– Хорош, – перебиваю я, – понял уже.

Вполне возможно, что он меня попросту разводит. Как я понимаю, у этого чувака уйма тузов в рукаве. Он же демон, так? Что вообще это должно значить? Разве не должны демоны морочить людям голову, чтобы заполучить их души или еще что?

Вот только нутро мне подсказывает, что он не врет. А так уж вышло, что только нутру я и могу доверять.

Дариус поднимает три пальца – прямо бойскаутский салют, елки-палки.

– Третий вопрос, – напоминает он, – и не профукай его.

Твою мать. Где камень, он сказать не может. В мыслях пляшет сразу тысяча вопросов. В конце концов я останавливаюсь на одном:

– Как убить Джаветти? В смысле навсегда?

– Он сам умрет от старости.

– Да ты издеваешься, – выплевываю я.

– Сынок, Джаветти не бессмертный. Просто очень долго живет. Поживет еще век-другой, и время решит эту проблему.

– Пошел ты, – говорю я. – Я задал тебе вопрос, а ты мне в ответ какой-то бред городишь.

Достало, что каждый встречный пытается меня обскакать. Демон, твою дивизию. Достаю «Глок». Понятия не имею зачем. Может быть, мне улыбается сама мысль пустить пару пуль в лоб этому мудаку.

– Притормози, – встревает Габриэла. – Что, черт возьми, на тебя нашло?

– Покойничек желает показать мне, что его хрен все еще в строю, – говорит Дариус. – Вот-вот начнет размахивать им направо и налево, чтобы все видели.

– Ты дашь мне, твою мать, прямой ответ или нет?

– А иначе ты мне задницу отстрелишь? – Он наклоняется ко мне. – Валяй, малыш.

Ну все. Я жму на крючок. За спиной громко матерится Габриэла.

Пуля проходит сквозь Дариуса, как будто он из воды. На полках позади него разбиваются бутылки фантомного алкоголя.

Дариус оглядывается на разгром, снова смотрит на меня. Подается вперед и, не успеваю я даже дернуться, щипает меня за нос:

– Нравишься ты мне, симпатяжка.

– Все, хватит, – говорит Габриэла стальным голосом. – Дай ему нормальный ответ.

– Ну ладненько, – вздыхает Дариус. – Единственный способ его убить – это сделать так, чтобы от него не осталось ни кусочка, иначе он полностью восстановится. Без этого я бы ставил на время. – Он переводит взгляд с Габриэлы на меня и обратно. – Довольны?

Нет, блин, ни капельки.

Я меряю шагами кабинет Габриэлы. Она сидит в своем кресле. Босые ноги лежат на столе. Волосы стянуты в хвост на затылке.

– Есть идеи, что он имел в виду, когда сказал «Он ближе, чем ты думаешь»? – спрашивает она, глядя, как я хожу из угла в угол.

– Ни единой. А у тебя? «Он там, где ты ищешь». Так он сказал?

– Как-то так, ага.

Сбросив на меня бомбу, Дариус больше ни слова не сказал, так что мы не стали задерживаться. Когда мы вернулись в «Эджвуд», молокососы уже смылись, а вахтер посапывал за своим столом.

– Ну и где ты искала, чтобы это оказалось ближе, чем я думаю?

– Да где только ни искала. Даже посылала людей прошерстить санаторий в каньоне и разворотить твой дом.

– Чего?!

– Я имею дело с вампирами и демонами. Думаешь, я спасую перед парочкой незаконных вторжений?

– Когда это было?

– После того как ты уехал в клуб. Один из моих ребят позвонил и сказал, где ты. Я решила, что какое-то время тебя не будет, вот и послала людей перетряхнуть твое жилище.

– И они не нашли камень?

– Нет, а он был у тебя?

– До того вечера. Видимо, кто-то успел раньше и забрал его. Или, может быть, кто-то из твоих мальчишек его прикарманил?

Габриэла хмурится – ей явно не нравится это предположение.

– Я проверю, но им всем известно, что случится, если они попытаются перейти мне дорогу.

– А что случится?

– Смотря в каком я буду настроении. На прошлой неделе, например, я живьем сняла шкуру с одного парня.

– А с виду и не подумаешь.

