- Здравствуйте, Хамза, что вы тут делаете? Грузчиком работаете?

Доктор делал вид; что и в мыслях не допускал встретить здесь Хамзу, что он очень удивлён.

Хамза, поняв игру, ответил, потупясь:

- Семья у меня, жить надо... А здесь заработки хорошие.

- И давно вы здесь уже работаете? - говорил Смольников явно для чьих-то ушей, слушавших их разговор.

- Нет, недавно.

- А я и не знал...

- Что случилось, доктор? - почти не шевеля губами, спросил Хамза.

- К больному вызвали...

- А я испугался, подумал, что произошло что-нибудь со Степаном...

- Нет, нет, у нас всё в порядке, а здесь одному из рабочих стало плохо...

Доктор пошёл за мальчиком.

- Пойдём-ка, Сабит, узнаем, что там, - сказал Хамза.

В цехе очистки плясала настоящая белая метель. С верхнего люка хлопок падал так густо, что сразу вспомнилась поговорка:

"Снег, кружащийся аистом". Работа была остановлена, все растерянно стояли над рабочим, который, чувствовалось, задыхаясь от нехватки воздуха, лежал обессиленный на куче хлопка.

Когда в цех вошёл доктор, кто-то крикнул: "Да остановите же пока!" Люк закрыли, хлопковый поток прервался, но пыль, будто густой туман, долго ещё висела в воздухе. Рабочие, уши и ноздри которых были забиты пылью, словно рыбы, оказавшиеся на суше, дышали, широко раскрыв рты.

Мальчик, приведший Смольникова, опустился около больного. Это был его отец. Хлопок вокруг его головы был заплёван кровью.

- Папа, папа! Ты слышишь меня? Я нашёл, я привёл доктора...

Но отец не издавал ни звука.

Все, кто работал на заводе Садыкджана, знали, что эта работа равносильна медленному умиранию. Но люди вынуждены были идти сюда - не камни же грызть...

Большинство выдерживало не более года, а то и полгода.

Астма была обеспечена всем. Месяц назад умер совсем молодой парень. Не прошло и двух недель - второй.

Доктор Смольников, зная об этом, молча стоял над больным.

- Да, всё то же самое, - сказал он наконец. - Лёгкие его забиты пылью. - Он приложил ухо к груди рабочего. - Не может дышать... Вынесите на воздух, подальше отсюда.

И в этот момент в ворота завода въехала машина, в которой сидели Садыкджан-байвачча, купец-англичанин и Алчинбек.

Навстречу им толпа вынесла из цеха потерявшего сознание рабочего.

- Что это? - спросил англичанин.

- Нас встречают, - пьяно ухмыльнулся байвачча. - Так происходит всегда, когда я приезжаю сюда.

Рабочие расступились.

Алчинбек первый всё понял. Выскочив из машины, он побежал за управляющим.

- Что тут происходит? - тяжело ступил на землю Садыкджан. - Почему никто не работает? Почему лежит этот человек?

- Его лёгкие забиты пылью, он задыхается, - объяснил доктор Смольников.

Байвачча, пытаясь наклониться, еле удержался на ногах.

- А он не пьяный? - Хозяин завода покачнулся.

- Нет, не пьяный.

- Откуда вы всё знаете?

- Я работал врачом в рудниках на каторге и много раз видел людей в таком состоянии.

- Напрасно вы вернулись с каторги...

- Там людям жилось намного легче.

Во двор вбежал управляющий.

- Что делает здесь русский табиб? - накинулся на него байвачча. - Как он попал сюда, разве тут больница?

Хамза, будучи не в силах больше сдерживаться, вышел вперёд:

- Это я позвал врача...

Увидев Хамзу, Садыкджан задохнулся от злости.

- Что ты здесь делаешь, негодяй?

- Работаю, - глядя в ненавистное лицо, сказал Хамза. - А если тут есть негодяй, то...

- Спокойно, - сказал сзади доктор Смольников.

- Зачем ты взял на завод этого смутьяна? - заорал байвачча на управляющего, хватая его за халат.

- За него просил ваш племянник...

- Какой ещё племянник? - продолжал орать Садыкджан и, обернувшись к машине, увидел совсем забытого им Уиллкинса.

Англичанин с ужасом смотрел на всё происходящее.

Чёрная гора отодвинулась от Садыкджана - он вспомнил, что Джон Буль-Буль ещё не подписал чек.

