– Оно говорит? – Даже не знаю, когда за эту поездку перестал думать о Болване как о человеке. Ну никак не лепится к нему «он».

– Нет, – отвечает Арчи.

Доктор Нейман сидит за столом в комнате, назвать которую просто библиотекой язык не повернется. Комната высотой в два этажа, от пола до потолка тянутся книжные полки. Повсюду, куда хватает глаз, разбросаны книги, свитки, блокноты. Через каждые три метра у стен торчат лестницы.

Нейман – высокий мужик с широкими скулами. Старше меня. Может быть, за пятьдесят. Трудно сказать. В хорошей форме. Я бы даже назвал его шустрым. Седые волосы, аккуратная эспаньолка.

– Мистер Сандей, – здоровается он, расплываясь в улыбке. Встает, проходит по комнате и жмет мне руку, да так, будто хочет выжать сок из яблока. – Вы не представляете, как я рад, что вас нашли. Я ужасно беспокоился. – На его роже так и написана забота, как у любящего дедули. – Мне очень жаль, что с вами такое приключилось. Наверное, это сущий кошмар.

– Бывали деньки и получше.

– Несомненно. Прошу вас, присаживайтесь.

В комнате полно стульев, но большинство из них завалено картами и книгами. По всем поверхностям разбросаны толстые пачки бумаг и пергаментные свитки. В воздухе висит тяжелый запах старых книг и пыли.

Нейман убирает с какого-то стула все, что на нем лежит, бросает в кучу на пол и пинком отодвигает в сторону. Я сажусь, он присаживается на угол стола.

– Арчи мне все уши прожужжал, что вы можете мне помочь, – говорю я.

– Я и правда могу, – отвечает Нейман. – Но сначала, простите мне мою грубость, вынужден спросить: когда вы в последний раз, эм-м, ели?

– Бургер вчера.

– Я несколько не об этом.

– Пару часов назад, – говорю я. – Убил проститутку в Голливуде.

Он кивает:

– Прекрасно, прекрасно. Тогда у нас есть немного времени. А время сейчас очень важно. Вы съели ее сердце, верно?

Прекрасно?

– Ага. И что-то там еще.

У Неймана задумчивый вид, будто он что-то просчитывает.

– Это важно, – говорит он наконец. – Что вы сделали с телом?

– Всадил пару пуль ей в голову, когда она начала жевать своего сутенера. Потом отвез обоих в щебневый карьер и перемолол в пыль.

Он, кажется, удивлен:

– Надо же. Да, это должно сработать. Какой творческий подход! Очень впечатляет. А это великолепный признак.

– Хорош мне дерьмо впаривать, док. Это великолепный признак чего? И можете вы мне помочь или нет?

– Мистер Сандей, что вы знаете о своем состоянии?

– У меня тяжелый случай кожных болячек и дурацкая тяга жрать проституток, – отвечаю я. – И еще я труп.

– В целом, верно, – замечает Нейман. – Однако это еще не все. Полагаю, вам известно о камне? – Я киваю, и он продолжает: – Прекрасно, прекрасно. Всегда знал, что Джаветти не умеет держать рот на замке.

– Вы с ним знакомы? – взвиваюсь я.

– Только понаслышке. У него сложилась определенная репутация. Теперь о камне. На случай, если вы еще сами этого не выяснили, камень – ключ ко всему. Именно он сделал вас таким. Между вами есть связь, однако она неидеальна. Чтобы оставаться в таком виде, вам необходимо питаться. Улавливаете, к чему все идет?

– Так вы узнали, что я ел, – отвечаю я.

Если бы они нашли меня в процессе разложения, эта беседа вряд ли была бы диалогом. С кучей невнятных «гррр» и «аррхх» с моей стороны.

– Именно. Вы неизбежно должны были кого-то сегодня убить.

– То бишь теперь я буду жрать людей направо и налево? Так, что ли?

Нейман смеется:

– Полагаю, вы могли бы. Однако мы можем кое-что предпринять по этому поводу. Я могу вернуть вам то, что у вас отобрали.

– Не уверен, что хочу все вернуть. Джаветти предлагал мне кое-что исправить. О сердцах, правда, даже не заикнулся, но сказал, что может избавить меня от необходимости распадаться на части. – Я, конечно, приврал, к тому же сам не верю, что ему это по зубам. – А как насчет вас, док? Вам это по зубам?