– Не стоит бесить девушку, которая была членом универского женского клуба. Я делаю то, что должна. Есть мысли, кто мог знать, что камень был у тебя?

– Джаветти тогда был в морге. А Нейман не стал бы утруждаться и тащить меня к себе домой, если бы знал, что камень у меня.

– Может быть, есть кто-то еще?

Я качаю головой. На ум приходит Саманта. В клубе она была со мной, но вполне могла вломиться ко мне в дом, пока я был у Неймана. И все-таки, пока не узнаю, какую роль она играет в этом спектакле, упоминать о ней не собираюсь.

– Где еще ты искала? – спрашиваю я.

– В том доме, откуда его украли.

– Так стекло в двери разбил кто-то из твоих?

– Да. Это был диббук [35]. Ты тоже туда заглядывал?

– Сегодня. – Не знаю, что за хрень этот диббук, и знать не хочу.

– А потом поехал к аэропорту?

– Ага. – Я рассказываю ей о Карле. Кто он такой и в каком состоянии я его нашел. Но об адресе, который он мне дал, даже не заикаюсь. Пока что это моя единственная зацепка, и бросаться ею направо и налево желания у меня нет.

– Господи, – выдыхает Габриэла, – глаз во лбу? Паскудство какое-то. Я и раньше слышала, что Нейман на всякое дерьмо способен, но чтобы на такое? Проклятье.

– Но Карла состарил не он.

– Уверен?

– Так говорит сам Карл.

– Есть идеи, кто это мог быть?

Я молчу.

Она рассматривает меня, и лицо ее теряет всякое выражение.

– Ты думаешь, это моих рук дело. Из-за того, что я сделала с парнем из мексиканской мафии.

– Если это действительно ты, то я буду крайне разочарован.

– Нет, – говорит она, – я этого не делала. Мне такое по зубам, можешь не сомневаться, но это была не я.

Мой внутренний детектор брехни по-прежнему молчит. Или он вырубился на фиг, или она говорит правду.

– Есть идеи, кто еще мог это сделать?

Габриэла издает раздраженный стон:

– Навскидку человек двадцать могу назвать, хотя только Нейману в достаточной степени не по барабану, чтобы попробовать. Но ты говоришь, он появился уже после этого. – Она постукивает пальцами по столу. – Меня не столько заботит кто, сколько почему.

– Видимо, Карл что-то нарыл.

– Ага, но я не об этом. Ему могли просто-напросто стереть память и держать его в номере. Ни к чему превращать его в старика. А значит, кто-то заметал следы.

– Ни черта не понял.

– Стереть память легко, если ты постоянно этим занимаешься. Уборщикам из Бель-Эйр скорее всего не раз подправляли воспоминания. Из источника много сил это не тянет, так что никто и не заметит. Но чтобы сделать это быстро, да еще и с недавними воспоминаниями, которые особенно сильны? Тут понадобится много сока.

– И кто-нибудь бы заметил? – догадываюсь я.

– О да, еще как. Только это вовсе не значит, что на такой всплеск обратили бы внимание. Столько силы тянет куча вещей, не только стирание памяти. Само собой, тут речи быть не может о таком количестве силы, какое с помощью камня высасывает из источника Джаветти. Но и этого достаточно, чтобы кому-то вроде меня стало любопытно, что происходит.

– А ты ничего не заметила.

– Ничегошеньки. В то время, о котором ты говоришь, никаких перепадов энергии не припомню.

Когда картинка начинает складываться, у меня появляется хреновое предчувствие. В мыслях пляшут ссохшиеся трупы из морга вокруг холодильника Джаветти.

– Карла высушили, чтобы получить силу, и от этого он постарел, – заключаю я.

– Только это и приходит на ум.

Черт возьми. Не совал бы Карл свой нос куда не надо, не вляпался бы во все это дерьмо. Начинаю думать, не было ли способа поубедительнее его предостеречь, но я его знаю. Я мог бы ему ноги переломать, а он все равно бы полез в яму.

– И все-таки не догоняю, какое это имеет значение, – говорю я. – Ну заметишь ты, и что с того?

– Иногда, пусть это не так-то просто, есть шанс проследить такие дела до того, кто ими занимается. На нем остается что-то вроде пятен.

– Как от пакетов с краской в мешке краденых денег.

Габриэла кивает: