— О, подлецы! Бить старуху!

— Когда несчастный отец прибежал на мои крики, было уже поздно. Похитители унесли его дочь!

Старуха залилась слезами.

Но Лоазель должен был подавить волнение, потому что в таверну вошли посетители: чулочник Марсель, кишечник Гюбер и кожевник Ландри. Все трое были веселы. Они сели за стол.

— Эй! Приятель Лоазель, давай вина, да самого лучшего! — закричал Марсель. — Моя хозяйка родила мальчика, мы хотим повеселиться и выпить.

Пока трактирщик спешил подать вина, Марсель продолжал:

— Сядемте, вы здесь, мэтр Гюбер? Ландри хорошо сделал, что привел вас. Во-первых, мне приятно начать знакомство с вами, а потом чем более пирующих, тем веселее.

— Вот вам, чтобы праздновать рождение вашего мальчика, — сказал Лоазель, — славное винцо!

— За здоровье ребенка! — вскричал Ландри. — Э! Да это сущий нектар… За благоденствие законного отца ребенка!

— И моей добродетельной супруги! — прибавил Марсель.

В это время трактирщик приблизился к Жермене, сидевшей спиной к лавочникам.

— Видите, они ничего не знают, — шепнул он ей на ухо.

— Кто это? — спросил Марсель трактирщика.

— Это Жермена, которая живет у сен-медарского звонаря.

При этом имени трое пирующих встали с уважением, лица их помрачились.

— А я ее не узнал, — сказал Гюбер. — Прошу вас извинить меня. Невежливость моя тем глупее, что вы так огорчены, госпожа Жермена.

— Ах! — снова зарыдала кормилица Алисы. — Никто не может понять, какие страдания я терплю.

— Их понимают все, все сен-марсельское предместье сострадает вашему несчастью.

— Но невозможно, чтобы полиция не нашла виновника этого похищения! — вскричал Ландри.

— Этьенн Ферран найдет его прежде полиции, — с уверенностью сказал трактирщик.

— Клопинэ не возвращается, — вздохнула Жермена.

— Горбун? — переспросил Марсель. — Когда я шел за кумом Ландри, я его видел… Он смотрел, как танцуют цыгане перед Патриаршим двором, где уже две недели, — прибавил он вполголоса, как бы боясь компрометировать себя, — кальвинисты собираются слушать проповедь.

— А! Так этот негодяй исполняет мое поручение! — с гневом воскликнул Лоазель.

— Какое поручение?

— Я послал его к Этьенну узнать, что там делается.

— Ну! Я побегу сам, — сказал Ландри, — и если найду горбуна, заставлю его вспомнить о купанье в реке… Дурак я был, что сожалел о моем поступке!

Но в ту минуту, когда кожевник хотел уйти, в таверну вошли новые посетители. Гнев отражался на лицах одних, отчаяние — на других. Прежде чем мы скажем, кто они, мы должны последовать за Клопинэ не к Патриаршему двору, где видел его Марсель, но на одну улицу, куда с некоторого времени горбун стал часто заходить.

Эта улица называлась Мельничной.

Каждый раз, как Клопинэ заходил на нее, он осматривался. Удостоверившись, что никто не следит, он устремлялся в темный коридор одного из домов, в конце которого была деревянная лестница. Горбун взбегал на ступени с проворством кошки, потом вполголоса произносил свое любимое выражение:

— Саперлипипопеть!

Через несколько секунд после сигнала тихо отворялась дверь и молодая девушка, бледная и болезненная, подбегала к горбуну.

— Здравствуйте, Марта, — говорил он в волнении.

— Здравствуйте, Клопинэ, — отвечала девушка, потупив глаза.

— Как сегодня здоровье бабушки? Алиса Модюи приходила к ней?

— Приходила, она принесла милостыню от доброго сен-медарского аббата… О, если бы вы знали, друг мой, как мне тяжело принимать эту милостыню!

— Полноте!.. Разве вам можно упрекать себя? Разве вы мало до сих пор работали, чтобы кормить вашу слепую бабушку!.. Вы так много работали, — продолжал горбун, — что сами сделались нездоровы и…

— А болезнью моей и моим выздоровлением воспользовались для того, чтобы унизить меня, — медленно шептала молодая девушка.

