Вернулась официантка с заказанными напитками. Томми в два глотка осушил свой стакан воды — от перелетов ему всегда хотелось пить.

— Я принесу вам кувшин, — сказала девушка.

Томми проводил ее взглядом: красивая фигура. Он повернулся к Гейтсу.

— Насколько высокого, Билл?

— Бывший госсекретарь, несколько бывших послов, отставной президент фирмы высоких технологий в Силикон Вэлли, бывший заправила с Уолл-стрит. Они встречаются раз в месяц в штабе фонда в Малибу, чтобы решить, кого следующего привезти сюда. Реальный отбор осуществляется постоянным персоналом.

Вернулась официантка с кувшином и наполнила стакан Томми. Приятная улыбка, подумал он.

— Через минуту принесу ваши заказы, — пообещала она, снова направляясь на кухню.

— У нее счастливое замужество, — пробормотал Гейтс.

— Просто смотрю, — весело объявил Томми. — Когда теряешь интерес, пора начинать беспокоиться.

— Это Мортон тебе сказал?

— Нет, Проф.

Гейтс с сомнением покачал головой.

Томми поднял свой стакан и спросил:

— Есть в Наркреабе главный пес?

— Скорее, главная сука. Симона Монтан.

— Напомните мне, кто эта дама.

Гейтс издал легкий стон.

— Если бы тебе было за сорок, ты бы знал. Она была тем же для Элмера Крэйтона, чем Марион Дэвис — для Рэндольфа Херста.

Томми ухмыльнулся.

— Вы имеете в виду Элмера Крэйтона — миллионера? Его я помню.

— Одна поправка. Элмера Крэйтона — миллиардера. По сравнению с ним Говард Хьюз умер нищим. Да сравни с кем хочешь, даже с этими шейхами из пустынь — Элмер Крэйтон отбыл в мир иной с титулом самого богатого человека на планете, который носил последние двадцать лет своей жизни. Даже теперь никто точно не знает, сколько он оставил. Известно только, что, как говорили, любой каприз Симоны превращался в его собственный. Захотела стать бродвейской звездой — он купил ей театр. Решила сниматься в кино — студию. Это все равно не сделало из нее кинозвезды. И никак не улучшило ее отношений с миссис Элмер Крэйтон.

— А это кто такая? Его жена или мать? — спросил Томми.

— Жена.

— Я не знал, что он был женат.

Гейтс выпустил колечко дыма.

— Почти никто не знал. Как только появилась Симона, Соня Крэйтон стала затворницей. Теперь, когда Элмер мертв, она вновь вышла в свет. Несколько месяцев назад я встретил ее на ужине в Белом доме.

— Что она делает?

— Соня — одна из сильных мира сего — и самых щедрых. Всевозможная благотворительность. Самолеты в Боснию, одеяла в Судан. Деньги — для всех. Когда она отдыхает от этого, зиму проводит в Аспене, а лето на Винограднике Марты. Одна из немногих, кто зовет членов семейства Кеннеди по именам.

— А Симона?

— Тоже благотворительность, конечно. Но не в таком масштабе, как Соня. Элмер оставил весь бизнес Симоне.

— В чем бизнес?

— Спроси, в чем его нет, — агрессивно ответил Гейтс. — Корабли и самолеты. Железные дороги и банки. Товары и недвижимость. Она, пожалуй, землевладелец покрупнее Ватикана в Италии. И кабельное ТВ, и радио, и спутники. Ей принадлежит больше сотовых телефонных компаний, чем мамаше Белл.[9] И нет такого этажа во всем здании торговли, где бы ты не встретил ее людей, что-то покупающих или продающих — хоть в подвале, хоть на чердаке.

— Все звучит вполне респектабельно.

— О да, это так. Кто только не заглядывал в ее дела: федеральное бюро, Комиссия безопасности, Министерство торговли в Лондоне, французская фондовая биржа. Она платит налоги и извлекает прибыли. Как Мэрдок. Только она получает в неделю больше, чем он — в год.

— Так много?

— Так много, милый Томми. Так чертовски много.

— Что она делает со всем этим?

— Опять вкладывает в тот же круговорот. И, конечно, благотворительность. В этой сфере ей приходится не отставать от Сони.

— Что они за люди, Билл?

Гейтс улыбнулся — у парня прямая манера спрашивать. Ему это нравилось.

