– Это Джаветти.

– Правда? Он наконец-то оттуда свалил?

– Не знаю, – отвечает Фрэнк, – но кто-то точно свалил.

Главный морг округа Лос-Анджелес находится на другой стороне реки в районе Миссия. Надо признать, райончик печальный. Все здесь покрыто толстенным слоем серой пыли от железнодорожных путей, до которых тут рукой подать. Из-за пятой автострады в воздухе вечно висит густой смог. Мы едем в потоке машин с ранними пташками за рулем, и даже утреннее солнце едва виднеется за этим туманом.

– Я думал, у тебя обычное рабочее расписание, – говорю я. – Чего вдруг так рано?

– Морг на ночь не закрывается.

– Пусть так, но ты-то ночью спишь.

– С каких пор ты стал обо мне беспокоиться?

– С тех пор как ты прикрыл меня на той резне, которую устроил Джаветти.

– Ну, об этом можешь больше не волноваться. Вчера санаторий сгорел дотла. Если там и были на тебя какие-то улики, то теперь их нет.

– Случайность?

– А ты как думаешь?

– Зацепки есть?

Фрэнк поворачивается ко мне, и на долю секунды я вижу знаменитый коповский взгляд.

– Кроме тебя? Где ты, кстати, был вчера вечером?

– Гулял. А как насчет тебя, детектив? Решил испробовать себя в проникновениях со взломом? Хочешь сменить профессию?

– Нет у тебя ни черта такого, что бы мне хотелось заиметь. Да и дела у меня есть куда как интереснее, чем переворачивать вверх дном твою берлогу, Сандей.

Взаимные подколы только взбесят нас обоих, поэтому я меняю тему:

– Так что там в морге?

– Мне оттуда позвонил один знакомый. Он у меня в долгу за то, что я не прессую его за наркоту. Я попросил его следить, не произойдет ли чего странного, а если да, сразу отзвониться мне. Подкинул ему чуток деньжат, чтобы он пробежался по ночным записям с камер видеонаблюдения. Он говорит, что вроде что-то нашел.

– Кто-то еще в курсе?

– По идее, нет. Он в такой панике, что даже говорить об этом боится.

Мы подъезжаем к стоянке и останавливаемся на участке, зарезервированном для офицеров полиции. Морг здесь уже давно. Белый фасад, красный кирпич. Внутри я лично никогда не был. Всегда думал, что если уж занесет, то не иначе как в мешке.

– Вскрытие уже провели?

– Сомневаюсь. С отчетами они уже на неделю опаздывают. Чертова бумажная тягомотина. Труп на трупе и трупом погоняет. Иной раз по три штуки в один холодильник идет.

Мы заходим. В воздухе стоит тяжелая вонь застарелого разложения вперемешку с дезинфицирующим средством и недавно вскрытых тел. Местечко прям по мне.

В вестибюле по углам освежители воздуха распыляют приятный цветочный аромат. Кому-нибудь, наверное, они и помогли бы, а у меня благодаря новому чувствительному нюху складывается впечатление, будто кто-то нагадил в розовый куст.

Фрэнк показывает значок и записывает нас в журнал посещений. Регистратор выдает нам по бейджу.

– Мы к Деуолту.

Регистратор куда-то звонит, и минуту спустя появляется дерганый мужик в форме хирурга. Вид у него измученный. Щеки обвисшие, как у бладхаунда.

– Фрэнк, – здоровается он и подозрительно косится на меня.

Я, конечно, ни разу на копа не похож. Ну нет у меня этой особой энергетики. С другой стороны, этот Деуолт уже столько с трупами возится, что я, наверное, как-то попал к нему на радар.

– Это детектив Паттерсон, – представляет меня Фрэнк. – Он свой.

Деуолт тут же успокаивается. Он ведет нас в комнату с холодильниками. Все здесь сплошь холодная сталь и плитка. В глаза сразу бросается улей холодильных камер. Еще есть маленький письменный стол, на углу которого едва поместился компьютер. Деуолт говорит почти шепотом. Бог знает почему. Кроме него и Фрэнка, тут одни только трупы.

– В общем, проверяю я ночные записи, и около часа ночи вижу вот это. – Он открывает видео, на экране – коридор, по которому мы только что прошли.

Пару секунд ничего не происходит. Потом из комнаты с холодильниками, прихрамывая, выходит голый ссохшийся старик, ковыляет через коридор и заходит в другую комнату. Трудно сказать, Джаветти это или нет, потому что его лицо отвернуто от камеры.

