Томми круто развернулся. Нырнув, чтобы убраться с открытого пространства, он заслонил лицо микроскопом.

Занавеска отдернулась. Это был тот человек, что присоединился к выходившей из бара компании. Блондин, голубоглазый и жилистый, как кусок дешевого бифштекса, со шрамом на левой щеке. На нем были белые резиновые перчатки, в одной руке он держал нож. Длинное лезвие, стальная рукоятка. Нож Команды номер один. На кой черт ему понадобились резиновые перчатки? Чтобы не оставить отпечатков? Или он выполнял еще одно задание по вырезанию почек? Томми убрал микроскоп от лица. Сосредоточил взгляд на ноже. Медленно повернулся на пятках. Поднял микроскоп над рукой, держащей нож — настоящий тесак. Белые Перчатки высунули одну ногу из ванной. Сейчас или никогда. Томми стал быстрее поворачиваться на пятках, как метатель диска.

Клингер замер, пораженный. Найдя револьвер, он решил не пользоваться им; даже в таком месте выстрел привлечет чье-то внимание. Он сунул револьвер в бачок. Нож он всегда носил с собой, но рассчитывал на перчатки.

Свинг Томми пришелся на запястье руки, сжимавшей нож. Клингер вздрогнул и зарычал. Сверкающий кусок стали пролетел мимо плеча Томми в спальню. Томми двинул микроскоп в обратную сторону, и второй свинг пришелся на другую руку Клингера, намного выше локтя. Удар вызвал лишь еще один рык. Томми не стал бить в третий раз. Микроскоп был так же эффективен против Белых Перчаток, как маникюрная пилочка против лесного дуба. Он побежал в спальню.

От ударов у Клингера перехватило дыхание. Его запястье стало мгновенно распухать, а рука выше локтя словно жарилась на костре. Тем не менее вместо того, чтобы развить свой успех, Нэгьер отступил. Это хорошо. В спальне у него будет больше места для маневра, чтобы подобраться поближе. Одного прикосновения любой из перчаток к коже Нэгьера будет достаточно: они смазаны нервно-паралитическим веществом, содержащимся в бутылочке, которую он достал из сейфа в квартире. Самая малость маслянистого вещества должна закупорить поры и убить за считанные секунды, а он вылил на перчатки половину содержимого пузырька, который сунул в карман брюк. Он вышел из ванны.

Томми смотрел, как мистер Белые Перчатки выскочил из ванной, двигаясь медленно, согнувшись почти пополам, с вытянутыми руками, не пытаясь найти нож. Томми прикинул, что нож улетел под кровать. Но мистеру Белые Перчатки он, похоже, не нужен. Он выглядел так, словно совершенно оправился. Томми отступил на середину комнаты, и микроскоп дрогнул в его руке, когда он увидел дикую злобу в глазах незнакомца. И кое-что еще — холодный и хитрый разум, борющийся с болью, стремящийся взять ее под контроль. Стало быть, он все-таки ранил мистера Белые Перчатки. Он крепче сжал в руке микроскоп, поворачиваясь на пятках в поисках уязвимого места. Возможно, ему снова стоит попробовать врезать по руке, возле локтя.

Неожиданно Клингер остановился и оглядел его, что-то рассчитывая. Потом он ринулся к кровати, в одно мгновение сорвал покрывало и набросил его на Томми, как гладиатор на римской арене набрасывал сеть на своего противника.

Запутавшись, Томми рухнул на пол и отпрянул в сторону, когда Клингер бросился вперед. Освободившись от покрывала, Томми взметнул микроскоп вверх. Он услышал, как мистер Белые Перчатки издал звериный рык, и увидел, как тот зажал руку в перчатке у себя между ног. Вот так же быстро Клингер высвободил руку и покатился по ковру к двери, потом уперся ногами в стену, молниеносно выгнул спину и, сделав сальто, приземлился на ноги. Теперь он снова с горящими глазами двигался вперед.

Томми отступил к окну. Мистер Белые Перчатки, оказывается, вовсе не был побежден. Рука, сжимавшая микроскоп, стала скользить от пота. Он попробовал сделать круг и вернуться на середину комнаты, но каждый раз его движение блокировалось. Когда он вновь стал поворачиваться на пятках, он встретился взглядом с мистером Белые Перчатки и раздумал атаковать, отступив еще на шаг. Он понимал, что они примерно одинакового роста и веса, но не собирался рисковать и подходить ближе. Было что-то явно негостеприимное в этих руках, тянувшихся к нему. Он чувствовал дыхание незнакомца, кислое и затхлое. Томми машинально провел языком по зубам и автоматически отметил, что во рту пересохло. Стекло громко хрустело под ногами, но не было ни одного куска слайда, достаточно большого, чтобы использовать его как оружие.

