– В Квантико есть компьютерная программа, которая распознает лица по фотографиям. Она все еще на экспериментальной стадии. Кажется, ее дорабатывают в Смитсоновском институте или еще где. Короче, он прогнал фотку по этой программе и получил до хрена совпадений. Вот только таких результатов он никак не ожидал.

Он достает с полдюжины фоток, все из разных времен, раскладывает их передо мной.

– Господи Иисусе. – С каждого снимка на меня смотрит Джаветти.

Фрэнк тычет в них по очереди пальцем:

– Абилин, тысяча восемьсот семьдесят пятый. Чикаго, тысяча девятьсот второй. Талса, тысяча девятьсот четырнадцатый. Майами, тысяча девятьсот двадцать восьмой. Сакраменто, тысяча девятьсот тридцать седьмой. Нью-Йорк, тысяча девятьсот сорок второй.

Стрижки везде разные, и чем старше фотка, тем моложе он выглядит. Но не так чтобы очень. Лет, наверное, на десять-пятнадцать. Одни фотки групповые, на других он один. Но на каждой из них – один и тот же человек.

– Это не все, но думаю, суть ты уловил. Каждые десять лет появляется некто, как две капли воды похожий на Джаветти. Разве что помоложе. И имена всегда разные. Но Ленни удалось сопоставить даты рождения и смерти, и у него появились серьезные основания полагать, что все это – один и тот же человек.

– Тут он выглядит почти так же, как когда ты его подстрелил.

– Ага. Есть у меня по этому поводу кое-какие мысли, только я пока не уверен. В общем, через какое-то время программу свернули, что-то там подремонтировали и вернули в Квантико. Ленни еще раз прогнал по ней фотку и получил вот это.

Фрэнк вручает мне копию водительских прав, выданных в Иллинойсе. С распечатки на меня смотрит старый добрый Джаветти. Удостоверение выдано на имя Сэмюэла Глена Ветти. Ну никакой фантазии у этого типа.

– Ладно, а почему сейчас не Ленни все это мне рассказывает?

– Он умер. Несколько лет назад.

– Не свезло.

Фрэнк сжимает кулаки. Если он ищет сочувствия, то прекрасно знает, что обратился не по адресу.

– Федералы забросили это дело и поручили ему что-то поважнее и посвежее. Но он никак не мог выбросить это из головы. Когда он умер, я нашел эти материалы у него в квартире.

– Минуточку. То есть твой младший братец превращается в Колчака «Ночного охотника», а теперь ты хочешь довести начатое им до конца? С чего вдруг? – Однако через секунду я сам отвечаю на свой вопрос: – Его убил Джаветти.

– Да. Его нашли мертвым на складе, владельцы которого повязаны с Джаветти.

Ну что ж, все, что рассказал мне Фрэнк, не более чем разрозненные факты. В суде он доказать ничего не сможет. Да и довести дело до суда тоже. Нет, арестовывать Джаветти Фрэнк не собирается. Он уже вышел за пределы полномочий своего значка. Непривычно видеть его по мою сторону баррикад.

– Ты хочешь его убить. Уверен, что он еще не сдох? Ты сказал, его тело в морге.

– Я тебя умоляю! Этот тип шарится по округе чертову уйму лет. Не думаю, что пуля в лоб надолго его остановит.

И тут меня посещает мысль:

– Так какого ж хрена ты отправил его в морг?

– А что, твою мать, мне надо было делать? Засунуть его к себе в багажник, когда там на каждом квадратном метре по шерифу толклось? Ага, как же. Так и вижу: «Не обращайте на меня внимания, ребята. Я всего лишь везу парня на допрос». Иди ты, Джо. Я не дурак. В морге ему самое место. Если он на самом деле не помер, то сильно удивится, когда его завтра от души вскроют и сложат кишки в отдельный тазик. А если он встанет посреди ночи, кому-нибудь по-любому на глаза попадется.

Он прав. Пусть мне это не по душе, но я тоже не представляю, что еще он мог сделать. Когда я оттуда смывался, копы как раз ехали к каньонам. Фрэнку попросту не хватило бы времени перенести тело.

Я смотрю на фотографии. На каждой из них Джаветти уже старик.

– Если снимки не липовые, то он трется здесь уже… сколько? Сто пятьдесят лет?

Фрэнк качает головой:

– Хуже. Ленни считал, что он стареет где-то на год за десять лет.

