— Как интересно, — пробурчал Иосиф.

Мадам равнодушно взглянула на него и заметила:

— Я и не подозревала, что у вас так хорошо развит талант к мимикрии, доктор Крамер.

— Это часть моей работы, — ухмыльнулся Иосиф.

— Наркреаб действительно может работать на длительной основе? — спросил Мортон и увидел, как ее лицо сосредоточилось, а женственность исчезла. На мгновение она снова стала похожа на камень. Но лишь на мгновение.

— За два года действия программы у нас не было ни одного провала.

— А что происходит, когда они покидают Наркреаб? — не отставал Мортон.

— Мы находим им работу. Тщательно следим за ними. Наркреаб означает именно это — реабилитация наркоманов в самой полной форме.

— Прекрасная концепция, — выдохнул Битбург. — Побольше бы таких.

— Благодарю вас, мистер Битбург. — Она взглянула на часы и повернулась к Иосифу. — Я с нетерпением жду нашей встречи, доктор Крамер. — Она оглядела остальных. — Доброй ночи, джентльмены, — и с этими словами быстро вышла из зала.

— Потрясающая женщина, — восхищенно произнес Битбург. — Просто потрясающая.

Мортон обернулся к Иосифу.

— Я думаю, — сказал он, — нам пора идти. Мне нужно успеть на самолет.

Битбург поглядел на него с удивлением.

— Я думал, ты останешься на церемонию, разве нет?

— «Конкорд» доставит меня утром обратно.

— Куда ты летишь?

— Ну что ты, Уолтер. Ты же знаешь, что такие вопросы не задают, — поддел его Иосиф. — Это все равно, как если бы ты спросил меня, каковы твои шансы на операционном столе. — И, бодро улыбнувшись Битбургу, пошел к выходу из зала. Когда Мортон повернулся, чтобы последовать за ним, появился Линдман.

— Мадам не говорила, куда направляется? — беспокойно спросил он.

— К сожалению, нет.

Битбург взял подавленного графа под руку.

— Мой дорогой граф, я как раз хотел поговорить с вами. Это касается нашей договоренности.

В машине, по дороге в Гранд, Иосиф подмигнул Мортону и сказал:

— Я не хочу уподобляться Уолтеру, но все же… Что означают эти отлёты среди ночи? Я вообще-то надеялся, что мы как следует поболтаем перед сном.

Мортон рассказал ему о Грубере. Иосиф с изумлением покачал головой, а потом, когда Мортон объяснил, что с ним останется Марта, ухмыльнулся:

— Ну, может, она сумеет рассказать мне сказку на ночь.

Как только Фунг получил известие о том, что сердце найдено, глава Триады прилетел из Гонконга в аэропорт Манагуа, откуда его доставили на остров на реактивной «Лире» клиники.

Следующие несколько часов его готовили к операции. Он мало понимал в том, что с ним делали и что говорили. Спрашивать же было бы знаком слабости; в ответ на все он только кивал. Наконец медсестра выбрила ему волосы от горла до мошонки и сделала стандартное напоминание о том, что когда волосы станут отрастать заново, он будет испытывать все мыслимые неудобства. Потом она дала ему лекарство.

Теперь, когда утро близилось к концу, дверь его палаты снова открылась. К кровати на своем кресле подъехал доктор Ромер. Прозрачная бледность кожи Фунга свидетельствовала о том, что многолетнее курение сказалось на его артериях и в конечном счете привело к кардиомиопатии, дегенерации сердечной мышцы. Крилл со своей командой уже был в операционной, готовясь к длительной операции. Оставался лишь последний предварительный ритуал, который доктор Ромер приберегал для себя.

— Мистер Фунг, я — доктор Ромер, директор клиники, и я должен кое-что вам объяснить. Сердце, которое вы получите, принадлежало молодому человеку, находившемуся в прекрасном физическом состоянии.

Фунг кивнул, и когда доктор Ромер продолжил, инстинктивно дотронулся пальцами до своей груди.

— Сейчас вам семьдесят лет. Вы можете рассчитывать с новым сердцем еще лет на десять. Быть может, и больше. Но есть одна вещь, которую вы должны усвоить и понять с самого начала, еще до того, как полностью придете в сознание после операции. В отличие от вашего теперешнего сердца, то, которое вам пересадят, не будет обладать прямой нервной связью с вашим мозгом. Это означает, что вашему новому сердцу нельзя будет приказать ускорить или замедлить биение в зависимости от ваших действий. Оно будет биться со своей постоянной частотой.