— Унизить вас, мадемуазель Марта? Ах! Если бы это была правда, я дорого заставил бы поплатиться за унижение, которому они подвергли вас!

— Накажите же себя самого, — говорила Марта, — и возьмите назад серебряную монету, которую вы забыли на столе моей бабушки.

Когда девушка говорила эти слова, краска стыда покрыла ее лоб. Вместо ответа Марта увидала слезы на глазах горбуна.

Вот что произошло в одно из первых свиданий Марты с горбуном. С этого дня простодушная девушка не отказывалась от его помощи.

Много раз Клопинэ приходил узнавать о здоровье выздоравливающей Марты и возвращался с тяжелым сердцем: на душе его была тайна.

Марта возвращаясь в свое скромное убежище, ловила себя на мысли, передававшейся этими словами:

— Добрый молодой человек!

Жилль Гобелен, знаменитый красильщик, имя которого сохранилось в названии особых ковров, дал своему работнику Этьенну Феррану долю в прибыли. Но кроме привязанности, которую он имел к своему честному работнику, Гобелен платил таким образом ему за неоценимую услугу: Этьенн Ферран после многочисленных поисков смог найти химический состав, дававший пурпуровую краску, которая употреблялась для изготовления королевских мантий.

Этьенн жил в одном доме с Гобеленом. Комната его была скромна и проста. Единственным украшением был рисунок, сделанный им самим и изображавший ребенка, которого на ступенях лестницы поднимал человек в одежде работника.

Мальчика, найденного на лестнице, назвали Этьенном Ферраном, именем того, кто нашел его, и который, будучи сам работником у Жилля Гобелена, умер, воспитав у своего приемного сына честность, которая вошла в пословицу в сен-марсельском предместье.

Жених Алисы никогда не знал другой семьи, кроме работников в красильне; эти добрые работники были для него настоящими братьями, всегда готовые помогать ему.

Но, будучи добрым, Этьенн, всегда мстил, за нанесенное оскорбление.

Не понимая причины, которая заставила так вероломно действовать незнакомого ему человека на Разменном мосту, Этьенн Ферран решился наказать его.

Он долго выяснял, кто это, кто здесь живет, и узнал, что его зовут Моревель.

Два раза ходил Этьенн в дом Моревеля, чтобы наказать его, но никого не заставал. Дом был пуст. Расспрашивая соседей, он узнал наконец, что королевский мясник ходит каждый вечер в таверну Архангела, находившуюся в улице Бетизи, напротив дома адмирала Колиньи.

Но вернемся в таверну, где находились Ренэ, Тибо и другие красильщики, товарищи Этьенна Феррана.

— Если Гарнье убил мою невесту, — говорил Этьенн с сдерживаемым гневом, — его крови, пролитой по капле, будет недостаточно для искупления…

— Вы можете положиться на меня, — сказал Ландри, подходя.

— Мы все готовы отомстить за вашу дочь, Перрен Модюи! — воскликнул Марсель.

— Не только мы, — подтвердил Гюбер. — Но и все жители предместья.

— Да! Да! — раздались возгласы.

— Благодарю, друзья мои, благодарю! — растроганно сказал звонарь. — Но мы только предполагаем, кто же похитил мою Алису, а нам нужны факты.

— Вот мое мнение, — сказал Гюбер. — Вашу дочь похитил Гарнье; он спрятал ее далеко от своего дома; он любит ее страстно и надеется смягчить… Итак, вы можете быть спокойны, он не убил ее и не убьет.

— Но где он мог ее спрятать, злодей? — спросила Жермена.

— Это можно узнать.

— Как?

— Очень просто. Жан Гарнье влюблен и боится глаз честных людей, стало быть, он прячется. Я не хитрее других, но бьюсь об заклад, что мясник ходит к ней после звона о тушении огня. Последите за ним.

— Но мы подстерегаем уже три ночи и видели бы, как он выходит.

— Да, если бы он шел по обыкновенной дороге… А разве вы не знаете, что в доме его два выхода?

— Два выхода!.. Надежда вдруг вспыхнула в сердце Этьенна.

— Андрэ, Тибо, Ренэ и вы все, мои товарищи, — вскричал он. — Эту ночь мы проведем на Сент-Женевьевской горе!

Работники согласно кивнули.

— Молчите! — вдруг сказал Гюбер вполголоса.