Вниз я спустился уже чистым и переодетым. Но самочувствие мое не улучшилось. Не всякую грязь можно смыть водой.

— Ну что слышно? — спросил я. Морли покачал головой:

— Ничего. Только Рок хочет видеть тебя. Я вошел в комнату, в которой оставил доктора Рока. Он-то слышал грохот, но при виде меня у него глаза на лоб полезли.

— Неважно выглядите. Я ввел его в курс дела.

— Я подозревал это, — изрек он. — Миссия моя здесь почти закончена, осталось только свести Элеонору с мужем.

Я рассказал ему о свидании с Элеонорой. Под безобразной внешностью доктора скрывалась добрая душа.

— Я понимаю вас. Я несколько раз попадал в такое положение. В вашем бизнесе, как и в моем, не обойтись без болезненных переживаний. Но я дам вам еще одну возможность проститься с ней.

— Так пошли.

— Не сейчас. Вы еще не готовы, вы слишком взбудоражены, необходимо успокоиться. Я было заспорил.

— Я в ваши дела не вмешиваюсь, не указываю, что, где и когда. Не вмешивайтесь и вы в мои. Дело не в вас. Мы не можем работать в неспокойной обстановке. Лишние эмоции искажают картину.

И Рок прав. Пора мне научиться не смешивать личные переживания с делом.

— Хорошо. Я буду сдержан. Морли просунул голову в дверь:

— Ленч подан. Гаррет, тебе надо подкрепиться.

Поразительно, как все пекутся о моем рассудке и душевном здравии. Мне захотелось завопить, затопать ногами, послать всех куда подальше.

— Хорошо, иду, — сказал я.

Думаю, выглядел я немногим лучше, чем час назад. Во всяком случае. Черный Пит не сводил с меня глаз.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

— Да. Кое-что случилось. С Кидом. Его раздавило панцирем, сброшенным с четвертого этажа. Насмерть.

Питерс нахмурился. Секунд пять они с кухаркой молча смотрели друг на друга. Потом она тихо заплакала.

— После еды пойдем к старику, — обратился я к присутствующим. — Пора кончать.

— Теперь уже не о чем волноваться, — сказал Питерс. — Я почти жалею, что пригласил тебя.

— А я уж точно жалею. — Я отодвинул тарелку, не проглотив ни кусочка. Остальные не торопились. Морли с опаской поглядывал на меня: опасался взрыва. — Я в порядке, — успокоил я его. — Гаррет холоден и невозмутим, как айсберг. — С внутренним кипением я и в самом деле справился. Но так и с трупом бывает — сначала перестает работать сердце, и лишь постепенно холодеют конечности.

Они ели все медленней и медленней, как дети, знающие, что после ужина их ждет порка. Я резко отодвинул стул.

— Зайду к себе, — бросил я Морли на ходу. — Вернусь через минуту.

Я кое-что забыл — одну из картин Снэйка.

К моему возвращению трапеза была окончена. Пришел Рок со своими инструментами и портретом под мышкой. Он внимательно оглядел собравшихся и остался доволен моей сдержанностью.

— Девушку пригласите? — спросил он.

— Конечно. Морли, понесешь это. Мы, отводя глаза, прошли мимо Кида и стали подниматься по лестнице. На третьем этаже я отстал и свернул в коридор, к покоям Дженнифер. Дверь была заперта, но на этот раз я захватил отмычку. Я прошел через большую гостиную, в комнату, где застал ее ночью. Она и сейчас была здесь, сидела на том же стуле, лицом к тому же окну. Она спала. На лице ее застыло невинное, невозмутимое — ну прямо ребеночек-ангелочек — выражение.

— Проснись, Дженнифер. — Я тронул ее за плечо. Она подскочила.

— Что? Что такое? — Она быстро успокоилась. — В чем дело? — повторила она.

— Мы идем к твоему отцу.

— Я не хочу. Вы собираетесь… Это убьет его. Я не хочу участвовать, мне этого не вынести.

— Вынесешь. Пошли. Без тебя нам не обойтись. — Я взял ее за руку и повел, почти потащил по коридору. Она упиралась, но драться не стала.

Все собрались в гостиной Стэнтнора и ждали нас. Когда я привел Дженнифер, Питерс распахнул дверь. Следующая комната оказалась маленькой гостиной, в точности такой же, как у Дженни. Мы гуськом прошли в спальню.

