Йигиты дружно захохотали.

- Не помешает, - засмеялся и Хамза. - Лампу сделали русские рабочие, мы нальём в неё керосину из Баку, который добыли азербайджанские рабочие, и тогда она будет светить правильно.

Камбарали присел около полки с книгами.

- Вай, буй, сколько книг! - обернулся он к Хамзе. - Неужели вы всё это прочитали?

- Я много книг прочитал. Эти самые нужные.

Хамза сел рядом с Камбарали, взял с полки три книги и, показывая их Камбарали, сказал:

- Вот эти я люблю больше всех остальных. Сколько ни читай их, всё время хочется читать снова.

- А кто их написал?

- Вот эту - Алишер Навои. Эту - великий русский поэт Пушкин, а третью - тоже русский поэт, Владимир Маяковский. Он живёт и работает в Москве. Я хотел бы с ним встретиться когда-нибудь...

Показывая Камбарали книги, Хамза совсем было забыл об Амантае и Алиджане.

- Почему стоите? Садитесь, - пригласил он их, - теперь здесь есть на чем сидеть.

- Боимся утомить вас, Хамза-ака, - сказал Амантай, - мы придём в другой раз.

- Нет, нет, так не пойдёт. Садитесь, - настаивал Хамза.

- Смерть Ташпулата поразила нас, - вздохнул Амантай, садясь на табуретку. - Вы сказали, что в его комнате нашли полбутылки водки? Но Ташпулат эту штуку никогда даже в рот не брал.

- Если бы дядя Ташпулат был жив, он помог бы вам, - сказал Алиджан. - Он рассказал бы всё, что видел и знал.

- Он мне и так всё "рассказал"...

- Но ведь вы его не встречали, - с удивлением поднял голову Камбарали, вступая в разговор.

- Я прочитал тетрадь его воспоминаний...

- Я записывал эти воспоминания, - сказал Алиджан.

- Я знаю... У тебя есть вкус к изложению. Как знать, может быть, со временем ты станешь писателем или поэтом... Но сейчас, пока расследование не закончено, об этом никто не должен знать. Пусть пока враги думают, что Ташпулат унёс с собой свою тайну. А то могут помешать расследованию. Договорились?

Все трое - Алиджан, Амантай и Камбарали - молча кивнули.

- Теперь давайте думать, с чего будем начинать...

- Надо гнать из сельсовета людей шейха Исмаила, - твердо и решительно сказал Амантай.

- Правильно. Товарищ Ахунбабаев, когда я уезжал из Самарканда, говорил мне то же самое.

- В самом деле? - обрадовался Амантай.

- Так что у тебя одинаковое классовое чутье с главой нашей республики... Теперь второй вопрос: как поведёт себя народ, когда мы начнём менять состав сельсовета?

- Смотря какой народ...

- Меня интересуют бедняки и батраки.

- Если будет закрытое собрание для самых бедных, то почти все бедняки и батраки будут вместе с нами. А если открытое - могут оробеть.

- Тогда надо будет предварительно поговорить со всеми бедняками и батраками и объяснить им, чего мы от них хотим.

- А где говорить? В сельсовете Валихан сидит. Если собраться на площади, шейхи помешают. В любом же доме поместятся не больше десяти - пятнадцати человек.

- Если бы у нас была красная чайхана, - задумчиво произнёс Камбарали, - как в Фергане или Вадиле...

Все переглянулись.

- Очень верно! - хлопнул Хамза себя по колену. - Надо начинать со строительства красной чайханы! Там мы сможем говорить с народом обо всём, и никто не помешает. Там же будем проводить занятия кружка по ликвидации неграмотности. Вот Алиджан - молодой грамотный комсомолец... Будет учить людей вместе со мной. Красная чайхана станет опорным пунктом против мазара.

- А что, если для строительства чайханы объявить хашар на весь кишлак? Тогда за день-два построили бы, - предложил Амантай.

- Валихан не допустит этого - собрать народ на хашар, - хмуро произнёс Алиджан.

- А мы его заставим, пусть только попробует помешать! - подбоченился Амантай.

В день хашара на место будущего строительства собрались почти все жители кишлака. Народ соскучился по общему делу.

Работали дружно и весело. Многие пришли со своими кетменями.

Амантай и Алиджан сколотили полтора десятка деревянных носилок. И не было отбоя от добровольцев, выражавших желание носить землю на фундамент.

