— Перестань скрипеть! Лошади и я — мы плохо уживаемся вместе. Последний раз, когда я взбирался в седло, тварь ухитрилась посадить меня лицом к хвосту. Потом отказалась двигаться и при этом смеялась.

— Лошади не смеются, Гаррет. Они животные серьезные.

— Побудь со мной, и ты увидишь, как они умеют смеяться.

— Если у тебя такие проблемы с животными, зачем же пускаться в путь посуху? Садись на речную барку, отправляющуюся в Лейфмолд, а там найди каботажное судно, идущее на юг. И ты избежишь шестисот миль утомительного путешествия.

Почему-то такая мысль не приходила мне в голову. Иногда так глубоко забредаешь в заросли, что за деревьями перестаешь видеть лес. Мне не хотелось ехать в Кантард, и я решил проделать вынужденное путешествие как можно быстрее. Считается, что самый быстрый путь — самый короткий. А самая короткая дорога в Кантард проходит по суше.

Тяжелая, как окорок, лапа шлепнула меня по спине.

— Гаррет, ты выглядишь как человек, на которого только что снизошло религиозное откровение.

— Так и есть. И первым апостолом моей церкви будет Святой Плеймет.

— Согласен, если для этого не надо принимать мученический венец.

— Главное — верить, мой друг. И делать щедрые добровольные пожертвования. Это все, что потребует от тебя новая церковь.

— Все только и ждут новых откровений. Я тебе не рассказывал, как чуть было сам не основал религию?

— Нет.

— Я серьезно подумывал об этом, когда чуть было не потерял конюшни. Решил, что если существо моего размера облачить в подходящие одежды, то получится прекрасный пророк. Жителям такого тесно населенного богами города, как Танфер, постоянно хочется чего-нибудь новенького.

— Вот уж не думал, что ты такой циник!

— Я? Циник?! Да что ты! Когда тебе снова понадобится лошадь, Гаррет, заходи. Буду рад.

Появившись у Тейтов с дорожным мешком на плече, я обнаружил, что Морли и тройняшки выглядят крайне самодовольно.

— Ну что, парни, отработали свой хлеб? Или вы просто попрактиковались в терпеливом ожидании нового появления безносой?

Морли оторвался от морковки, чтобы пробурчать:

— Утром пришлось проломить несколько черепов, Гаррет.

Дорис радостно закивал и что-то прорычал на своем диалекте.

— Утверждает, что лично проломил двадцать, — перевел Морли. — Он преувеличивает. Их всего-то было не больше пятнадцати. Некоторых я узнал. Все — второй сорт. Тот, кто их нанял, хотел сэкономить. Что заплатил, то и получил.

Интересно, узнал кто-нибудь из нападавших Морли?

— Что они сумели унести?

— Много синяков и несколько переломов.

— Я имею в виду что-нибудь предметное.

— Разве то, что я назвал, беспредметно?

— Кончай валять дурака. Ты прекрасно знаешь, о чем я.

— С утра изволим пребывать в скверном настроении, не так ли? Ты так и не усвоил, что я говорил тебе о пользе богатой клетчаткой пищи.

— Морли!

— Нет, ничего не унесли.

— Наконец-то! Благодарю тебя.

— Что у тебя в мешке?

— Все, что нужно для путешествия. Мы трогаемся.

— Сегодня?

— У тебя есть причины задержаться?

— Вообще-то нет. Просто я не ожидал.

— Обо всем договорено. Твои ребята к путешествию готовы. Мы немедленно отправляемся на корабль и прячемся там до отхода.

— Корабль? О каком корабле ты толкуешь?

Лицо Морли окрасилось в мертвенно-бледный цвет, словно он увидел привидение. Тройняшки остались зелеными, они выглядели очень мило со светло-зелеными ободками вокруг дыхательных отверстий.

— Корабль? — еще раз прокаркал Морли.

— Именно. Мы спускаемся на барке до Лейфмолда, а там пересаживаемся на каботажник, идущий к югу. Останемся на борту как можно дольше. Затем сойдем на берег и проделаем остаток пути по твердой земле.

— Я смешиваюсь с водой хуже, чем масло, Гаррет.

— Чепуха. Все великие мореплаватели происходили, как и ты, от эльфов.

— Все великие мореплаватели были безумцами. У меня начинается морская болезнь, когда я слежу за гонками водяных пауков. Возможно, поэтому я никогда ни черта не выигрываю.