Доктор Ромер подался вперед и нащупал пульс Фунга на запястье.

— В данный момент ваш мозг в результате принятых лекарств приказал вашему сердцу замедлить биение. Но после пересадки он не сможет этого делать. С этим не возникнет никаких проблем, пока вы будете отдыхать, но сердце, которое вы получите, рассчитано своим донором только на шестьдесят-семьдесят ударов в минуту. Он, как я уже говорил, был тренированным атлетом, бегуном на значительные дистанции, и приучил свое сердце биться в замедленном ритме, чтобы лучше сохранять энергию. Но когда это сердце станет вашим, оно постепенно начнет биться быстрее, поскольку вы не обладаете физическим здоровьем донора. Его частота превысит девяносто ударов в минуту. Чтобы справиться с этим, вам придется улучшить ваше общее состояние здоровья и увеличить силу мышц. Наш персонал обучит вас упражнениям, которые вам придется выполнять всю оставшуюся жизнь. Кроме того, вам придется вместе с телом тренировать и мозг, чтобы он научился вести себя иначе. Если вы справитесь с этим, пересадка обеспечит вам еще долгие годы жизни.

Доктор Ромер испытующе взглянул на Фунга. Тот, казалось, был погружен в собственную эмоциональную анестезию.

— Мы, китайцы, люди в себе. Мы никогда не показываем много, — начал Фунг. — Иностранцы выражают гораздо больше. Но я понял то, что вы мне сказали.

— Тогда отдыхайте. Скоро за вами придут.

Доктор Ромер двинулся на своем кресле к двери, но Фунг остановил его.

— Есть еще одно, доктор Ромер. Я хотел бы перейти в другую палату.

Доктор Ромер нахмурился.

— Все палаты для пациентов одинаковые, мистер Фунг.

— Но в этой пахнет тухлыми яйцами. Для китайца это знак грядущей неудачи.

— Это не тухлые яйца, — улыбнулся доктор Ромер и кивнул на окно. — Это сера, мистер Фунг. Отсюда вам не видно, но по другую сторону клиники вулкан. Время от времени, когда ветер дует в нашу сторону, он приносит сюда серные испарения. Но это совершенно безопасно.

Когда он развернулся и выехал из комнаты, над головой послышался рокот винтов: это прибыл пациент для трансплантации почки, полученной при сборе урожая в Сиэтле — того же урожая, что обеспечил сердцем Фунга.

Доктор Ромер направил кресло в двойные двери послеоперационной палаты. Одно из пятнадцати мест там уже было занято. Мистеру Аль-Даба, самому богатому барону наркобизнеса долины Бекаа, только что частично пересадили печень. Теперь он лежал на кровати-каталке, обставленный мониторами, баллончиками с газом и отсасывающими устройствами, совершенно голый, не считая повязок, скрывавших операционный разрез. Из бутылочек капельницы в его тело поступал раствор.

Прибыл еще один пациент. Доктор Ромер узнал бычью фигуру Исаака Кона. Последние десять лет он считался безоговорочно признанным главой чикагской мафии — первый еврей, достигший высшего поста в теневом мире города. Он получил первую почку из урожая в Сиэтле.

Появилась третья каталка — с мистером Бонетти из Рима. Это был второй визит главаря банды в Италии в операционную палату — сердце, которое он получил, давало сбои.

Удовлетворенный тем, как идут дела, доктор Ромер покинул палату.

Соня пришла в сознание и, не поднимая ресниц и не двигаясь, стала ждать, пока пробуждение постепенно не охватит все ее тело. Вместе с пробуждением пришло болезненное воспоминание. Привезя домой, Нилс раздел ее, прежде чем накрыть одеялом. А потом ее охватил сон — благодатный и всепрощающий.

Открыв один глаз, она увидела, что тусклый серый свет наступающего дня просачивается сквозь щель между занавесками. Должно быть, Нилс оставил окно открытым, чтобы в комнате было побольше воздуха. Глядя на занавески, надувающиеся, словно паруса, она продолжала вспоминать: бегство из зала, ощущение на себе возмущенных взглядов, расталкивание королевской свиты, преисполненная ледяной вежливости улыбка короля, когда она ринулась в дамский туалет — прислуге она сказала, что съела какую-то гадость, — еще одно бегство; Нилс, делающий отчаянную попытку скрыть свои чувства и соглашающийся с тем, что это, вероятно, отравление. Упоминала она шлюху Элмера? Она не могла вспомнить.