— Посмотрю. Пойдемте поедим, пока кухарка о нас не забыла.

Мы с Питерсом отправились в столовую. Кухарка действительно подавала последнее блюдо и обиженно покосилась на меня, как на предателя. Ах да, я ведь не помог ей. Таковы люди, помоги один раз — и тебе сядут на шею.

Как и прошлым вечером, трапеза проходила в молчании. Никаких разговоров, кроме глухих угроз по адресу браконьера. Обстоятельства гибели Хокеса никому не казались подозрительными.

Невероятно. Их убивают — одного за другим, а они точно слепые. Может, дело в военной выучке? В начале кампании в моей роте было двести офицеров, сержантов, солдат. Через два года из тех, что воевали с самого начала, осталось восемнадцать человек. Убивают одного, другого, через некоторое время начинаешь принимать это как должное. Живешь себе, пока можешь, покорно ждешь своей очереди — и становишься абсолютным фаталистом.

— Кто сегодня работает в конюшне? — спросил я.

Они взглянули на меня, будто только что заметили.

— Никто, — ответил Питерс. — Снэйк в патруле.

Он хотел спросить, зачем мне это. И другие хотели. Но лишь посмотрели на меня.

Я встретился глазами с Дженнифер. Она робко, зазывно улыбнулась. Оттаивает потихоньку.

— Я говорил с генералом, — сказал Деллвуд. — Он встретится с вами после обеда.

— Хорошо. Спасибо. Я не сомневался, что ты не забудешь.

Все опять повернулись ко мне: они недоумевали, чего ради мне понадобился старик. Интересно, какие теории они строят на мой счет? Питерс им, похоже, ни слова не сказал.

— Как вы развлекаетесь, ребята? — спросил я. — Здесь чертовски уныло. — Совсем забыл о пиве. Ладно, отложим до завтра.

— У нас нет времени развлекаться, — проворчал Чейн. — Слишком много работы, а генерал больше никого не наймет. Кстати, теперь придется вкалывать и за Хокеса. Значит, все остальное придется послать к черту.

— Хозяйство разваливается, — подхватил Уэйн, — хоть мы и вертимся как грешники на сковородке. Деллвуд, постарайся довести это до его ума.

— Постараюсь, — без особого оптимизма отозвался Деллвуд.

И пошло и поехало. Я узнал даже больше, чем хотел, о том, что именно разваливается, что может подождать, а что необходимо сделать в срочном порядке.

— Я и говорю, мы зря тратим время на проклятых браконьеров, — заявил Тайлер. — Черт с ними, незачем их ловить. Генерал больше не выходит, не ему судить, стоит возиться с этими паршивцами или нет. Пусть хоть всех оленей сожрут и подавятся. Нам надо серьезными вещами заниматься.

Разгорелся спор.

Дженнифер не принимала в нем участия. Она больше интересовалась мной. Мой неотразимый шарм наконец подействовал. Впрочем, может, ее просто восхитило, как здорово я расшевелил старых пней.

Мы с Деллвудом помогли кухарке убрать со стола. Деллвуду явно не хотелось выпускать меня из виду. Кухарка была молчалива, но в присутствии свидетеля другого ждать не приходилось. Деллвуду не терпелось начать разговор. Он и начал, как только мы вышли из кухни.

— Надеюсь, вы продвигаетесь успешно. Хорошо бы сегодня сообщить генералу что-нибудь обнадеживающее, поднимающее настроение.

— Почему именно сегодня?

— Он хорошо себя чувствует, оживлен и голова на редкость ясная. Поел без посторонней помощи. Похоже, ваше присутствие взбодрило его. И если б ваш доклад поддержал его настроение…

— Не знаю, не знаю… Вряд ли мое сообщение порадует генерала. Постараюсь не огорчать его понапрасну.

Мы поднялись наверх. Кто-то следил за нами. На сей раз точно Дженнифер. Странная она, а жаль, такая хорошенькая…

Не пойму, что со мной: роскошная женщина, а я холоден как лед. Сроду со мной этого не случалось. Я ведь неисправимый бабник. Что-то с ней все же неладно, на первый взгляд соблазнительная, а внутри какая-то червоточинка.

— Кто растил Дженнифер?

— Кухарка в основном. И слуги.

— Вот как? А куда они подевались?

— Генерал их уволил, чтобы освободить комнаты для нас. Предполагалось часть земли отдать в аренду, но ничего не вышло.