Я быстренько подсчитываю в уме, и результат мне ни капельки не нравится.

– Это невозможно, – говорю я, зная, как по-дурацки это звучит именно в моем исполнении.

Фрэнк заглядывает в конверт, достает еще одну фотографию и кладет передо мной. Вид у него, как у шулера, который вот-вот загребет целое состояние.

Это снова Джаветти. Только моложе. Намного моложе. И смотрит он на меня с картины эпохи Возрождения.

Я выезжаю на проспект Вентура. С неоновых вывесок мебельных магазинов и итальянских ресторанов льется свет, окрашивая ночь красными и синими пятнами.

Если подумать, у Фрэнка не оказалось никаких ответов, только еще больше вопросов. Наверное, хоть что-нибудь узнать можно только у самого Джаветти. Его труп остывает в морге, и одному Богу известно, вернется он или нет. Я все еще ни черта не знаю об этой вечной жизни. Если Фрэнк прав, то Джаветти скоро очнется и опять будет ошиваться поблизости. Это дает мне надежду получить хоть какие-то ответы. Если для этого придется покалечить Джаветти, что ж, тем лучше.

Я весь издергался, меня переполняют силы. Прямо как когда я пошел в спортзал Карла. Правда, сейчас есть что-то еще. Будто я дошел до какой-то черты, названия которой не знаю. Я поднимаюсь на холм в Голливуде, что-то ищу. Проехал уже до черта, однако до Малхолланда еще не добрался. В животе урчит, но, о какой еде ни подумаю, чувствую только тошноту.

Еду мимо баров на Сансет. Вдоль тротуаров тянутся длинные очереди мужиков и баб, ищущих, с кем бы перепихнуться. Меня совсем не тянет выпить, но, проезжая мимо очередного бара, я почему-то не могу удержаться и пялюсь на каждую вывеску. На углах улиц толпятся шлюхи. Время от времени копы проводят чистки, однако навсегда избавить город от проституток им точно не светит.

Проезжаю мимо стриптиз-бара на углу Голливудского бульвара. Местечко катится под откос, хотя вряд ли вообще когда-нибудь видало лучшие деньки. Облезшая краска, лампочки на вывеске не горят вообще или нервно мигают. На парковке машин всего ничего, несколько барышень курят у входа. Мое внимание привлекает брюнетка в мини-юбке и чулках в сеточку. Наверняка официантка или танцовщица. Однако стриптиз-бар – это не то, что я ищу. А может, как раз самое оно. В паре кварталов от него я разворачиваюсь и еду обратно. Брюнетка до сих пор на улице. Ей хватает внимательности заметить одну и ту же машину. Она смотрит, как я возвращаюсь.

Копов не видно, но если она одна из них, то на ней наверняка микрофон, чтобы вызвать подмогу из фургона за углом. Я делаю круг на случай, если увижу что-нибудь подозрительное. Ничего.

Заезжаю на парковку, но двигатель не глушу. Замечаю, что стучу пальцами по рулю. Какого черта я здесь делаю? Мысли прерывает стук в водительское окно. Брюнетка. Я и не заметил, как она подошла.

Тощая, с посеревшим лицом. Явно сидит на героине. Волосы начесаны, будто у нее прослушивание для клипа «Whitesnake». Когда-то, давным-давно, она была симпатичной. Опускаю стекло, и ее запах бьет меня прямо промеж глаз. Как печенье с шоколадной крошкой, секс и хорошо прожаренный стейк. Три в одном. Господи.

– Привет, сладенький, – говорит она.

– Привет, – с трудом выдавливаю я. Мне ничего не хочется, только дышать, чтобы чувствовать ее запах.

Больше я ничего не говорю, затягивается неловкая пауза.

– Ты, м-мм, ищешь компанию? – спрашивает она.

Я беру себя в руки и без всякой задней мысли отвечаю:

– Ну да. Ты свободна?

Брюнетка смеется:

– Нет, но купить меня можно. Прямо за баром есть укромный уголок, если хочешь по-быстрому. – Она проводит языком по чересчур красной помаде, по кривым зубам. – Эти губки откроют тебе новый мир.

– Не здесь, – говорю я. – Есть у тебя местечко поблизости?

– За отдельную плату, – отвечает она.

Я достаю пару сотен из бумажника, показываю ей:

– Так сойдет?

Еще чуть-чуть, и она начнет пускать слюни. Я, кстати, тоже.