— Снэйк, — сказал Уэйн. — Он знал всякие такие штуки. Его одна ведьма научила. Было время, он от нее ни на шаг не отходил, писал с нее портрет, вот она и выучила его своим фокусам. — Он заржал. Видно, фокусы были забавные. — Впрочем, бедняга Снэйк не особо преуспел в магии.

— И он мертв.

— Верно. Как говорится, нет человека — нет проблемы.

— Но… мозги у него крутились в эту сторону? В смысле, он думал как колдун?

— Не понял.

— Слушай сюда. Я должен был встретиться с ним. Он собирался назвать мне убийцу. Казалось, сомнений у него нет. Он должен бы принять меры предосторожности. Но, несмотря на его выучку, силу и осторожность, его убивают. А может, он допускал такой вариант? Предположим, он хотел подстроить ловушку.

— И попался.

— Слушай дальше. Говорят, убив колдуна, ты навлекаешь на себя страшное проклятие. Допустим, Снэйк решил, что, если он будет убит, все убитые раньше восстанут и покарают злодея.

— Черт его разберет, — проворчал Уэйн. — С этого психованного ублюдка все станется, мог и такую свинью нам подложить.

Порой сверкание моего блистательного ума ослепляет даже меня самого.

Пусть я прав. Следовательно, нашествие мертвецов объяснено. Что дальше? Убийца, если только это не Тайлер, по-прежнему гуляет на свободе. До нового нападения мы ничего не узнаем.

Если у убийцы есть хоть капля соображения, он сбежит при первом удобном случае. Я верю в человека, в его разум.

— Ладно, ребята, я смертельно устал и отправляюсь на боковую.

— Сэр! — запротестовал Деллвуд.

— Ему не войти.

Однако он продолжал ломиться в дверь, настойчиво, хоть и безрезультатно.

— Убийце, если он еще жив, крупно повезло. Теперь он все может свалить на Тайлера. Это и дураку ясно.

Я действительно чертовски устал, глаза слипались. Нет, поспать решительно необходимо.

— Всем спокойной ночи.

Я открыл дверь и сразу же обнаружил Морли, преспокойно сидящего за моим письменным столом, водрузив на него ноги.

— Стареешь ты, Гаррет, не можешь и одной ночки провести на ногах.

— Гм. — А что я вам говорил? У нас, детективов, мозг как стальной капкан и реакция просто молниеносная, за словом в карман не лезем.

— Я слышал твое обращение к парням, поручения раздал, ложись теперь, дрыхни.

— Вторую ночь не сплю. Как ты вошел? Мы вроде все проверили и заперли.

— Верно, но штука в том, что я вошел раньше. Вы охотились на того мертвеца, а я пошатался немного кругом и зашел. Побродил по дому и поднялся сюда, когда старушенция-тролль начала греметь горшками.

— О! — Сегодня ночью я определенно не в ударе. Или сегодня утром? Первые солнечные лучи уже заиграли на оконных стеклах.

— Я осмотрел кухню, проверил, чем тут кормят. Можно сказать, ради тебя, старина, не щажу живота своего.

Я не стал уточнять. Кухарка отдавала предпочтение простым, тяжелым деревенским блюдам: мясо с подливкой, мучное — и все жирное. Хотя блюдо, которым она угощала меня в первый раз, могло понравиться даже Морли.

Уходить он явно не собирался, более того:

— Я думаю, тебе нужен свой человек, и человек умелый, чтобы как-то уравновесить силы.

— Угу? — Ничего лучшего в голову не пришло.

— Я осмотрю помещение и поищу комнату, куда они не заглядывают и где я могу затаиться, не рискуя переполошить весь муравейник, и помочь тебе.

Помощь пришлась бы очень кстати. Сотню вещей следовало сделать, но не доходили руки. Например, осмотреть потайные ходы, порыться в жилых комнатах. У меня не хватало на это времени и, вероятно, не хватит — на мне вечно висит что-нибудь неотложное.

— Спасибо, Морли. Долг за мной.

— Пока что нет. Но скоро сквитаемся и тогда… — Он имел в виду пару-другую поручений, которые взваливал на меня раньше. Самое неприятное из них — я помог ему притащить к одному его недругу гроб с вампиром. Он, конечно, не предупредил меня по вполне понятной причине — я отказался бы. Я ничего не подозревал, пока вампир не выскочил из гроба. Само собой, в восторг я не пришел. С тех пор Морли расплачивается со мной мелкими услугами.