— Он оставил кухарку, почему именно ее?

— Она величина постоянная. Жила здесь всегда, вырастила и генерала, и его отца, и его дедушку. Старик не лишен сентиментальности.

— Что ж, это хорошо. — В бытность свою главнокомандующим он сентиментальностью не отличался. Впрочем, у меня не было случая узнать его поближе.

— Он обходится без слуг.

Деллвуд провел меня в покои генерала, в комнату, в которой я встречался со стариком в прошлый раз. И опять Кид разжигал огонь в камине.

— Подождите здесь. Я приведу его через несколько минут.

Жара стояла адская.

— Конечно. Благодарю.

Ждать пришлось довольно долго, но на старика стоило поглядеть. Он улыбался, на щеках заиграл румянец.

Генерал подождал, пока уйдут Деллвуд и Кид.

— Добрый вечер, мистер Гаррет. По-видимому, у вас есть новости?

— Есть, генерал, но это плохие новости. Чем объяснить улучшение в его здоровье?

Отравитель испугался моего присутствия и затаился?

— Не важно, плохие-хорошие, главное, дело сдвинулось с мертвой точки.

— Сегодня утром я ходил в город. Я нанял людей проследить, не появились ли пропавшие вещи у скупщиков краденого. Мои люди знают свое дело. Если вор воспользовался этими каналами, они найдут вещи и опишут продавца. Мне нужны ваши указания. Должны ли они вернуть указанные ценности обратно? Продажа состоялась, и вы окажетесь во власти их новых хозяев.

— Прекрасно, сэр, прекрасно. Конечно, вернуть, всеми средствами постараться вернуть. Я все хочу получить назад, хотя боюсь, что вряд ли их охотно нам отдадут. — Он улыбнулся.

— Вы в хорошем настроении, сэр.

— В превосходном. Я не чувствовал себя так хорошо много месяцев. Да что месяцев — лет! Не вы тому причиной, но началось это после вашего появления. Вы приносите удачу. Если так пойдет, через месяц я буду танцевать.

— Надеюсь, сэр. Теперь плохие новости. Но сперва я должен признаться — я здесь не только для того, чтобы разоблачить вора.

— То есть? — Глаза его сверкнули.

— Да, сэр. Сержант Питерс считает, что кто-то медленно отравляет вас. Он хотел, чтоб я выяснил, кто, если подозрения его не беспочвенны.

— И что? Нашли что-нибудь? — Он не на шутку встревожился.

— Нет, сэр. Ничего.

Лицо его прояснилось.

— С одной стороны, ничего. Тишь да гладь. Остается только радоваться вашему выздоровлению. Я и радуюсь. Но я подозрителен по природе.

— Это и есть ваши плохие новости?

— Нет, сэр. Они куда хуже. Я бы сказал, обширнее.

— Продолжайте. Я не казню вестников несчастья, и я не из тех, кто затыкает уши, лишь бы не слышать неприятных известий.

— Разрешите начать с просьбы взглянуть на ваше завещание. Он нахмурился.

— Питерс просил копию. Это для вас?

— Да.

— Продолжайте.

— Я опасаюсь, не в нем ли корень зла. — Я начал выражаться напыщенно, но с генералом Стэнтнором нелегко было держаться непринужденно. — Возрастает ли доля оставшихся в живых с уменьшением числа наследников?

Он пронизывающе посмотрел на меня.

— Половину я завещал Дженнифер, половину — остальным. Сперва их было шестнадцать человек. После сегодняшнего утра — только восемь. Значит, доля оставшихся удвоилась.

Взгляд его стал тяжелым. Я подумал, что он способен выкинуть меня вон, несмотря на прежние свои заявления о нежелании прятать голову под крыло.

— Обоснуйте ваши подозрения, мистер Гаррет.

— Вас покинули четыре человека. Мне это кажется невероятным. Один — может быть, максимум двое. Но люди так устроены, что не в силах пройти мимо таких денег. Четверо? Невероятно!

— Понимаю. Может, вы правы. Что еще?

— Кто бы ни подстрелил Хокеса, убийца подготовил все заранее. Олень был мертв задолго до убийства. Стрелок ускакал на лошади. Разве у крестьян, вынужденных промышлять в чужих поместьях, есть лошади? Кроме того, всадник, выйдя из засады, направился к дому. Хотя проследить его до конца мне не удалось: на полпути я потерял след.