У Вожи распухла скула и один глаз смотрел будто через щелочку. У его соперника заметно распухли губы.

Бой оказался упорным, затяжным и зажег спокойных зрителей. Они стали отпускать короткие реплики, подбадривающие бойцов. В один из эпизодов бойцы одновременно свалились на землю. Поднялись они в обнимку, улыбаясь. Пошли умываться, а вместо них в круг вышли другие ярмарочные бойцы.

Полюбившихся бойцов зрители осыпали монетами. Мальчишки собирали монеты и подавали бойцам. Кто-то принес в подарок барана, табунщик подарил скакуна… Тех, кто проиграл, но стойкой бился, также благодарили.

Наиболее активные бойцы во время ярмарок набирали немало призов. Но куда важнее желание встретиться с лучшими бойцами округи.

После боя, когда тело саднило от полученных ударов, а душа возбужденно весела, Воже все же чего-то не хватало на ярмарке, богатой событиями, встречами, впечатлениями. Вожа умывался у колодца, когда к нему подошел знакомый кабатчик из Самары.

– Славному зверолову наше почтение, – кабатчик сделал поклон головой.

– И вам наше.

– Я ваш должник. Камушки и впрямь оказались хороши. Не откажитесь отобедать у нас без оплаты.

– Что-то притомился я ныне.

– Чем же не отдых за добрым столом?

– Ладно, придем.

Мотя ушла к отцу. Женщине, а тем более девице появиться в кабаке считалось неприличным и невозможным. Вожа и Васек пошли в кабак вдвоем.

Перед питейным выходом звероловам встретился уже примелькавшийся мальчишка-зазывала:

– Сюда, сюда, казаки, благородные воины; купцы почтенные, степенные; мужики богатые, тароватые; табунщики молодые, удалые; солдатушки, добрые ребятушки, пожалуйте в заведение выпить водки за здоровье тетки, выпить винца, чтобы уродил Бог сенца!

Каждый питейный выход старался привлечь посетителей под свои своды. Во время ярмарок торговля шла бойко, а в простые дни одна у кабатчика надежда – на проходящих бурлаков.

Продажа вина в крае регулируется определением Сената. Жителей сел и казаков из яицких станиц понуждали покупать вино только в Самаре или Сызрани на кружечных дворах по указанным ценам. Если вино взято не из кабаков, то его имели право отобрать безденежно, без возмещения потерь. Оттого вино в Яицком городке вдвое дороже, чем в Самаре. Самостоятельно вино курить не разрешено.

В кабаке народ все больше приезжий, пользующийся моментом вкусить дешевого вина. Много звероловов и казаков. И как уже не раз бывало, хорошо вооруженная публика затеяла свои состязания.

– С нами сам Вожа, – один из казаков узнал зверолова. – Твоя рука все так же тверда?

– Стрелять еще не разучился.

– Окажи нам честь. Сойдемся в балагане. Проверь-ка наше умение и покажи свое. И мы стрелки не промах.

– Что радости палить трезвому по стоячей мишени? – из глубины зала вышел зверолов Острога. – Вызываю Вожу на состязание в хмельной стрельбе. Если проиграю – выкладываю победителю три рубля. А выиграю – всем бесплатное угощение ставлю.

– Вожа, принимай вызов! – закричали обрадованные гуляки. – Острога, не подкачай.

Вожа, не любивший больших возлияний вина, поморщился. Он запомнил человека, бросившего ему в спину бутылку во время драки в питейном выходе:

– Из песка веревки вьешь.

Публике, ждавшей развлечений, сумрачность Вожи не понравилась:

– Ну же! Смелее! Не жалей патронов!

Вожа понял, что сейчас лучше не обманывать ожиданий возбужденных людей, к тому же ему захотелось проучить дерзкого выскочку.

– Ладно, – Вожа поднялся из-за стола. – Если выиграю – угощаю. Ставлю ведро вина.

Гуляки и кабатчик были в восторге. Кабатчик и Острога многозначительно переглянулись.

– Вина подать! – потребовал Острога. Стрелки взяли с собой несколько бутылок.

– Айда в балаган, – предложил седобородый казак.

– Стой! – остановил всех отставной солдат Мамон. – В балагане за стрельбу платят. В поле идем.

За крепостной стеной, на лугу вбили в землю кол. Верхнюю часть кола топором расщепили и в трещину сунули краешек медной монеты. Отсчитали от кола двадцать шагов.

