Книга «Падение Парижа» пришла к советским читателям трагическим летом 1942 года, когда немцы вышли к Волге и Кавказу, и вопросы «как это могло случиться?» и «кто виноват?», которые задают себе герои романа, пережившие крушение Франции, оказались созвучными тому, что мучило граждан СССР в 1942 году.
После присуждения роману Сталинской премии критики снова его хвалили. Приведем некоторые суждения писателей, историков, публицистов о «Падении Парижа», полезные, как кажется, для понимания особенностей романа:
Юрий Тынянов: «Проза Эренбурга закалена газетной статьей. Недаром он блестящий мастер газетной статьи. Уменье видеть и называть, меткость глубоких и острых наблюдений, очень точная и поэтому всегда язвительная полемика, далеко идущие и неожиданные по простоте и верности заключения… Его роман написан с последовательностью и точностью фронтовой корреспонденции»[498].
Евгений Петров: «По своему размаху роман должен был бы стать эпопеей, энциклопедией французской жизни последних лет. Но не стал ими. Это лежит в особенностях стиля Эренбурга. То, что иногда может показаться нам поспешностью писателя, есть его стиль <…>. Основа эренбурговского стиля — темп. Темп во что бы то ни стало. Ни минуты промедления. Как только материал был понят писателем, как только каждая деталь разобранных им событий стала ясна, его уже ничего не сдерживало — он двинулся вперед <…>. Образ радикала Тесса — настоящий шедевр современной литературы <…>. Это тип. Он написан Эренбургом с мопассановским блеском»[499].
Альберт Манфред: «В работе над романом И. Г. Эренбургу пришлось быть не только художником, но историком, экономистом и прежде всего политиком <…>. Эренбург создал замечательную галерею героев, жизненных и правдивых. И все они, живя полнокровной жизнью на страницах романа, раскрывают глубокую закономерность падения Франции <…>. Франция сопротивлялась. Но она была предана изменниками, стоявшими во главе правительства и армии. Франция была побеждена изнутри»[500].
Жан-Ришар Блок: «Эренбург вложил в роман свою большую любовь к Франции и глубокое знание многих слоев французского общества: любовь и знание — два источника, без которых не может быть произведения подлинного искусства. Опыт богатой литературной деятельности позволил Эренбургу как романисту подойти к своей обширной теме с уверенностью мастера, сохранить во всех частях большого произведения совершенную четкость архитектуры, обнаружить уменье и искусство владеть обширным и разнородным материалом»[501].
Айвор Монтегю: «Форма романа позволяет видеть события таковыми, какими их создают действующие лица этого романа. Страницы „Падения Парижа“ полны незабываемых портретов: рабочих, влюбленных, финансистов, актеров, художников, матерей, министров, предателей, солдат, промышленников — представителей всех классов, всех политических группировок. Один из самых блестящих — портрет промышленника и финансиста Дессера, который создает и смещает правительство, любит отдохнуть в деревенском кабачке, поддерживает Мюнхен и губит Народный фронт ради спасения дорогой ему Франции „маленького человека“, и в конце концов, увидев плоды своей деятельности, пускает пулю в лоб»[502].
1 сентября 1942 года Эренбург получил телеграмму из Магадана: «На днях издательство выпустило свет две части Падения Парижа тчк Книга иллюстрирована Первым пароходом высылаем тчк Третья часть в наборе Выпустим в середине сентября = Магадан Начальник издательства Совколыма Горшков»[503]. Посылка из Магадана дошла до Москвы в начале декабря; описывая эту историю в мемуарах, Эренбург ошибся в годе и вместо 1942-го отнес ее к декабрю 1943-го:
«В конце 1943 года в Магадане вышло издание „Падения Парижа“ с рисунками анонимного художника. Рисунки мне понравились, по некоторым деталям было видно, что художник знает Париж. Я, конечно, понимал, почему не указана его фамилия, но написал в издательство восторженное письмо, надеясь облегчить положение автора рисунков»[504].
На самом деле Эренбург 2 декабря 1942 года телеграфировал в издательство: «Магадан Краевое издательство Книги получил Благодарю Обрадован хорошим изданием тчк Прошу поблагодарить художника за прекрасные иллюстрации тчк Сожалею его имя не обозначено Привет = Илья Эренбург»[505]. Ответная телеграмма подтвердила его подозрения: «Весьма признательны за положительную оценку издания книги тчк Фамилию художника не могли указать ввиду особых условий Дальстроя = Начальник отдела пропаганды Политуправления HP 817 Соколов».
История имела продолжение, описанное в мемуарах так:
«Год спустя
(точнее: два года спустя. — Б.Ф.)
ко мне пришла жена художника Шребера, рассказала, что он рижанин, действительно жил в Париже, учился у мастера плаката Колена, в 1935 году вернулся в Советский Союз, а в 1937 году был арестован, работал на рудниках, теперь делает плакаты»
[506].
Эти строки полностью основаны на записи в записной книжке Эренбурга: «9 окт. 1944. Жена художника Шребера, который иллюстрировал „Падение Парижа“. Из Риги. В 35 г. из Парижа. В 37 г. — 10 лет. На рудниках. Теперь плакаты (учился у Колена)»[507]. На самом деле имя художника Эренбург запомнил и потом записал в записной книжке неточно. Как мне стало известно, это был Исаак Яковлевич Шерман (он скончался в Магадане в 1951 году)[508] — его рисунки к «Падению Парижа» действительно превосходны.
20 января 1943 года посол СССР в Англии Иван Михайлович Майский направил Эренбургу письмо, в котором сообщал:
«Посылаю Вам: 1. пять экземпляров английского издания Вашего романа. 2. ряд выдержек из писем ко мне по поводу Вашей книги. В объяснение должен сказать, что я разослал около сотни экземпляров первого издания книги различным моим знакомым — членам правительства, депутатам, писателям, артистам и т. д. В ответ получил письма, которые полностью или частично посвящены оценке Вашей книги. 3. Ряд вырезок из газет и журналов с отзывами о Вашей книге. Поскольку могу судить, общая реакция на Вашу книгу хорошая. Это не значит, конечно, что все рецензии или отзывы благоприятные. Конечно, нет. Да иначе и быть не может: слишком многие из англичан увидали себя хотя бы частично в нарисованной Вами французской картине. В частности, Ваша книга не понравилась Г. Уэллсу[509]. Весьма характерно также, что наиболее отрицательный отзыв о книге дан на страницах „социалистического“ еженедельника „Нью стейтсмен“. Но во всяком случае не подлежит сомнению одно: книга читается и жадно читается и около нее идет много споров и дискуссий. Об успехе книги свидетельствует также тот факт, что первое издание в количестве 25 тыс. экземпляров разошлось за два дня…»[510].
В ту зиму «Падение Парижа» было в Англии бестселлером. Не забудем, что Англия была единственной страной Европы, где тогда свободно могла публиковаться антифашистская литература.
Дважды в своих письмах к Эренбургу Майский возвращался к истории первого английского издания «Падения Парижа» (между этими письмами — арест и заключение И. М. Майского в последнюю сталинскую кампанию):