— Введи меня в курс дела, чтобы я не изобретал велосипед.

Для начала я высморкался.

— Холод меня доконает. Я начинаю трястись, как овечий хвост.

— Диета, — изрек Морли. — Питайся правильно — и никогда не простудишься. Посмотри на меня. Я ни разу в жизни не простужался.

— Может, и так.

Эльфы не подвержены простудам. Я дал Морли подобный отчет, как будто разговаривал с Покойником. Рассказывая, я не сводил глаз со своего дружка. Стоит Морли заметить, что получается, будто он бескорыстно помогает мне, — он тут же придумает, как извлечь из этого выгоду. Я знаю его достаточно хорошо и сразу замечаю, когда он делает стойку. Первое, что может взбрести ему в голову, — кликнуть свою шайку и обобрать Стэнтнора до нитки. Это нетрудно. Значительно трудней потом спастись от преследований разъяренных и жаждущих твоей крови богатеев. Правда, не больно он их боится.

Вряд ли они станут так уж переживать из-за генеральского добра, суть в сословных интересах: нельзя допустить прецедент. Все военачальники, адмиралы, колдуны и чародеи примут участие в крестовом походе против Морли и потребуют его примерной казни.

— Итак, налицо три разных преступления, — подытожил Морли. — Воруют — раз. Вероятно, пытаются медленно убить генерала — два. Массовые убийства — три. Воровством уже занимаются, об этом у тебя голова может не болеть. Генерал… Мне и доктору необходимо осмотреть его. Что касается другого убийцы, единственный путь — продолжать расспрашивать людей, само собой, исключая подозреваемых.

— Не учи ученого, Морли.

— Ладно, подумаешь, какой обидчивый. Я просто думаю вслух.

— Ты согласен, что Деллвуд и Питерс — маловероятные кандидатуры?

— Конечно. Старик прикован к постели, и к тому же у него совсем никаких мотивов. О генерале я даже не подумал.

— Кид староват для такого темпа и недостаточно силен.

— Возможно, хотя нападать исподтишка и врасплох — обычное дело для убийцы, а на это способен и пожилой человек.

— Пожалуй. Дальше Уэйн — хочет жениться на деньгах. И кто же остается?

— Чейн. — Жирный, отталкивающий субъект. Я с первого взгляда почувствовал к нему неприязнь.

— И дочка. И, возможно, кто-то со стороны. Не говоря уж о тех, кто просто покинул дом, а не пал от руки убийцы.

— Подожди-ка, о чем ты?

— Предположим, Снэйк Брэдон вызвал трех. Где еще один? Кто он такой? Что было написано об этих людях в завещании?

Я не помнил. Одного вычеркнули. Это я слышал. Но если кому-то полагалась часть наследства, даже если он сейчас отсутствовал и все думали, что он ушел насовсем или умер, — у него были веские причины и удобная позиция, чтобы совершить эти злодеяния, а потом вернуться как ни в чем не бывало.

— Кто бы ни убил Хокеса, он направлялся к дому.

— Ты потерял след. Верно.

— Если это сделал кто-то не живущий в доме, значит, он не знает, что генерал сжег завещание.

— И продолжает свое черное дело. Опять же верно.

— Кто-то пытался зарубить меня.

— Но это могло быть связано с другими преступлениями.

— Морли, отстань, у меня и так уже крыша едет от этой чертовщины. Он взглянул на меня и криво усмехнулся.

— Точно, рожа у тебя преглупая.

— Я толкусь на месте и тороплю события. Когда нехорошие мальчики нервничают — они делают ошибки и сами себя выдают.

Морли хихикнул.

— Сообразительный ты парень, Гаррет. Что, если преступником был Тайлер?

— Запросто.

— Кстати, кухарка. Она торчит здесь четыреста лет, и ей вполне могло прийти на ум, что генеральское семейство обязано выделить ей кусок пожирней, чем старик собирался ей дать.

Что ж, может быть. Тролли — это другая раса, и голова у них устроена по-другому. Если кто-нибудь мешает троллю, он просто сметает неосторожного со своего пути.

— Кухарку видели в доме, когда был убит Хокес. Кроме того, даже если лошадь не свалилась под ее весом, следы были бы в метр глубиной.