Старик походил на мумию. Глаза его были закрыты, рот разинут, какая-то слизь вытекала из него и сбегала по подбородку. Каждый третий вздох с шумом вырывался из груди как предсмертное хрипение.

Мы принялись за дело. Я собрал картины, Морли стал на страже у дверей. Питерс разбудил генерала и усадил его. Кухарка подбросила дров в камин.

Вид у старика был хуже некуда, но способности соображать он не утратил. В глазах появился блеск. По нашему зловещему виду он понял, что я пришел с последним докладом.

— Не тратьте сил, генерал, не говорите и не спорьте. Вы угадали, это мой последний доклад. Он не займет много времени, но предупреждаю, такого вы не видели и в самых кошмарных снах. Я не намерен давать вам советы. Я просто изложу факты, а вы уж поступайте как знаете.

Его глаза сердито сверкнули.

— Незнакомый вам человек, — продолжал я, — доктор Рок, специалист по паранормальным явлениям. Он мне очень помог. Вы, наверное, недоумеваете, где Уэйн. Его нет — он покинул нас сегодня утром. Нет также Чейна и Кида, потому что они скоропостижно скончались. Как Хокес и Брэдон. От той же руки. Прошу, доктор.

Рок приступил к сольной партии. Я дал ему время распаковать инструменты и сосредоточиться. Стэнтнор смотрел не отрываясь, сжав бесцветные губы в одну тонкую линию. Жили только его глаза — ив мою сторону они смотрели отнюдь не благосклонно. Но, кроме гнева, в них было что-то еще. Волнение? Страх?

— Сначала о том, кто пытается убить вас. Рок издал какой-то звук, не то вопль, не то свист. Показалось пламя. Все так и подскочили. Я, конечно, не специалист, но ощущение было неприятное.

— Все в порядке? Доктор задыхался.

— Я борюсь. Но я приведу ее к вам. Не вертитесь под ногами и не отвлекайте меня.

Прошло несколько минут.

Дух Элеоноры материализовался в нескольких шагах от кровати. Но Рок добился успеха не с первой попытки. Сперва мы ясно увидели Снэйка Брэдона, затем куда менее четкого Каттера Хокеса, и лишь с третьего захода Элеонора сдалась. Я взглянул на портрет, которым, по словам домочадцев, постоянно любовался генерал. Сходство было весьма относительным, не походил он и на женщину с картины Брэдона.

Глаза Стэнтнора вылезли из орбит. Он выпрямился и завизжал:

— Нет! — И закрыл глаза рукой. — Нет! Уберите ее! — Он захныкал, как побитый мальчишка. — Уберите ее отсюда!

— Вы сами наняли меня, чтобы докопаться до истины, и сказали, что не важно, насколько неприятной она окажется. И вот истина перед вами, другой не существует. Не скрою, я испытываю удовольствие, столкнув вас с ней лицом к лицу. Женщина, которую вы пытали, которую вы убили…

Дженнифер не выдержала:

— Он убил ее? Мою мать? Он, а не доктор? — Она пошатнулась.

— Займись ею, Морли.

Морли отошел от двери и поддержал девушку. Она лепетала что-то невнятное, а потом разразилась плачем.

Стэнтнор пыхтел и плевался, как будто бегом поднялся на крутую гору. Говорить он не мог, только хрипел. Похоже, его хватил-таки предсказанный Дженнифер удар.

Я повернулся к Элеоноре.

— Ступай теперь. Отдохни. Ты сделала достаточно, но это недостойно тебя. Не марайся больше, не загрязняй свою чистую душу. — Глаза наши встретились. Мы смотрели друг на друга так долго, что остальные начали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. — Пожалуйста, — сказал я, — пожалуйста.

Я и сам не понимал, о чем молю ее.

— Ей станет легче, мистер Гаррет, — ласково заверил меня доктор Рок. — Она отдохнет, обещаю.

— Отпустите ее, хватит, ей не надо слышать… — Я вовремя замолчал, не успев наговорить лишнего, закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Когда я открыл их, от Элеоноры оставалась лишь еле заметная тень.

Она улыбнулась мне. Прощай.

— Прощай.

Я не сразу заставил себя взглянуть в лицо старику. Он дышал по-прежнему тяжело, с присвистом, но все же чуть-чуть оправился.

— Я принес вам, генерал, одну штучку, чтобы вы не скучали по Элеоноре. Вам понравится. — Я убрал со стола ненужный уже портрет и поставил на его место шедевр Снэйка. — Согласитесь, это будет посильней.