— Где?

Позади нас виднелось множество огней. Думаю, что там было сотни две лодок, почти все похожие на нашу. Сухопутные крысы вежливо величают их «грузовыми»; эти посудины служат своим владельцам и домом, и средством заработка.

Скид присел рядом со мной, чтобы я смог увидеть, на что он указывает.

— Корыто Скилара Зеда. Работает восток-запад, как и мы. На север не ходит.

— О…

Само собой, лодки я не видел, не говоря уж о том, кто ею управлял. Пришлось притвориться.

— Это становится возмутительным, — сказал я Торнаде.

Она снова улеглась, не проявляя ни малейшего беспокойства. Эта женщина все больше и больше напоминала мне Плоскомордого, хотя кое в чем существенно от него отличалась. Она казалась более независимой. Тарпа постоянно волновало, что могут сказать и подумать о нем другие. Торнаде же на это было плевать, или она умело прикидывалась, что ей все до фонаря. Наверное, тем, кто так вымахал ростом, приходится подыскивать удобную для себя линию поведения.

Я еще раз посмотрел на нее. В колеблющемся свете лампы Торнада выглядела вполне пристойно. Она просто была чересчур большой.

— Эй. Расскажи мне что-нибудь о Торнаде.

— А что рассказывать? Я родилась и пока живу. Я то, что ты видишь.

— Расскажи что-нибудь. Откуда ты? Кто твои родители? Как ты очутилась здесь, вместо того чтобы сидеть в своем доме с кучей маленьких Торнад?

— Откуда ты, Гаррет? Кто твои родители? Почему ты здесь вместо того, чтобы сидеть дома и играть с маленькими Гарретами?

— Понимаю. Но я могу и рассказать. Я поведал ей о семье, из которой уже никого не осталось в живых. Рассказал о годах, проведенных в морской пехоте. Я не смог, как ни старался, объяснить, чем мы занимались на службе, — так, чтобы ей было понятно.

— Что же касается детей, то я их люблю. Боюсь только, что из меня получится вшивый отец. Мне еще самому надо стать взрослым, хотя бы по общепринятым стандартам.

— Это нечестно, Гаррет.

— Я просто убиваю время. Ты не обязана рассказывать.

— Мы станем друзьями, Гаррет?

— Не знаю. Возможно. Пока что-то не очень получается.

Она подумала над моими словами, приподнялась, сплюнула за борт, взглянула в сторону кормы и снова улеглась.

— Как ты думаешь, сколько мне лет?

— Ты примерно моего возраста. Может, слегка моложе. Лет двадцать восемь?

— Ты один из самых деликатных, Гаррет. Мне двадцать шесть. У меня есть ребенок. Ему почти двенадцать. Я не могла выдержать той жизни и ушла. Хотя обычно это привилегия мужчин — бросать женщин с детьми.

Я ничего не сказал. Что скажешь, когда тебе говорят такие вещи? Любые слова будут звучать неискренне или банально.

— Я чувствую себя ужасно виноватой. Но ни о чем не сожалею. Смешно, правда?

— Иногда так получается. Мне пришлось пережить подобное.

— Вроде этой нашей увеселительной прогулки?

— А?…

— Тебе не удается до конца спрятаться за ловко подвешенным языком и нарочитой небрежностью, Гаррет. Когда мы замочим Чодо, ты начнешь барахтаться в ощущении своей вины, как в большом чане с дерьмом.

— Но без всяких сожалений.

— Да. Знаешь, почему я встряла в это дело? Конечно, деньги и авторитет мне не повредят. Но я с тобой, потому что считаю тебя хорошим парНем. — Стараюсь. — Возможно, даже слишком. — Но если взглянуть в корень, разница между хорошими и плохими парнями окажется не такой уж и большой.

В качестве иллюстрации я привел несколько своих дел.

Она рассказала, как пришла к своему бизнесу. Это оказалось чуть ли не делом случая. Вскоре после ухода из дома она убила находящегося в розыске известного бандита, который попытался ее изнасиловать. Она обменяла его останки на обещанное вознаграждение и узнала, что ее считают скорее храброй, чем умной, но при этом еще и очень удачливой.

— Репутация, Гаррет, это вещь. Если тебе удалось ее создать и поддержать, ты здорово облегчаешь себе жизнь. Возьмем, к примеру, Чодо. Никто не трогает старикана из-за его репутации.