– Наливай, – Острога протянул Воже большую кружку. Стрелки-соперники выпили по кружке.

– Я первый стреляю, – предложил Острога.

Его выстрел оказался меток. Пуля выбила монету. Пока ее искали, хмель разбирал Вожу. Но и его выстрел оказался точен.

Выпили еще по большой кружке. Пошли к месту стрельбы. Шаг Вожи стал неровен. Его охватил жар. В глазах редко пьющего зверолова земля закачалась.

– Я первый, – заявил Острога.

Выстрел Острога готовил долго, но пуля его прошла мимо цели. После выстрела он сел на землю. Народ заволновался:

– Вожа, покажи ему, как стрелять надо!

– Сейчас оба скопытятся. Нет победителя – и нет нам угощения.

– Стреляй, Вожа!

Земля шаталась, прыгала, как при скачке на коне, но зверолов ясно видел цель – монету. А когда он видел цель, все остальное значения не имело. Он выстрелил навскидку. Монеты как не бывало.

Гуляки возликовали:

– Попал! Попал! Вожа угощает! Самонаилучший стрелок в Диком поле! Ай да молодец! Острога следопыт знатный, но в стрельбе ему с Вожей состязаться не по рылу!

Веселой гурьбой стрелки и зрители вернулись в питейный выход.

Меж тем ярмарка продолжалась. Пришел караван из Хивы. К ярмарке тянулись вереницы верблюдов, навьюченных тюками. Караван состоял из нескольких партий по шесть-девять верблюдов в каждой. Верблюды в одной партии связаны между собой поводами. Один конец повода привязан к седлу впереди идущего верблюда, а другой привязан к палочке, продетой в ноздри ведомого животного. Впереди каждой партии вожак-караванщик и два – три сопровождающих всадника.

Пустыня и ее далекие оазисы пришли в гости к степи и лесу. Обвыкшиеся самарцы сразу различили в караванщиках хивинцев на дорогих хивинских верблюдах с нежно-розовой шерстью и кочевников киргиз-кайсаков на более дешевых двугорбых верблюдах с серо-желтой шерстью. Хивинцы и бухарцы нанимали киргиз-кайсаков для охраны караванов. Киргиз-кайсаки охраняли караваны от своих же соплеменников. Хотя это им не всегда удавалось; немало караванов разграблено, а караванщиков продано в рабство. Этот караван дошел и будет с прибылью.

Если самарцы глазели на величавых верблюдов, то стрелки и их зрители шумно спускались в питейный зал. Бесплатное угощение победителя – только повод и начало продолжительной и крепкой выпивки.

Вожа не любил подолгу засиживаться в кабаках. Но его уже разгоряченная хмелем голова не сдерживала биения еще более горячего сердца. Лилась за кружкой кружка, за песней песня.

Уже многие посетители ушли из кабака. Других спьянившихся увели приятели. А Вожа, Мамон и еще несколько человек, поощряемые Острогой и кабатчиком, все еще сидели за столом.

Притихший Васек несколько раз пытался увести Вожу на постоялый двор:

– Пойдем, Вожа. Уж хватит, пойдем.

– Погоди. Иди еще погуляй во дворе. Скоро приду. Или спать ложись.

Кабатчик тут как тут:

– Налить винца удачливому промышленнику?

– Не хочу.

– Ну иди же, иди погуляй, – подталкивал Острога мальчишку. – Тебе же сказали.

Васек ушел.

Вскоре в кабаке остались только сильно подвыпившие Вожа, Мамон, Острога и Заплатка. Кабатчик, Заплатка и Острога переглянулись. Острога кивнул, и кабатчик принес бесплатное угощение от себя, четыре кружки вина. Выпив их, Вожа и Мамон окончательно ослабели и повалились головами на стол.

Кабатчик, Заплатка и Острога обшарили и очистили карманы у промышленника и отставного солдата. После этого их погрузили в телегу, запряженную маштаком, и отвезли за сотню саженей и столкнули в канаву.

Сидя в телеге, Острога сказал:

– А все же золота при нем не было. И в кабаке ничего не разболтал. Как бы выведать, где оно. Ты брось его оружие в канаву, – указал он кабатчику, позарившемуся на ружье и пистолет зверолова. – Такого оружия в округе ни у кого нет. Если где появится, то слух быстро разойдется…