— Еще Чодо просил передать, что по-прежнему чувствует себя обязанным.

— Скажи, что я весьма признателен.

— Гаррет, я с сосунками обычно не церемонюсь, но в городе гоблинов ты всех нас спас. Поэтому послушайся моего совета: благодарностью Чодо не бросаются.

— Учту.

Садлер развернулся и поковылял прочь. Я захлопнул дверь и вернулся в комнату Покойника.

— Дельный совет, Гаррет. Благодарность такого человека стоит фунта золота.

— Все равно я не в восторге. Будем надеяться, что он проживет достаточно долго, чтобы мы с ним рассчитались. — У королей преступного мира имеется странная привычка умирать едва ли не чаще королей обыкновенных.

Около часа все было спокойно. Я даже задремал в кресле. Карты выскользнули у меня из рук и упали на пол.

Разбудил меня Покойник.

— Гаррет, у нас снова гости.

Просыпаясь на ходу, я отправился к двери. На крыльце стоял Морли. Я приоткрыл дверь, и он проскользнул внутрь.

— Ты что, спал?

— Да. Ты вроде тоже собирался. Что стряслось?

— До меня дошли кое-какие новости. Я подумал, тебе будет интересно узнать. В переулке недалеко отсюда нашли Коуртера. Кто-то стукнул его по башке.

— Что? — Я стряхнул с себя остатки сна. — Он мертв?

— Мертвее не бывает.

— Кто его стукнул?

— Откуда мне знать?

— Чушь какая-то. Знаешь, я, пожалуй, выпью чаю, а то в голове никак не прояснится.

— Тогда тебе придется пить чай лет десять подряд, иначе бесполезно.

— На свете нет ничего приятнее дружеского сочувствия. Дин, чай!

Как выяснилось, вода только что вскипела. Неудивительно, Дин любит чай, как я — пиво. Он налил мне громадную кружку.

— Твои ребята наблюдали за дворцом Владычицы Бурь?

— А то. Вплоть до сегодняшнего утра.

— И что?

— Что, по-твоему, можно увидеть, если то и дело приходится удирать от патрулей?

— Значит, ничего?

— Вот именно. Пустой номер. Нуль без палочки. Пока они бегали от патрулей, во дворец можно было протащить живого мамонта.

— Ладно. А как насчет Пиготты?

— В смысле? С какой стати за ним было следить?

— Он мог бы привести нас к кому-нибудь.

— Гаррет, ты здоров? Чтобы Шнырь Пиготта привел куда-нибудь «хвоста»?

— И на старуху бывает проруха.

— Скорее мир перевернется, чем Шнырь Пиготта допустит такой промах. Я готов побиться об заклад.

— Мы же договорились, никаких пари.

— Гаррет, я тебя не трогаю. — Морли прищурился. — Лопай свое мясо, спасай взбалмошных девиц, если тебе так хочется. И ты не трогай меня. У каждого своя дорога в преисподнюю, усек?

— Морли, мне было бы глубоко плевать на твои дела, если бы ты всякий раз не втягивал в них меня.

— А сам-то что, лучше?

— Я тебе плачу и требую только то, за что ты получаешь деньги.

— Кто-то должен получать прибыль, верно? Если ты, черт возьми, девственно чист и невинен, если ты, теша свою гордость, готов платить за…

— Мистер Гаррет, — вмешался Дин, — почему бы вам не пойти на улицу? По-моему, там ругаться сподручнее. По крайней мере уходите из моей кухни.

Я только собрался объяснить, чья это кухня и кто здесь хозяин, как в дверь снова постучали и кто-то окликнул меня по имени.

— Плоскомордый, — проговорил я, направляясь в коридор, и спросил у Морли, который последовал за мной: — Кто убил Коуртера?

— Я же сказал, что не знаю. Мне сообщили, что он мертв, а я передал тебе, и все. Или ты думаешь, что я шарил у него по карманам, разыскивая записку с именем убийцы?

Я на всякий случай посмотрел в глазок. Мало ли что…

Верно, Плоскомордый. А с ним Амбер. И толпа в ливреях Владычицы Бурь, причем пару физиономий я уже видел раньше. Я отодвинулся от глазка и предложил посмотреть Морли.

— Останешься?

— Нет, с меня хватит. Больше я во всем этом не участвую.

— Как скажешь. — Я открыл дверь в тот самый миг, когда Плоскомордый вновь занес кулак. Морли проскользнул мимо, мельком поздоровавшись с Тарпом и девушкой. — Вы двое, заходите, — проговорил я. — А все остальные останутся снаружи.

