И у каждого в душе эти слова отозвались своей памятью, своей неспетой песней.

И правда поэтического переживания, выраженная в словах о любви, сливалась с правдой гражданского чувства... Да разве так действительно останется навеки? Да разве будущее Туркестана действительно будет в руках тех, для кого революция - корысть и нажива?

- Нет! Нет! - кричали люди, слушавшие Хамзу. - Так не должно быть!.. Так не останется!.. Мы не позволим!.. Долой Временное правительство!.. Долой баев и спекулянтов!

Степан Соколов подбежал к Хамзе и крепко обнял его.

- Ну, братишка, так ты ещё не писал! Молодец!

А Низамеддин Ходжаев и Николай Шумилов, подойдя к краю возвышения, запели "Да здравствует Советов власть!" И вся мечеть, все пятнадцать тысяч человек, подхватили песню.

На глаза Хамзы навернулись слёзы. Ему хлопали сейчас не только участники митингов в Доме Свободы и Александровском саду - студенты, чиновники, интеллигенция. Ему хлопали рабочие, дехкане, ремесленники - весь старый город. Его песню пел народ...

В конце октября 1917 года власть буржуазии в Ташкенте была свергнута. Сторонники Временного правительства бежали из города.

Утром 28 октября долгий и протяжный гудок главных железнодорожных мастерских возвестил о победе пролетарской революции в столице Туркестана.

Время завершило свой оборот. Часы истории начали отсчёт новой эпохи - социалистической.

Четыре человека сидели в комнате - Шумилов, Хамза, Низамеддин Ходжаев и Степан Соколов.

- Стало известным, - говорил Низамеддин Ходжаев, - что в Коканде намечается создание контрреволюционного центра. Там сейчас оказались все ташкентские друзья Керенского - Мустафа Чокаев, Мухаммаджан Тинчибаев, Мехди Чанишев, Султан Ахмедов, Серкабай Окаев и многие другие... Их цель - провозгласить автономию и отторгнуть бывшее Кокандское ханство от Туркестана и вообще от России...

- Я еду в Коканд! - вскочил с места Хамза.

- Подожди, не торопись, - посадил его обратно Низамеддин. - Дело серьёзное, надо всё как следует обдумать...

- Необходимо знать их намерения, - сказал Шумилов. - Безусловно, они постараются с помощью духовенства придать автономии ярко выраженный националистический характер.

- Все, кого я назвал - Чокаев, Тинчибаев, Чанишев, - загибал пальцы на руке Низамеддин Ходжаев, - являются членами общества "Шураи Исламия" и, наверное, будут предпринимать попытки создания самостоятельного исламского государства. Этого допустить нельзя.

- Всё ясно как божий день, - усмехнулся Соколов, - и долго объяснять ничего не надо. Мы с Хамзой кокандские, и наше место сейчас в Коканде.

- Не всё так просто, Степан, - покачал головой Шумилов. - Обстановка в Коканде очень напряжённая. Степень риска надо уменьшить до предела.

- А какой тут риск? - удивился Соколов. - Я же говорю - мы кокандские. Я там жил, работал, у меня полгорода знакомых. Я домой к себе еду... А про Хамзу и говорить нечего.

- Но вся "Шураи Исламия" знает о вашем участии в октябрьских событиях в Ташкенте...

- Ну и что? - подбоченился Степан. - Чего нам бояться - кинжала, яда, пули? Я, между прочим, два года на фронте провёл - в окопах, под немецкими снарядами. А кто в этой "Шураи Исламии" пороху-то хоть раз в жизни понюхал?

- Степан прав, - снова поднялся Хамза. - Нам некого бояться у себя дома. Это они - Чокаев, Тинчибаев и другие - гости в Коканде. А у нас там друзья... Одним словом, едем, и всё!..

- Он вон полмира объехал, - кивнул на Хамзу Соколов, - и как огурчик! Так неужто по своей улице, на которой вырос, пройти не сумеет?..

- По правде сказать, - улыбнулся Шумилов, - другого ответа я от вас и не ожидал... Но надо быть очень осторожными...

- Мы дадим вам в помощь группу надёжных людей, - сказал Низамеддин Ходжаев. - Обо всём договоритесь здесь - где встречаться, как поддерживать связь. А в Коканде будете делать вид, что друг друга не знаете...

Ещё летом семнадцатого года, во время выборов в Учредительное собрание, Алчинбек Назири волею судьбы вошёл в избирательную комиссию союза трудящихся мусульман, которую все в Коканде называли левой партией. Голосование происходило в большой соборной мечети. Избиратели должны были бросать свои бюллетени в две урны. Напротив урны союза трудящихся мусульман стояла вторая урна - правой партии, объединявшей землевладельцев и высшее духовенство.

Левая партия побеждала - трудящихся мусульман в Коканде было, естественно, гораздо больше, чем нетрудящихся.

И тогда правые решили сорвать выборы. За богатые посулы собрали на базаре толпу дервишей-фанатиков и сказали им, что в соборной мечети около левой урны происходит неугодное богу дело.

В это время около левой урны дежурили редактор газеты "Голос Ферганы" Алчинбек Назири и заместитель председателя союза трудящихся мусульман Коканда мулла Аминджан Мадаминджанов. Дервиши с криком ворвались в мечеть и начали избивать Алчинбека и Мадаминджанова. Члены правой избирательной комиссии исчезли.

Подоспевшая полиция разогнала фанатиков. На полу возле левой урны в крови, без сознания лежали Алчинбек и мулла Аминджан. Когда их привезли в больницу, Мадаминджанов был уже мёртв, Алчинбека с трудом удалось спасти.

Этот случай сделал редактора газеты "Голос Ферганы" необычайно популярной фигурой в Коканде. За ним прочно закрепилась репутация страдальца за народное дело, вокруг него возник ореол мученика за демократию. Алчинбека теперь постоянно выбирали в президиумы всяких собраний, съездов и слётов.

И поэтому, когда Хамза и Степан Соколов, слегка изменившие свою внешность накладными усами и бородами, вошли в зал заседаний Четвёртого чрезвычайного съезда мусульман Туркестана и заняли места на балконе для гостей, первым, кого они увидели, был Алчинбек.

Съезд был созван в Коканде по инициативе общества "Шураи Исламия". Два вопроса стояли в повестке дня: о членстве в юго-западном союзе и о предоставлении Туркестану автономии для выхода из пределов бывшей Российской империи.

Первый вопрос был выдвинут на обсуждение по предложению небезызвестного атамана Дутова. Атаман сделал попытку войти в историю. Он хотел объединить силы Уральского и Оренбургского казачьих войск с отрядами родовой знати казахских, киргизских и калмыцких племён, а также горцев Кавказа и Азербайджана. И во главе этой пёстрой армии (с учётом выделенных автономным Туркестаном войск) совершить поход на революционный Петроград.

- Ишь ты, куда загнул, - шепнул Хамзе Соколов, - на Петроград... Корнилову не удалось, хоть и рядом был, а он с Урала хочет дойти. Сидел бы уж дома со своими казаками и не рыпался.

- Тихо, тихо, - сжал колено Степана Хамза.

Часть делегатов съезда сразу высказалась за союз с Дутовым.

Это были представители промышленных кругов, купцы и духовенство, то есть все те, кто до революции был тесно связан со старым государственным аппаратом империи Романовых.

Но большинство делегатов отвергло даже саму возможность объединения с казаками, так как это противоречило чистоте исламской идеи. А кроме того, казаки всегда были карателями в Средней Азии, и воспоминания об их зверствах ещё не ушли из памяти народа.

- Соображают, - ухмыльнулся Степан. - Казаки народ плётками стегали, а они с ними целоваться лезут.

Второй вопрос прошёл гладко. Не было никаких возражений ни у кого.

Таким образом, 11 декабря 1917 года, в полночь, Четвёртый чрезвычайный съезд мусульман в Коканде объявил всему правоверному миру об отделении Туркестана от России.

- Да-а, - вздыхал Степан Соколов, спускаясь вместе с Хамзой с галереи для гостей, - накачали мы эту шуру-муру исламию себе на шею. Хлопот теперь будет полон рот.

Когда они вышли на улицу, в двух шагах мимо них прошёл Алчинбек. Хамза придержал Соколова, но Алчинбек даже не оглянулся.