— Этот дом пропитан кровью, каждый камень хранит память о дьявольских преступлениях. — Он содрогнулся и снова на несколько минут зажмурился, а потом повернулся ко мне:

— Это вам нужна моя помощь?

— Да. Генерал нанял меня, чтобы распутать одно дельце, но с каждым часом оно запутывается все больше.

Доктор кивнул.

— Расскажите мне все по порядку. Здесь было совершено множество злодеяний, и все они связаны между собой.

— Это займет немало времени. Давайте устроимся поудобней.

Я привел его в одну из комнат на первом этаже западного крыла, в которой, по моим предположениям, в лучшие времена помещалась контора. Мы уселись. Питерс отправился попытать счастья на кухне: уговорить кухарку подать нам хоть что-нибудь подкрепляющее, раз уж алкоголь в этом доме запрещен безоговорочно.

— В самом деле, препаршивое местечко, — заметил Рок, узнав о сухом законе.

Я решил, что он, в сущности, неплохой парень.

Я рассказал ему о своих открытиях, не столь, в общем-то, блестящих. Перечень преступлений — не более того.

Он выслушал, не перебивая.

— Злой дух избрал своей жертвой вашего нанимателя? Прочие убийства дело рук человеческих?

— А черт их разберет. Чем дольше я в этом копаюсь, тем меньше понимаю. С каждым погибшим или просто выбывшим список вероятных преступников сокращается. — Я объяснил, почему я подозревал Чейна.

Доктор Рок подумал, почесал в затылке, он явно не из тех, кто все решает с наскока.

— Мистер Гаррет, это не в моей компетенции, но должен заметить просто как сторонний наблюдатель — вы все время шли по ложному следу, потому что начали с неверных предпосылок.

— В чем же ошибка?

— Вы ловите человека, желающего увеличить свою долю наследства. Но, допустим, у негодяя другие мотивы. Вы сами сказали, что наследники генерала проявляют полное равнодушие к деньгам. Мне кажется, у убийцы совершенно иные цели.

— Допускаю. — Я не совсем тупица. Такая мысль приходила мне в голову, но найти другой цели я не мог, а наследство часто становится причиной кровопролития. Это я и сказал Року. — Но я готов выслушать любые соображения.

Он еще немного подумал.

— Выходит, вы ведете несколько расследований одновременно?

Я постарался растолковать доктору свое видение дела. Морли недовольно заерзал на стуле: он находил мой взгляд слишком узким.

— Боже праведный!

— Да?

Рок, вытаращив глаза, смотрел на что-то у меня за спиной. Я обернулся. На пороге стояла Дженнифер.

— Боже праведный! — повторил я. Она выглядела, как… словом, краше в гроб кладут.

— Заходи, дитя, заходи скорей, — сказал Рок.

Я вскочил и подхватил ее. Девушка так ослабела, что почти не держалась на ногах. Она даже не смогла одеться как следует.

— Гаррет… — Глаза Дженни наполнились слезами.

Я усадил ее на свой стул, здесь было светлее, но тем ужаснее казалась она. Цвет лица у Дженнифер стал как у старого генерала.

— Оно напало на нее, — выговорил я. — Привидение гонится за ней.

Какое-то время Рок пристально смотрел на Дженнифер, потом кивнул:

— Да. Морли тоже взглянул на нее, затем на меня.

— Гаррет, пойдем пройдемся. Доктор, попробуйте помочь ей. Мы сейчас вернемся.

Морли повел меня наверх. Ко мне постепенно возвращался дар речи.

— Куда мы идем?

— Целый год это привидение терзало старика, но никого больше не трогало. Верно?

— Верно. Мы шли по направлению к моей комнате. — Что-то изменилось, и произошло это прошедшей ночью или сегодня утром.

Мы поднялись на четвертый этаж, я опять запыхался и вспомнил свой обет — вернусь домой и сразу начну тренироваться.

— Наверное, но что с того?

Морли отпер дверь моим ключом, отдал его мне. Мы вошли, и он указал на портрет моей загадочной красотки.

— С кем ты провел ночь, Гаррет? Я взглянул на нее, взглянул на него. Я вспомнил, что, возвращаясь от Дженни, встретил блондинку.

— О! — только и смог я выговорить, но крылось за этим звуком немало.