- Послушайте, Смольников, - нервно заговорил байвачча, - вы можете что-нибудь сделать, чтобы этот человек поднялся? Не изувечила же его машина до такой степени, что нельзя стоять на ногах? У меня в машине сидит покупатель из Европы, весь хлопок ему продан... Если поднимете, плачу сразу.

Хамза слышал слова Садыкджана.

- Мне ваши деньги не нужны, - сказал доктор. - Обещаете уравнять зарплату рабочим?

- Обещаю!! - рявкнул байвачча.

Доктор приказал вскипятить воду.

Сын лежавшего на хлопке рабочего развёл костёр из пропитанных мазутом тряпок. Смольников склонился над его отцом.

Управляющий уговаривал рабочих вернуться в цех, грозил привести полицию. Рабочие не двигались с места.

Байвачча подошёл к машине.

- Непредвиденные обстоятельства, - объяснил он, - человек отравился несвежей дыней...

- Да, да, я понимаю, - бормотал англичанин.

Мальчик, вскипятив воду, принёс доктору, вытирая слёзы, дымящуюся банку.

- Уже не надо, - глухо сказал Смольников и, поднявшись, снял с головы белую шапочку.

- Вы не сделали то, что обещали, - сказал доктору Садыкджан, чувствуя, что гора опять нависает над ним. - Поэтому и я не стану выполнять своё обещание. Никакого уравнения зарплаты не будет...

Эти слова будто плеснули на сердце Хамзы небывалую, ещё ни разу им в жизни не испытанную ярость. Схватив горевший ком тряпок, пропитанных мазутом, он, обжигаясь, обмотал ими длинную палку и побежал к тюкам хлопка, сложенным огромной пирамидой в углу заводского двора. Управляющий, увидев это, закрыл лицо руками. Англичанин, открыв рот и вытаращив глаза, как завороженный смотрел на Хамзу.

- Что ты делаешь, глупец! - завизжал байвачча.

- Если сейчас же не заплатите всем поровну за последние полгода, сожгу хлопок! - срывая голос, закричал Хамза, размахивая факелом.

Рабочие придвинулись к Хамзе.

- Сам сгоришь! - взвизгнул байвачча.

- Сгорю, но сожгу!

И Садыкджан поверил, что Хамза не шутит.

Послали в контору за деньгами.

Хамза стоял около пирамиды хлопка, держа факел над головой. Лицо его было неистово.

Пламя бросало отблески на толпу рабочих. Около их ног лежал только что умерший товарищ.

Принесли деньги. Расчёт был произведён всем поровну, за полгода.

Впервые хозяин завода подчинился требованию рабочих. Это была победа.

Ночью Степан привёл Аксинью в тополиную рощу на окраине города. Это было то самое место, где Хамза в последний раз видел Зубейду.

Из-за дерева вышел Хамза.

- Прощайтесь, - сказал Степан и отошёл в сторону.

Хамза обнял Аксинью, она заплакала.

- Прости, - сказал Хамза.

- Береги себя, - всхлипнула Аксинья.

Подошёл Степан.

- Всё, идти надо. А то не ровен час...

Аксинья перекрестила Хамзу.

- Жди меня завтра на мельнице, - сказал Степан Хамзе. - К утру буду.

Прошло несколько месяцев после случая на заводе. Хамза не показывался в Коканде. Он ездил в Ташкент, встречался на железнодорожных станциях со Степаном Соколовым, возил в Бухару и Самарканд запрещённую литературу.

Последние две недели пришлось жить на мельнице неподалёку от Коканда, где была оборудована подпольная типография. Надо было помогать Степану печатать листовки.

...Большое колесо вращалось тяжело, медленно, словно нехотя. Журчала падающая с лопастей вода.

Хозяин мельницы помог пожилому дехканину погрузить на ишака мешок с мукой.

- Пусть будет добрым твой путь, - прощаясь, сказал мельник. - Привози ещё.

- Нечего больше привозить, - вздохнул дехканин. - И это зерно взял взаймы.

В комнате на втором этаже мельницы сидели Хамза и только что приехавшие из города Соколов и Умид - служащий одной из кокандских типографий. Умид был ещё молод и хрупок, как юноша, но пенсне и маленькая бородка придавали ему солидный вид.

Около него лежала на полу наборная касса.