– Да, – отвечает он. – Но есть подвох.

– Как всегда.

– Без камня я ничего сделать не могу.

Я складываю на груди руки. Остро осознаю, что в комнате все еще торчат Арчи и Болван. Если они до сих пор не выяснили, где камень, то им не понравится то, что сейчас произойдет.

– Дайте угадаю, – говорю я. – Вы хотите, чтобы я его нашел.

– В яблочко. – Судя по звуку, который издает Арчи, он ошарашен. – Мои средства достижения цели до сих пор терпели неудачу. А поскольку у вас с камнем, скажем так, весьма интимные отношения, я подумал, что именно вы и сумеете обнаружить его местоположение. – Нейман сердито смотрит на Арчи. – Не говоря уже о том, что мотивации у вас куда больше.

– Сэр, – вмешивается Арчи, – не думаю, что…

– Разве я спрашивал твоего мнения, черт тебя дери? – Добродушный дедуля испаряется, но через мгновение, когда Нейман смотрит на меня, появляется снова. – Зная Джаветти, могу предположить, что камень он спрятал в надежном месте. Вероятнее всего, в том самом санатории, куда он вас привез.

Ну и ну. Нейман явно не так хорошо знает Джаветти, как ему кажется, раз уж считает, что камень там, где его на самом деле нет. И указывать ему на ошибку я не собираюсь.

– Что скажете, мистер Сандей? Займетесь поисками камня, чтобы я вернул вам вашу целостность?

– Зачем он вам? – интересуюсь я. Если он в курсе, на что способен камень, то знает, что пытается сделать Джаветти.

– Думаю, вы и сами знаете, – улыбается он.

Я делаю вид, будто усердно размышляю.

– Откуда мне знать, что вы можете это сделать?

Нейман задумчиво склоняет набок голову и говорит:

– Лет пять назад на аукционе в Китае была выставлена книга. Это были записи немецких научных исследований времен Второй мировой. До падения Берлина камнем владел Третий рейх. Затем камень исчез.

– Ясненько. – Я вытаскиваю из куртки пачку «Мальборо». Знаков, запрещающих курить, не видно, но даже если бы они были, мне плевать. Однако зажигалка осталась в машине, а спичек я нигде не вижу.

– Позвольте мне, – говорит Нейман. Прямо из пальцев у него появляется пламя. Он наклоняется прикурить мне сигарету.

– Ловкий трюк.

– Иногда приходится весьма кстати. Немцы пытались выяснить, на что способен камень, путем многочисленных экспериментов над сотнями заключенных евреев. Однако полного успеха, если можно так сказать, так и не добились.

Господи. Освенцим, наверное, был увлекательной прогулкой по сравнению с тем, через что пришлось пройти этим беднягам.

– Книга у вас?

– Нет. Насколько я понимаю, ее перекупил Джаветти. Я отозвал свое предложение. У меня была возможность полистать книгу, и я быстро понял, что это фальшивка. Должен признать, подделка превосходная, однако в ней не достает значительного куска ключевой информации. Лучше не иметь книги вообще, чем следовать ее инструкциям.

– Откуда вам это знать? – спрашиваю я, но, похоже, уже знаю ответ. И мне он ну ни капельки не нравится.

– Ее написал я.

На вид ему столько лет не дашь, но, учитывая обстоятельства, это ничего не значит. Я глубоко затягиваюсь и выдыхаю дым прямо в лицо Нейману. Он даже не кашляет.

– Ты конченый злобный ублюдок, – говорю я.

– Мне говорили. Суть этой истории заключается в том, что я знаю, как использовать камень, куда лучше, чем это когда-нибудь удастся выяснить Джаветти. Более того, если он планирует сделать с камнем то, что я думаю, то закончит в еще худшем состоянии, чем вы.

А вот это все меняет. Неужели Джаветти пытаются подставить? Чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что ни черта не знаю о том, что происходит.

– Это, пожалуй, все, что я могу вам предложить в качестве доказательств. Но вот что я знаю наверняка. Когда я экспериментировал с камнем, мне удалось зайти почти так же далеко, как Джаветти – с вами. Однако, в отличие от него, у меня получилось в нескольких случаях обратить процесс вспять. Я говорю о тех объектах, которые еще могли рационально мыслить.

– Поэтому тебе понравился мой «творческий подход» к избавлению от трупов?