— Но для нее имеются основания.

— Для этого надо работать. Безжалостность — вот его ключ к успеху. Теперь возьмем тебя. У тебя репутация так, средненькая. Ты больше знаменит тем, что держишь слово и не позволяешь выкидывать фокусы со своими клиентами. Ты, может быть, и тверд, но вовсе не крут. Понимаешь, что я хочу сказать?

Тебя нанимают, чтобы избавиться от шантажиста, а ты вместо того, чтобы просто перерезать мерзавцу глотку, пытаешься устроить дело так, чтобы никто не пострадал. Поэтому многие считают, что в глубине души ты слабак. Думаю, они в чем-то правы.

— Да…

Я все понимаю, но не готов пообещать начать в новом году совершенно новую жизнь.

— Думаю, ты опять упустишь свои шанс. Замочишь Чодо и не захочешь, чтобы об этом узнали.

— Ты уже вогнала меня в депрессию. Она рассмеялась и спросила:

— Ты слышал анекдот о монахинях, медведе и пропавшем меде?

Поведанная мне история полностью отвечала моим ожиданиям. За первым рассказом последовал второй, затем еще и еще. По-моему, она знала все скабрезные и глупые анекдоты, придуманные в нашем мире, где наличие множества рас открывает бесконечные возможности для абсурдных непристойностей.

— Сдаюсь, — взмолился я. — Обещаю не впадать в депрессию, если ты прекратишь свои рассказы.

— Отлично. Теперь давай подумаем, что нам делать с той лодкой.

Я посмотрел вниз по течению, но по-прежнему ничего не увидел.

— Скид, ты не знаешь места, где мы могли бы высадиться незамеченными? Немного подумав, он ответил:

— Есть такое место. У Заводи Мельника, чуть выше. Минут двадцать отсюда. Но я думал, вы хотите идти до Переката.

— Когда мы высадимся, вы пойдете дальше. Уведите за собой эту лодку.

— Вы оплатили маршрут. Дамы, вы все слышали? Держитесь поближе к берегу при повороте к Заводи. Вам повезло. Там очень узкий фарватер.

Когда настало время, мы быстро соскочили на твердь. Трюк удался. Пробираясь через густые прибрежные заросли, мы слышали скрип уключин второй лодки. Торнада с довольной ухмылкой шлепнула меня по плечу.

Начался наш поход по пересеченной местности. Мое тело заявило, что проклянет своего хозяина, если тот не прекратит столь пренебрежительно к нему относиться.

По моим расчетам было уже за полночь. Мы находились в миле от владений Чодо, и их уже было прекрасно видно.

— Гулянка, видно, в самом разгаре, — заметил я. — Или там бушует лесной пожар.

— Если мы хотим зайти с севера, давай туда и двигаться. К дому начнем подходить позже.

— Да. И останемся с этой стороны склона. Иначе нас могут заметить.

Мы были в винограднике, домики виноградарей располагались поблизости.

— Ты это уже говорил.

— А ты третий раз талдычишь, что надо идти на север.

— Нервничаешь, Гаррет?

— Ужасно. А ты?

— Полные штаны наложила.

— Не заметно.

— Скоро узнаешь.

В небесах над домом Чодо творилось подлинное безумие.

— Тебе не кажется, что моркары перенесли свое представление сюда?

Мы ничего не видели, оставаясь со своей стороны склона.

Мы с Торнадой решили не подниматься посмотреть. Все гости Чодо наверняка высыпали во двор и глазеют на воздушный бой.

Мы нашли удобный исходный рубеж для атаки ярдах в пятидесяти от границы владений Чодо. В небе продолжали носиться моркары.

— Эти летучие крысы способны и мертвого поднять, — проворчал я.

— Нам надо убить время, Гаррет. Что-то мы рано.

Мы хотели дождаться, когда Краск и Садлер, перестав меня ждать, решат нанести удар с противоположной стороны и отвлекут громовых ящеров. Тогда двинемся и мы — в надежде, что амулет сработает.

— Да-а, — протянул я, пытаясь определить характер шума. — Мне это совсем не нравится, Я поднялся на ноги. Стоя я мог видеть, как время от времени с неба срывалась черная точка и проносилась через освещенное пространство над домом Чодо. Похоже, там шла смертельная схватка.