И опять наступило молчание. Хамза смотрел мимо неожиданного гостя. Алчинбек сидел, опустив голову.
- Эта минута, - сказал наконец Алчинбек, - печальный итог наших отношений, начавшихся почти тридцать лет назад.
У Хамзы дёрнулась рука.
- Какой у вас разговор ко мне?
- Вы хотите поехать в Шахимардан...
- Хочу.
- Не делайте этого.
- Почему?
- Зная ваш характер и вашу вспыльчивость...
- Послушайте, товарищ Назири, вы пришли сюда воспитывать меня?
- Я пришёл сюда, Хамзахон...
- Не называйте меня так!
- А как же называть вас?
- По фамилии.
- Хорошо... Так вот, товарищ Ниязи, я пришёл сюда не для того, чтобы воспитывать вас, а для того, чтобы удержать от опрометчивого шага.
- Вы считаете его опрометчивым только потому, что сами хотите сделать то же самое?
- Откуда вам это известно?
- А откуда вам известно, что я хочу ехать в Шахимардан?
"Значит, Пулатов передал ему содержание нашего разговора, - отметил про себя Алчинбек. - Значит, он знает, что Пулатов вызывал меня к себе... Что он знает ещё?"
- Вы поэт, товарищ Ниязи, человек творческий, художественная натура... А я занимаюсь организационными вопросами. Я скорее сумею навести порядок в Шахимардане.
- Вы уже делали это. И в результате погиб человек.
- К этой трагедии я не имею никакого отношения!
- У вас было первое заявление жителей Шахимардана. Вы успокоили всех...
- Я допустил тогда ошибку! Я же должен и исправить её!
- Не кричите, Алчинбек. Вы же хотели, чтобы разговор был без свидетелей.
- Я проявил благодушие! Я готов получить за это партийное взыскание!
- Вы не забыли наш последний разговор у вас в кабинете?
- Нет, не забыл.
- Так с какими же глазами вы пришли сегодня ко мне?
- Я готов принести вам свои извинения...
Хамзе вдруг стал противен его собеседник. Он готов получить взыскание, он готов принести извинения...
- У вас есть совесть, Алчинбек?
- При чём тут совесть?
- После смерти Ташпулата вы не должны заниматься никакими делами, связанными с Шахимарданом.
- Скажите, Хамза, почему мы всё время против друг друга?
- Это делает время, а не мы сами.
- Ведь мы были когда-то друзьями...
- Наша дружба расстроена не мной, а вами.
- Казалось бы, столько лет прошло... У других людей за эти годы дружба окрепла.
- Наша дружба во многом зависела именно от этих прошедших лет.
- Что вы имеете в виду?
- Революция, гражданская война, НЭП. Эти события испытывали нашу дружбу.
- Вы, как всегда, всё преувеличиваете, товарищ Ниязи... Мы вышли живыми из этих испытаний... и, казалось бы...
- Да, вы, Алчинбек, к сожалению, остались живы, - тихо сказал Хамза. - Многие достойные люди сложили свои головы за эти годы, а вы...
Заместитель народного комиссара выпрямился. Губы его были плотно сжаты. Тонкие усы словно отделили нижнюю часть лица от верхней - два длиннохвостых мышонка осторожно подкрадывались по верхней губе друг к другу.
- Наверное, я всё-таки напрасно пришёл к вам...
- Наверное.
- Считаете меня своим врагом?
- Считаю вас врагом Советской власти.
"Он несколько раз повторял формулировки Пулатова, - прикинул про себя Алчинбек. - Это тоже формулировка Пулатова? Или его собственная?"
- Почему же Советская власть до сих пор доверяет мне такой важный участок работы, как руководство культурой и просвещением республики?
- На первых порах республика остро нуждалась в грамотных людях. Выбирать не приходилось... Но скоро необходимость в таких, как вы, отпадёт.
- В каких таких?
- С гнильцой.
"Значит, он высказывает своё мнение, - мгновенно отметил Алчинбек. - В учреждении Пулатова таких слабых выражений - "с гнильцой" - не употребляют. Значит, никаких конкретных улик против меня по-прежнему нет".
- У вас не язык, а змея.
- Я же скорпион.
- Это слово вы когда-то избрали для псевдонима, которым подписывали в Коканде свои фельетоны. Об этом знали многие.
- Но Шавкат узнал об этом от вас.
- Кстати, я не забыл ваши слова о маёвке в Ширин-сае, которые вы сказали в присутствии Шавката.
- И я, товарищ Назири, не забыл.
"Теперь самое главное, - весь напружинился внутренне Алчинбек, - говорил он с Пулатовым о маёвке или нет?"
- Это было страшное обвинение. Я не придал ему никакого значения, потому что вы были слишком возбуждены. Хотя мог бы привлечь вас к суду. И вы были бы наказаны за клевету. Потому что суду нужны доказательства...
- Будут доказательства, товарищ заместитель народного комиссара, будут...
"Нет, не говорил, - понял Алчинбек. - Значит, не всё ещё так страшно, как я думал. Значит, есть ещё время для того, чтобы как следует подготовиться к уходу... Ах, проклятый Кара-Каплан! Как мне приходится извиваться из-за тебя перед этим ненавистным Хамзой!"
- Я забыл о том инциденте. Советую забыть и вам. А если вы всё-таки поедете в Шахимардан...
- Этот вопрос уже решён руководством республики, - встал Хамза с супы.
- Рискну на правах старой дружбы дать вам всё-таки один совет... Будьте осторожны с шейхами гробницы. Духовники всё ещё держат народ в Шахимардане в своём повиновении. И в этом, к сожалению, заключается наша национальная особенность.
- Что вы клевещете на народ! - не выдержав, закричал Хамза на Алчинбека. - Что вы знаете о людях Шахимардана? О той молодёжи, которая выросла там после революции?! Вы всю жизнь распинались о своей любви к народу, а что вы сделали для народа?.. Как небо не отрывает своего взгляда от земли, так надо быть с народом, чтобы знать его!.. Если бы вы прочитали тетрадь Ташпулата, которую нашли в его сапоге, вы не посмели бы клеветать на наш народ!.. И хватит напоминать о нашей старой дружбе! Вы никогда не были мне настоящим другом! Ваша дружба всегда была фальшивой. Одно было у вас на уме, а другое на языке... Так уж лучше открытая вражда, чем фальшивая дружба...
"Тетрадь Ташпулата?! - в ужасе обмер Алчинбек. - Какая ещё тетрадь?"
Огромная волна страха захлестнула сердце Алчинбека. Он даже опустил голову, чтобы Хамза не видел, как этот страх смертельной бледностью покрыл его лицо.
"Агзамхана и Гиясходжу уже не вернуть! - лихорадочно пронеслось в голове. - Надо посылать вдогон кого-нибудь!.. Но кого? И надо ли? Люди Пулатова могут перехватить моего человека... Может быть, Хамза нарочно сказал мне об этой тетради, чтобы проверить меня? Надо сделать вид, что ничего особенного я не услышал! Надо что-то ответить ему".
- Ладно, - глухо буркнул Назири, не поднимая головы, - не будем больше говорить о нашей дружбе... Когда вы хотите получить деньги?
- Какие деньги? - не понял Хамза.
- Гонорар за свою книгу. Рукопись вашей книги отправлена в типографию...
- Выходит, профессор Шавкат осчастливил нас наконец новым алфавитом? - спросил Хамза.
- Абдурахман Шавкат не возглавляет больше комитет по новому алфавиту.
Хамза усмехнулся.
- Хоть одно доброе дело сделано... Переведите гонорар по почте на моё имя в Шахимардан. Мы построим там на эти деньги новую школу.
- Хорошо, - сказал Алчинбек, - я прикажу, чтобы деньги были переведены в Шахимардан.
Не попрощавшись, товарищ Назири повернулся и пошёл через сад в сторону калитки. Хамза молча смотрел ему вслед.
Глава тринадцатая. КРАСНЫЙ ШЕЙХ
1
В Шахимардан пришла весна. Сосульки, свисавшие с карнизов домов хрустальными леденцами, как только из-за гор, сияя золотыми лучами, взошло солнце, начали капать, проливать "слезы", а вскоре, не выдержав тепла, и вовсе растаяли.
Пробуждалась понемногу земля. Поля начали исходить паром, набираться силы. Вернулись птицы из тёплых краёв. И сразу же стали вить гнезда, проявляя заботу о потомстве.