— Говорят, Соня была настоящей леди, пока Элмер не выкинул ее. С тех пор она здорово опустилась. Пьянки и мужики. Мужиков она пока умудряется в основном прятать под покрывалом. Пьянки уже начинают понемногу вылезать наружу. Еще у нее рак. Ходят слухи, что ей скорее всего осталось меньше года. Но она никоим образом этого не показывает.

— Мужики у нее — наемные мальчики?

— Нет. Это площадка Симоны, вот у кого репутация настоящего щелкунчика. Расправляется со своими мальчишками быстрее, чем верблюд избавляется от дерьма.

— Здорово, что я уже слишком стар, Билл.

— И что я тоже, Томми. Чертовски здорово.

Рассказ Гейтса прервала официантка. Рыбы почти не было видно за горкой французского жаркого на каждой тарелке. Ломти толстые, как любит Томми. Салат блестел от масла и виноградного соуса. Томми начал есть, а Гейтс набрал полный рот дыма и подытожил:

— Бог его знает, каким образом Крэйтон, пока был жив, ухитрялся делать их обеих счастливыми. Он купил Соне шато во Франции и поселил Симону в Малибу на вилле, которую она недавно отдала Наркреабу под их штаб. При Элмере все, что западнее Нью-Йорка, входило в территорию Симоны. Европа принадлежала Соне. Пока он был жив, ни одна из женщин не заступала на беговую дорожку другой.

Затушив сигарету, Гейтс пальцами взял кусок мяса и отправил в рот.

— А теперь? — Томми вилкой подцепил кусок рыбы.

Прежде чем ответить, Гейтс перемешал салат.

— Как и раньше. Каждая делает вид, что другой не существует. Я слышал, когда они обе появляются в одном и том же месте, это похоже на старые фильмы тридцатых годов — множество ледяных взглядов и грязных перешептываний.

Томми принялся за салат.

— Зачем Симона отдала свою виллу Наркреабу?

Гейтс отодвинул тарелку, съев только половину блюда — у него был аппетит курильщика.

— Быть может, из-за необходимости продемонстрировать, что деньги, оставленные ей Крэйтоном, как-то обязывают ее перед обществом. Может, в пику Соне. Черт, да кто ее знает?

— Как вы думаете, она что-то знает о Транге?

Гейтс закурил новую сигарету.

— Он никогда не достигал даже нижнего ранга в ее окружении. Держать людей в строгом соответствии с их положением — вот одно из их общих с Соней качеств. Второе — то, что обе стали вдруг очень интересоваться наукой после смерти Элмера от сердечного приступа. И взяли за правило появляться на церемониях вручения Нобелевских премий.

Томми отодвинул пустую тарелку.

— В этом году там будет полковник, — сказал он.

— Разумеется… Иосиф. Я совсем забыл. — Гейтс глянул на часы. — Еще успею дать ему поздравительную телеграмму. — Он встал. — Какие у тебя планы на утро?

— Проверить «Держим-в-Форме» Транга.

— Придется поработать ногами, — сказал Гейтс, подарив еще одну пиратскую ухмылку.

Вышагивая по взлетной полосе в Арланде через несколько секунд после приземления «Конкорда», Мортон увидел Битбурга, сидевшего на заднем сиденье лимузина, и нахмурился, а потом вспомнил: это была любезность Министерства иностранных дел — предоставлять машину в распоряжение Уолтера, когда он находился в Швеции. Уолтер вовсе не собирался отказываться от таких подачек. Шофер торопливо отдал честь, Мортон вручил ему свой чемодан и сел в машину.

— Салют, Дэвид. — Несмотря на тепло от печки в машине, Битбург был в сером зимнем пальто и подходящей к нему меховой шапке. Он еще больше, чем обычно, походил на близорукую белку.

Усевшись на мягкое сиденье, Мортон спросил:

— Ты видел Иосифа?

Он пытался дозвониться ему с «Конкорда», но в отеле ответили, что доктор Крамер оставил четкие инструкции — не беспокоить. Год назад номер Иосифа был бы битком набит людьми. Это лишний раз свидетельствовало, что чем скорее ему сделают операцию, тем лучше.

Битбург в ответ на вопрос лишь пожал плечами.

— Я послал записку и сообщил, что я здесь, а он даже не ответил.