Морли вернулся в коридор, я плелся следом.

— Хватит скрытничать, Гаррет, надо всем сказать.

— Нет, этого не может быть.

— Надеюсь.

Морли кончил рассуждать, в голосе его зазвучал металл.

Мы вернулись к Року и Дженнифер. Доктор казался встревоженным, но Дженнифер выглядела немного лучше, как-то он ей помог. Она настолько опомнилась, что обратила внимание на беспорядок своего туалета и принялась прихорашиваться. Морли положил портрет на стол, вниз изображением.

— Питерс, не могли бы вы привести остальных? Гаррет хочет вам кое-что показать.

Питерс был занят Дженнифер и вопросительно поднял брови.

— Пожалуйста, — попросил я.

— Генерала тоже?

— Нет, пока обойдемся без него. Он отсутствовал дольше, чем я ожидал. «С чего бы это?» — недоумевал я. Сержант возвратился.

— Кухарка с Кидом пошли наверх кормить генерала. Гаррет, похоже, он умирает. Он не может даже сидеть, не может говорить, не знаю, был ли у него удар, но последние силы покидают его.

Рок выслушал, но промолчал.

— Сколько еще их ждать?

— Они только вымоют его и придут. Старик обделался. Раньше такого не случалось. Кид или Деллвуд подавали ему судно, а обычно он и сам мог сходить на горшок.

Мне нечего было сказать на это. Я посмотрел на Рока, суетящегося вокруг Дженнифер, на Дженнифер, все больше приходившую в себя, и старался не думать о словах Морли.

Такое случается — иногда тебе просто не хочется верить, все твое существо восстает против доводов рассудка.

Пришел Кид с кухаркой, она не переставая ворчала, что ее отрывают от дел.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласил Морли. — Гаррет?

Я знал, что должен сделать. Мне ужасно не хотелось это делать, но у Гаррета сильная воля. Я взглянул на Дженнифер и укрепился в своей решимости.

— Снэйк Брэдон был замечательным живописцем, но никому не показывал своих работ. Хотя скрывать их — непростительный грех. Он выразил все, что чувствовали наши солдаты в Кантарде. Он рисовал и людей, но видел их не совсем в обычном свете. Вот один из его портретов. Мне удалось спасти его из горящей конюшни. Мы считаем, что это ключ к разгадке. Я хочу, чтобы вы все посмотрели на него и высказали свое мнение.

Морли поднес лампу поближе, а я поднял картину.

Будь я проклят, если не слышал, как пискнула Дженнифер, не видел, как она побледнела. И кухарка, не соблаговолившая сесть, тяжело опустилась прямо на пол.

— Производит впечатление, однако, — заметил я.

Доктор Рок смотрел на блондинку тем же взглядом, что был у Морли прошлой ночью.

— Уберите его, — отшатнувшись, взмолился он.

Я убрал портрет, и Рок заговорил:

— Художник мог видеть не только наш мир. Он видел мир иной.

— Теперь он на него наглядится вдоволь: позапрошлой ночью Брэдона убили. Доктор отмахнулся от меня.

— Вы видите лицо на заднем плане картины? — спросил Морли.

— Уж, наверное, лучше, чем человек с ненатренированным глазом. По этой картине можно прочесть всю повесть. Страшную повесть.

— Да? И какую?

— Кто эта женщина?

— Ответа на этот вопрос я добиваюсь с первого дня. Но никто, кроме меня, не видит ее. Более того, они уверяют, что ее и вовсе не существует.

— Она существует. Странно, что именно вы оказались столь восприимчивы… Нет, все правильно. Порой они привязываются к кому-нибудь постороннему, беспристрастному.

— Ну?

— Я ошибся, Гаррет, — сказал Морли. — Она не убийца. Она призрак, и ей не нужны потайные ходы.

— Морли! Ты прекрасно знаешь — она не призрак. Я ведь рассказал тебе… — Я смутился не зря. Вокруг куча народу, не мог же я во всеуслышание признаться, что закрутил роман с привидением.

Но неужели сам я настолько глуп, что поверил Року?

— Она призрак, — согласился доктор. — Несомненно. Картина объясняет все. Убийство было лишь концом, вершиной злодеяний и предательств столь подлых, что жертва не нашла покоя и в могиле.