— Возможно, твоей диете недостает крахмала.

Он взглянул на меня, как обиженный щенок.

— Давай поедем по суше, Гаррет.

— Ни за что. Я не могу ужиться с лошадьми.

— Ну так пойдем пешком. Тройняшки смогут нести…

— Кто здесь платит, Морли?

Он замолчал и нахмурился.

— Слушай хозяина. Мы плывем как можно дальше к югу и затем двигаемся по суше. Упаковывайся и навьючивай своих парней. Мы отправляемся через пятнадцать минут.

Я ушел, отловил папашу Тейта, сказал, что берусь за работу и уезжаю из города. Мы немного пободались насчет суммы расходов. Все кончилось тем, что мы оба получили, что хотели. Я — деньги, а он — рассказ о плане моих действий.

Естественно, ничто не помешает мне его изменить.

Не люблю никого ставить в известность о своих намерениях. Это подрывает мою репутацию непредсказуемой личности.

Речная барка «Цехин Бинки» напоминала жену лавочника. Среднего класса, среднего возраста, немного потертая временем, слегка толстоватая и исключительно упрямая. Убедить ее следовать нужным курсом можно было лишь ценой массы усилий и уговоров. Но очень надежная, теплая и неизменно доброжелательная к своим детям. Морли возненавидел ее с первого взгляда. Он предпочитает длинных, тощих, вызывающе ярких и быстрых.

Мистер Арбанос — шкипер — был гномом-переростком из того этнического меньшинства, которое невежды принимают за хобгоблинов (хотя любому идиоту известно, что хобгоблины никогда не появляются днем, так как солнечный свет сжигает их глаза). Разместив нас в норе, которую он, посмеиваясь над собой, величал каютой, Арбанос отвел меня в сторону и сказал:

— Мы не сможем отойти до утра. Надеюсь, это не нарушит ваших планов?

— Нет.

Но я от природы любопытный и недоверчивый. Естественно, я поинтересовался, в чем причина задержки.

— Запаздывает груз. Самая важная часть груза. Двадцать пять бочонков «Танферского золотого», которое они не доверяют никому, кроме меня и брата. Только мы можем доставить его вниз по реке, не повредив.

«Танферское золотое» — первоклассное вино, но не любит перевозок.

— Вот и приходится сидеть, — жаловался он, — с восемью тоннами картофеля, двумя тоннами лука, тремя тоннами железа в чушках и сорока бочками соленой свинины для флота, которые наверняка потекут, пока они нянчатся со своим испорченным виноградным соком, доставляя его с Тагенда. Если бы мне не платили за вино больше, чем за весь остальной груз, я бы объяснил им, как следует поступать с этой «Танферской золотой» отравой! Держу пари, объяснил бы.

Декларация судового груза. Потрясающе интересно!

— Ничего страшного. Если мы попадем в назначенное место достаточно быстро.

— Можете не беспокоиться. Несмотря на задержку, мы прибудем почти в то же самое время.

— Вот как? Каким образом?

— Мы отойдем во время прилива, а это даст нам в самом медленном месте течения лишних пять узлов. Я заметил, что ваши друзья не показываются наверху, вдыхая внизу запах рыбы, и подумал, что вам не терпится убраться отсюда. А ваш приятель, как я понял, не выносит запаха трески.

Будучи по природе исключительно вежливым человеком, я не хотел употреблять слово «зловоние» и сказал:

— Раз уж вы подняли этот вопрос…

— Что?

— Подождите!

Один из кузенов (а может, племянников из семейства Тейтов) ковылял по пристани, пялясь безумным взглядом на ошвартованные суда. С головы до ног его украшали засохшие пятна крови. Люди расступались и молча смотрели ему вслед.

Заметив меня, кузен заковылял быстрее. Я двинулся ему навстречу.

— Мистер Гаррет! Они захватили Тинни и Розу! Говорят, что если мы не отдадим им бумаги Денни…

Он рухнул. Я подхватил его, взял на руки и отнес на борт «Цехин Бинки».

Шкипер Арбанос свирепо взглянул на меня. Но прежде чем он начал ныть, я успел бросить ему пару марок. Он мгновенно преобразился, как оборотень в полнолуние. Со стороны могло показаться, что наш шкипер — послушный маменькин сынок.