Деуолт прокручивает видео вперед.

– Это он в раздевалку зашел. А через двадцать минут оттуда вышел.

И точно: старик выходит в коридор, но теперь на нем форма и лабораторный халат. Он поворачивается и ковыляет прямиком к выходу, и тут мы видим его лицо.

Без вариантов – это Джаветти.

– Чтоб меня, – бурчит Фрэнк.

– Так вы это искали? – спрашивает Деуолт. – Этого мужика в мешке? Он должен был вылезти или как? – Он сует нос куда не надо и наверняка об этом знает. Вот только любопытство перевешивает здравый смысл.

– Ага, – отвечает Фрэнк, – это мы и искали. Кто-нибудь приблизительно в это время записывался в журнале?

– Нет. Но он попал на камеру. Прошел прямо мимо ночной регистраторши, а она его как будто и не заметила вовсе.

– Скорее всего действительно не заметила, – говорю я. Фрэнк бросает на меня взгляд, по которому сразу ясно: он не хочет посвящать Деуолта в подробности.

– Ладно. Ты можешь открыть нам один из холодильников?

Деуолт в сомнениях:

– Это же всего лишь какой-то чувак, который решил прокатиться с ветерком до морга?

– Ага, – говорит Фрэнк, – просто псих. Наверное, решил трахнуть бабу с передозом. Хорошо, что ты сразу мне позвонил.

Деуолт кивает. Некрофилия – это ему понятно.

– Ясно, значит, какой-то псих. Так какую камеру вам открыть?

– С парнем, которого привезли вчера утром с перестрелки на холмах.

Деуолт вздрагивает:

– Он же не из тех, которые и на людей не похожи? Большинство из них до сих в пор в двух мешках, чтобы части не растерялись.

– Огнестрел в башку.

– А-а, огнестрельное ранение в голову? Есть такой. Нам их пришлось по двое в камеры укладывать. Ваш вот здесь. Вместе с тем, у которого множественные колотые раны.

Деуолт начинает открывать камеру, но Фрэнк его останавливает:

– Может, сходишь кофе попить?

Деуолт переводит взгляд с Фрэнка на меня и обратно:

– Точно?

– Ага. Если что понадобится, мы тебе свистнем.

Деуолт уходит, беспокойно оглядываясь на нас. Фрэнк закрывает за ним дверь.

Я выдвигаю камеру, расстегиваю «молнию» на мешке.

– Это точно не Джаветти, – говорю я. – Не уверен, что это вообще человек.

– Что за бред ты городишь? – спрашивает Фрэнк и подходит ко мне. Я отхожу в сторону, чтобы дать ему посмотреть. – Чтоб меня, – тут же бормочет он.

У трупа такой видок, будто его достали из пирамиды в Гизе. Натуральная мумия в футболке с логотипом «Lakers» и джинсах, которые теперь размеров на пять больше, чем надо. Кожа сморщенная, высохшая. Из колотых ран торчат кости. Я мог бы поклясться, что, перед тем как помереть, он дотянул лет до ста. Но на бирке на пальце ноги написано, что ему девятнадцать.

К внутренней стенке камеры приклеен список. Под мумией еще один мешок.

– Деуолт сказал, что их укладывали по двое. Значит, это второй, – замечаю я.

– Господи Иисусе, что с ним произошло?

Я выдвигаю соседнюю камеру, расстегиваю мешок. Это женщина. В таком же состоянии.

– То же, что и с ней, – говорю я.

Открываю камеры одну за другой. Проверяю тела. Все вокруг камеры Джаветти выглядят одинаково. Мумии. По три камеры в каждую сторону от холодильника Джаветти – одна и та же картина. Некоторых как будто сильнее иссушили, чем других.

– Как он это сделал? – спрашивает Фрэнк.

Я пожимаю плечами:

– А черт его знает. Высосал их, может? Типа как вампир?

– Мерзость какая, – говорит Фрэнк.

Согласен. В человеческом теле до хрена отвратительного. Мне ли не знать – сам вчера испускал всякую гадость.

– А может, здесь есть что-то еще. Все эти тела привезли в течение дня после того, как привезли самого Джаветти. Может… ну не знаю, блин… в них оставалась какая-то жизнь? А он ее как-то из них выкачал да залил себе?