Он должен прорваться к двери. Или отыскать что-то еще, чем можно защитить себя.

Клингер почувствовал свое преимущество. Еще несколько шагов — и он загонит Нэгьера в угол, а уж тогда единственным путем отступления для него станет окно. Но сначала ему придется разбить стекло микроскопом. В этот момент он прыгнет вперед и дотронется до его лица перчаткой. Его мошонка словно поджаривалась на медленном огне; тот, кто сделал с ним такое, заслуживает медленной мучительной смерти. Может быть, в конце концов и стоит вышвырнуть Нэгьера из окна. Его губы раздвинулись.

У мистера Белые Перчатки улыбка настоящего психа, подумал Томми. Он наткнулся ногой на чемодан и едва не потерял равновесие, но ухитрился превратить это в рассчитанное падение. Рухнув на ковер, он пальцами нащупал ручку чемодана и тут же швырнул его вперед — так, что он всей тяжестью врезал мистеру Белые Перчатки по ногам в районе щиколоток. Томми увидел, как улыбка исчезла с его губ.

Пока Клингер шатался и раскачивался, Томми снова попытался ударить его микроскопом в мошонку, но промахнулся и угодил мистеру Белые Перчатки по бедру. Раздался хруст стекла. Томми торопливо пополз по полу, даже не раздумывая над тем, что он разбил. Однако в данный момент мистер Белые Перчатки не обращал на него никакого внимания. Вместо этого он лихорадочно схватился за свое бедро. Томми вскочил на ноги и кинулся к двери. За ним вдруг раздался какой-то грохот — мистер Белые Перчатки растянулся на ковре, вывернув голову под неестественным углом. По комнате пополз запах выделений из тела.

Томми вернулся к кровати, пытаясь отыскать в нем признаки жизни. Их не было. Он выждал еще несколько минут, потом подошел поближе и присел на корточки. На брюках незнакомца растеклось маленькое мокрое пятно. Он наклонился, понюхал, и тут же его глаза просветлели. Томми быстро отпрянул. Посмотрел на перчатки. От них исходил тот же самый слабый маслянистый запах. На тренировках в школе говорили, что по-настоящему смертельные новые нервно-паралитические вещества пахнут автомобильной смазкой. Избегая дотрагиваться до перчаток и пятна на бедре, он обшарил карманы мистера Белые Перчатки. В бумажнике он не нашел ничего, кроме пачки стодолларовых купюр. Ни удостоверения личности, ни каких-то личных бумаг. Не было даже водительских прав. Из заднего кармана он вытащил маленький коричневый кожаный футляр, раскрыл его и уставился на цветную фотографию мистера Белые Перчатки на пластиковой карточке. Судя по надписи на карточке, его звали Клаус Клингер. Почти такая же классическая немецкая фамилия, как Шмидт. Но не было никакого ключа к тому, кто выдал эту карточку.

Томми выпрямился и сунул карточку в свой карман. Ему здорово хотелось в туалет. Облегчившись, он взглянул на себя в зеркало — лицо было белым как мел. Он наполнил раковину холодной водой и опустил в нее лицо, снова посмотрел в зеркало и повторил процедуру. Вытеревшись, он вернулся в комнату, уселся на кровать и уставился на тело Клингера. Его инструктор по химическому и биологическому вооружению говорил, что теперь, когда русские избавились от своих арсеналов, шанс наткнуться на какое-то нервно-паралитическое вещество ничтожно мал — если только вам не случится работать в Ираке. Надо не забыть сказать инструктору, чтобы он он добавил к этому списку по крайней мере еще один мотель в Вашингтоне.

Телефон на ночном столике зазвонил. Это была Шанталь. Он рассказал ей о том, что произошло.

— С тобой все в порядке?

— Все нормально. Но ты передай полковнику, что я почти уверен: этот Клингер — из Команды номер один.

— А ты позвони Гейтсу. Тебе понадобится местная крыша, — бодро сказала Шанталь. — И не давай никому притрагиваться к этим перчаткам.