В середине дня появился Гиясходжа. Он притащил с собой большую и хорошо обструганную доску.

- Вот мой вклад, - сказал он Хамзе. - Очень хорошее дело придумали вы, товарищ Хамза.

- Инициатива принадлежит не мне, а вашему батраку Камбарали. Ему и выражайте благодарность, - улыбнулся Хамза.

Гиясходжа сделал вид, что не понял, о чём идёт речь.

- Товарищ Хамза, я что-то чувствую себя неважно сегодня, кости ломает, поясницу согнуть не могу... Поэтому землю таскать, наверное, не смогу. Но я беру на себя обязательство обставить чайхану мебелью и достать ковры. Я уже велел своим домашним приготовить несколько ковров.

Хамза публично, при всех, пожал Гиясходже руку, и тот, очень довольный собой, ушёл с хашара. Но по дороге ему встретился Валихан, и это сильно испортило настроение Гиясходже.

Он отвёл Валихана в сторону.

- Осёл! Как ты мог допустить это?

- А что я мог? - ворчливо оправдывался Валихан. - Хамза узнал от кого-то, что нам уже отпускали раньше средства на красную чайхану... А если он узнает, что половина тех средств ушла на гробницу? Тогда мне несдобровать...

- Дурак, мы всегда сумеем защитить тебя... Надо было соглашаться для вида на хашар, а на самом деле тянуть и тянуть. Сослался бы на райисполком, что, мол, ждёшь разрешения от них, а там председатель райисполкома Шахобиддин тоже бы начал тянуть, и постепенно все и забыли бы про хашар.

- Хамзу этим не проведёшь. Он хорошо знает законы. Если бы я попытался помешать им, то они всё равно бы начали без меня. Почему наш почтенный шейх Исмаил не запретил мусульманам участвовать в стройке?

- Открыто теперь уже запрещать нельзя. Это только повредит. Шейх не может сразу реагировать на такие дела. Теперь всё нужно делать с умом, осторожно, постепенно.

- А почему же тогда шейх сразу, как только приехал Хамза, запретил кричать по ночам из гробницы? - ехидно спросил Валихан.

- Потише ты, осёл! - прошипел Гиясходжа. - Что ты мелешь всякую чепуху? Какое отношение имеет шейх Исмаил к ночным голосам из гробницы? Это слышен голос самого святого Али!

- Почему же наш святой Али умолк после приезда Хамзы? - не унимался Валихан. - Испугался, наверное, что Амантай, Алиджан и ваш батрак Камбарали, который не отходит от Хамзы, поймают его ночью, когда он будет выходить из гробницы?

- Не богохульничай, тупица, - прищурился Гиясходжа и нехорошо усмехнулся. - Ты совсем, что ли, рехнулся в своём сельсовете?.. Смотри, как бы тебе не поскользнуться в пропасть, когда ты погонишь в горы пасти овец...

Валихан понял, что слишком осмелел.

- Простите меня, шейх, - виновато опустил он голову. - Этот Хамза сидит у меня в печёнках. Вы слышали, что он скоро собирается проводить досрочные выборы в местный Совет? Меня, наверное, переизберут. И у вас уже не будет в сельсовете такого преданного шейху Исмаилу человека, каким был я...

Один из домов шейха Исмаила, считавшийся его летней резиденцией, стоял в стороне от кишлака Шахимардан - у подножья холмов Шаланга. Сюда и прибыл паломник из Гилгита, когда в кишлаке началось строительство красной чайханы. До этого, сразу после приезда Хамзы, хромой дервиш находился на далёкой горной пасеке, которая принадлежала святому мазару.

Шейх Исмаил и паломник сидели на открытой веранде.

- Я вызвал вас потому, что есть новости, - сказал Исмаил. - Хамза наступает. В день открытия красной чайханы он собирается провести досрочные перевыборы в местный Совет.

- У него есть полномочия на такие перевыборы?

- Да, есть. Пришло подтверждение из области и района.

- Кто сообщил вам об этом?

- Нынешний председатель сельсовета.

Хромой дервиш молча перебирал чётки. Его радужное настроение, возникшее во время поездки в Коканд и Самарканд, после жизни на горной пасеке сильно потускнело. Он бездействовал всё это время. Контроль над положением в Шахимардане был практически утерян. Плохо был осведомлен он и о ходе общей подготовки к событиям будущей весны.