках и замках. Начиная с послезавтрашнего дня вы сможете пользоваться мусоропроводом. Во-вторых, мы решили поставить дом на охрану. В течение двадцати четырех часов у дверей подъезда будет постоянный дежурный, который станет наблюдать за всем происходящим и следить, чтобы любой посторонний, входящий в здание, сообщал, к кому он идет. Охранники в голубой форме, с дубинками по рабочим дням будут работать в две смены. Они рекомендованы нам компанией «Эбек секьюрити» и будут работать у нас до тех пор, пока вы все не удостоверитесь в собственной безопасности. Мы считаем, что постоянная охрана ликвидирует многие, если не все, ваши проблемы. И в-третьих, вам также будет приятно узнать, что мы выслали уведомление о выселении Сэла Рагоззо, арендующему ту самую квартиру, где якобы живут проститутки. В середине марта мы привлечем его к суду, занимающемуся разрешением споров между домовладельцами и квартиросъемщиками. Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь из жильцов явился на суд для дачи показаний. Я уже занял достаточно много вашего времени, поэтому не буду сейчас записывать имена желающих со мной поговорить: они смогут сами позвонить мне в офис. Я оставляю несколько визитных карточек на тот случай, если возникнут какие-то проблемы и вы захотите меня найти.
Небрежным жестом Розенкрантц веером разложил на столе визитки, мысленно благодаря Бога, что его никто не прервал. Несмотря на то что в комнате, где проходило собрание, было прохладно, он уже начинал потеть. Если жильцы так и не зададут никаких вопросов, может, он смотается отсюда до того, как и эта рубашка станет мокрой.
Услышав про офицера по профилактике преступлений, Стенли Мудроу едва сдержался, чтобы на засмеяться. Ведь он сам вышел на пенсию, потому что его назначили офицером по профилактике преступлений в седьмом участке. Поручить кому-либо эту работу, по мнению Мудроу, было все равно, что послать письмо, в котором выражаются «глубокие сожаления». Выступление Порки Данлепа, возможно захватывающе интересное для квартиросъемщиков, особенно информация о химической экспертизе, только усиливало его негодование. Очередная выдумка полицейского. Как правило, всегда надо было умолять отдел химического анализа выдать заключение по определенного рода уликам. Иногда на это уходили месяцы, во всяком случае — никогда не менее недели, разве что журналисты заглядывали инспектору через плечо.
С Элом Розенкрантцем дело обстояло сложнее. От него так и несло неискренностью, но все-таки то, что предложил Розенкрантц, выглядело как очень солидный комплекс мероприятий по защите здания. Возможно, этого будет достаточно, чтобы обеспечить безопасность «Джексон Армз». Идя от метро, Мудроу внимательно смотрел по сторонам. В течение долгих лет службы в нью-йоркской полиции он так или иначе побывал абсолютно везде. Холмы Джексона ему запомнились как район с чистыми улицами и аккуратными кустиками около домов для среднего класса. Теперь он убедился — вокруг мало что изменилось, если изменилось вообще. Владелец дома, кто бы он ни был, видимо, имел веские причины защищать свою собственность. В любом случае казалось, что жильцы вполне удовлетворены информацией, которую довел до их сведения Эл Розенкрантц, и интересовались в основном, когда начнут и как долго их будут охранять.
Мудроу ушел, не дождавшись конца собрания, решив вернуться потом, чтобы поговорить с Сильвией Кауфман. Он не мог ей помочь в деле организации союза жильцов, но это не означало, что он вообще не собирался ничего предпринимать. Мудроу вернулся обратно к «Джексон Армз» и, просмотрев имена квартиросъемщиков около звонков, довольно быстро нашел нужное: Шиман, квартира 4А.
— Вот черт! — выругался Пэт Шиман, открывая дверь. — Ты что, затылком видишь?
— Только тебя, дорогой мой, — ответил Мудроу. Войдя в квартиру, он окинул ее быстрым профессиональным взглядом, заметив как недорогую чистую мебель, так и очень худого человека, который лежат на диване.