— Что случилось с Морли? — поинтересовался Плоскомордый. Вид у него был слегка пришибленный, что неудивительно — ведь ему пришлось побеседовать с Владычицей Бурь Рейвер Стикс, а подобный разговор не оставит безучастной даже статую.

— Попытался схватить кое-что, в отместку укусившее его за палец. Или наоборот. А вы зачем пожаловали, да еще в такой компании?

— Моя мать хочет поговорить с тобой, — отозвалась Амбер. — Ты бы видел, как мистер Тарп отбивался от них с доминой. Незабываемое зрелище!

— Впервые слышу, чтобы о Тарпе рассуждали в таких выражениях.

— По большей части я просто изображал из себя глухонемого, но иногда все-таки приходилось отвечать. Тогда я нес ахинею и предлагал спросить у нее: мол, она меня нанимала, к ней и приставайте.

— И что они хотели узнать? — осведомился я.

— Да не узнать, а выгнать его! — воскликнула Амбер. — А когда поняли, что ничего не выходит, словно сошли с ума.

— Для аристократов щелчки по носу весьма полезны. Значит, твоя мать хочет меня видеть?

— Да.

— А почему она прислала тебя?

— Потому что Коуртер куда-то запропастился и не вернулся до сих пор, а Доусона ты не пожелал впустить в дом.

Она посылала за мной Коуртера?

— Дин, иди-ка сюда! — Когда он появился в дверях, я спросил: — Признавайся, до того как я велел тебе никого не впускать, к нам кто-нибудь заходил?

— Нет, мистер Гаррет. Только мальчишка принес письмо…

— Какое письмо?

— Оно лежит на вашем столе. Я думал, вы заметили.

— Прошу прощения. — Я чуть ли не бегом отправился в кабинет. Да, на столе лежало письмо. Как оказалось, от Тинни. Честно говоря, я про нее почти забыл: с глаз долой — из сердца, разумеется, вон.

— Что-нибудь важное? — справился Плоскомордый, когда я вернулся.

— Ерунда. Рыжая возвращается в Танфер.

— Скоро у нас тут будет весело, — проговорил он, искоса поглядев на Амбер, и ухмыльнулся.

— Амбер, твоя мать полагает, что я прибегу по первому зову?

— Гаррет, она — Владычица Бурь Рейвер Стикс. Она привыкла получать то, чего хочет.

— На сей раз она ничего не получит. Я устал настолько, что не в состоянии никуда идти, а толпа у дверей меня ничуть не пугает. Подумаешь, эка невидаль, очередная шайка головорезов… В общем, передай, что если она и впрямь желает видеть Гаррета, пускай приходит сюда. Только не среди ночи. Если она заявится сейчас, я ее не впущу.

— Ничего я передавать не собираюсь, — заявила Амбер. — И во дворец не вернусь. Пока ее не было, я слегка подзабыла, какой у моей матери характер… Обойдется без меня; в конце концов, у нее есть мой отец и домина. Нелюбимая дочь больше ей на глаза не покажется… Ты вправду отдал мне то золото?

Меня подмывало ответить «нет», чтобы посмотреть, как она воспримет эту новость, но я сдержался.

— Да.

— Тогда я пошла наверх. Мистер Тарп, в ваших услугах я больше не нуждаюсь.

— Погоди, красотка. Свободу твою никто ограничивать не собирается, поэтому сегодня можешь у меня переночевать, поскольку уже поздно. Однако завтра ты пойдешь подыскивать себе собственный дом.

На какое-то мгновение Амбер лишилась дара речи. Потом надула губки.

— Понимаешь, здесь находиться опасно. — Я попытался как-то смягчить свои слова. — Стоит ли рисковать?

— Мне к опасности не привыкать, с такими-то родичами.

— О твоих родичах разговор особый. Скажи тем гвардейцам у двери, чтобы передали твоей матери — Коуртер никуда не пропадал. Кто-то подстерег его в переулке и проломил ему череп. Вот так.

У Амбер отвисла челюсть. Девушка принялась хватать ртом воздух.

— Ты сейчас похожа на золотую рыбку.

— Ты не врешь? Коуртера тоже убили?

— Да.

— Но с какой стати?

— Должно быть, потому, что он шел ко мне.

— Дьявол!

Как я и надеялся, раздражение перешло в справедливый гнев. Амбер выбежала на улицу. Я придержал Плоскомордого, который было направился следом.