— Ты тут особенно не располагайся, Мудроу, потому что я не намерен это долго терпеть. За мной все чисто с тех самых пор, как вышел из тюрьмы. Я работаю шофером в компании ЮПС и за мной никаких грешков, разве что пристрастие к пивку. И если бы меня все еще не считали условным заключенным, я бы плюнул тебе в рожу.
— Вот как, значит, я тебе уже не нравлюсь? За то время, что мы провели вместе перед твоей отправкой в тюрьму, я было решил, что мы стали настоящими корешами. — Мудроу, остановившийся посреди гостиной с руками, засунутыми в карманы пальто, казалось, пришел поговорить как следует. — Послушай, Пэт, знаешь, очень многое изменилось с тех пор, как ты бродяжничал по восточным районам города. Например, я уже больше не полицейский. Вышел на пенсию и работаю частным детективом.
Пэт Шиман понятия не имел, правду ли говорит Мудроу. Но он был уверен, что основная цель посещения им «Джексон Армз» никак не касалась ни его, ни Луи Персио. С другой стороны, Мудроу был все еще опасен. Пока срок условного заключения не вышел, любой, кто связан с правоохранительными органами, опасен, потому что могут отправить в предвариловку всего лишь по словесному требованию полицейского (или офицера по надзору за вышедшими из тюрьмы, которому он что-то нашептал) и продержать там без права выхода на свободу под заклад до тех пор, пока не состоится судебное разбирательство. Если оно вообще состоится. Или пока другой заключенный не пришьет тебя во сне.
Мудроу, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло, вытянув ноги.
— А почему ты не представишь меня своему другу?
Шиман немного подумал, стараясь понять, нет ли в вопросе Мудроу намека на сарказм.
— Этой мой партнер, Луи Персио. Луи, это Стенли Мудроу из седьмого полицейского участка. Вернее, он раньше был из седьмого участка. Теперь он на пенсии.
Пэт Шиман не стал добавлять подробности о болезни Персио; Да и Мудроу видел достаточно много случаев СПИДа, чтобы спрашивать об этом. Персио слегка кивнул Мудроу. Правая сторона его лица была покрыта экземой, и, хотя глаза лихорадочно блестели, в них притаилась смерть. Ему немного осталось, подумал Мудроу, и Пэт Шиман освободится от своей маеты.
— Ты давно живешь здесь, Патрик? — поинтересовался Мудроу.
— Больше двух лет, Стенли, — ответил Шиман. — И готов тебе все рассказать, если ты собираешься помогать Сильвии Кауфман, а не обламывать меня. Брать с поличным — это одно, но преследовать без причины — совсем другое. Черт возьми, я чист и намереваюсь таким оставаться.
Как только Мудроу узнал, что Пэт Шиман и Луи Персио живут здесь уже более двух лет, он отбросил мысль, будто эти двое связаны с проблемой Сильвии Кауфман. Пэт Шиман был всего лишь одним из многочисленных наркоманов, промышлявших в восточной части города. Тогда он арестовал Пэта и давал против него показания в суде. Но сейчас Шиман не употребляет наркотиков и выглядит слишком здоровым, чтобы навести на мысли об этом. Он точно знает, кто в этом доме заправляет всем на самом деле, поскольку видит своих соседей насквозь, не хуже самого Мудроу.
— Я здесь потому, что Сильвия Кауфман — тетушка моей подруги. Конечно, я тебе говорил, что, будучи на пенсии, я иногда работаю по заказу частных лиц. И вот однажды вечером лежу я в постели с моей Бетти, и вдруг она мне начинает рассказывать о проживающей в Куинсе тетушке и намекает при этом, что оценит мою помощь. Когда, человек на пенсии, у него ничего нет, кроме разве что времени, не так ли? Ну вот, короче говоря, навожу я справки и узнаю, что в доме произошло правонарушение на сексуальной почве несколько дней назад, а также то, что здесь ошиваются шлюхи и наркоманы.
