– Возможно, – легко согласился Кранц. – Но даже с лестницей он никогда не смог бы подтянуть тело Эвжена так высоко. Каторжник был достаточно тяжел, а коротышка тюремщик не производит впечатления силача.

Вовик и Цисса благоразумно помалкивали, тем более что никто не спрашивал их мнения.

– Итак, подведем итог! – сказал Нурс, устало потирая свой высокий аристократический лоб, обрамленный золотыми кудрями. – На текущий момент, нам хронически не хватает фактов. Такое положение вещей недопустимо и его нужно срочно изменить! Поэтому, вас, кузен, я попрошу продолжить допрос старшего тюремщика. Необходимо выяснить, все, что ему известно. Ты, Кранц, отправляешься в камеру, к повешенному каторжнику, и там, на месте, с помощью своей науки, пытаешься выяснить, что же там произошло? Да, кузен, еще нужно будет превратить нашего парня и девчонку в прислугу.

Вовик с Циссой изумленно переглянулись.

Заметив их недоумение, Нурс усмехнулся:

– Для вас тоже будет задание! Ты, Лотар, пообщаешься с мужской частью прислуги и послушаешь, что они говорят о сегодняшнем визите Магистра Ордена. Девушка, как там тебя, никак не запомню твоего имени?

– Цисса, ваша светлость, – скромно потупив глаза, Цисса сделала реверанс.

– На тебе, Цисса, вся женская часть прислуги. Меня интересуют все женские сплетни, включая то – кто с кем и сколько раз спал и вся прочая любовная дребедень! – пристально посмотрел на нее Нурс. – Я знаю, что ты из Гильдии Убийц, а вы и таракана не прихлопните без аванса. Если для тебя это имеет большое значение – можешь считать, что я тебя нанял! Служи мне честно, детка, и ты не останешься внакладе.

– Слушаюсь, Ваша Светлость, – Цисса грациозно присела и поклонилась

– Все присутствующие приглашены на обед, который состоится в малом зале дворца в три часа пополудни, – объявил, поднимаясь со своего места, герцог Нурс. – В ходе обеда я выслушаю ваши доклады, о том, что вам удалось узнать.

В условленное время все собрались за столом в малом зале. В связи с тем, что герцогство было на грани войны, еда и напитки были представлены весьма скромно. Впрочем, на Вовика и Циссу, не привыкшим к подобного рода застольям, сервировка стола и множество изысканных яств произвели неизгладимое впечатление.

Чего стоил, например, один только паштет из соловьиных языков. Нет, Вовик даже не притронулся к этому блюду. Воображение тут же услужливо нарисовало ему, то огромное количество крошечных пичуг, которые были безжалостно умерщвлены, только лишь для того, чтобы доставить гастрономическое удовольствие герцогу и его гостям. В отличие от него, Цисса, чье сознание не было отягощено таким понятием, как сентиментальность, без особых церемоний и должного почтения к бедным соловьям, уплетала паштет за обе щеки.

Отпустив многочисленную челядь, прислуживающую за столом, Нурс отер рот накрахмаленной салфеткой, и небрежно отбросив ее в сторону, пристально оглядел сидящих за столом:

– Итак, что вам удалось выяснить?

В соответствии с дворцовой субординацией, первым начал докладывать барон Кавеньяк.

– Брат мой, без ложной скромности, должен сказать, что мои первоначальные предположения, о причастности к повешению каторжника Эвжена старшего тюремщика, блестяще подтвердились!

– Браво, кузен! – герцог Нурс негромко захлопал в ладоши. – Продолжайте, я весь внимание!

– Негодяй полностью признал свою вину. Но, каюсь, произошла одна досадная оплошность, в результате которой тюремщик избежал заслуженной кары, – барон сделал скорбное лицо и расстроено взмахнул руками. – Кузен, вы даже не можете себе представить, как я был расстроен, когда заговорщик внезапно покинул меня.

– Не говорите ерунды, Кавеньяк! – недоверчиво воскликнул герцог Нурс. – Я никогда не поверю, что тюремщику удалось сбежать от вас!

– Однако, это именно так! Мерзавец сбежал от меня в самый неподходящий момент, когда уже готов был назвать имена своих сообщников, – искренне заверил его барон. – Вследствие того, что организм тюремщика был изрядно изношен, чревоугодием и неумеренным потреблением вина, он не перенес пыток и в одночасье умер.

– Видимо не выдержало сердце, – глубокомысленно изрек Кранц.

– Видимо, – Кавеньяк, благодарно кивнул лекарю. – Впрочем, теперь, гибель тюремщика, не имеет особого значения, ибо, нам известно, что именно он и был шпионом Ордена.

– С вашего позволения, – Кранц выжидающе посмотрел на Нурса и после того, как тот нетерпеливо кивнул, продолжил, – Я бы хотел, дополнить рассказ барона, кое– какими несущественными деталями. Так, вот, под ногтями обеих рук каторжника я обнаружил кусочки человеческой кожи, по всей видимости, содранной им с убийцы. А это значит, что он горячо сопротивлялся. Кроме того, руки убийцы сейчас сильно напоминают спинки пары бурундуков – на каждой из них, осталось по четыре продольные и довольно глубокие царапины от ногтей Эвжена. В связи с этим, господин барон, позвольте спросить – кожа на руках тюремщика цела?

– Конечно же, нет! – рассмеялся Кавеньяк. – Как я уж упоминал, к нему были применены весьма жестокие меры. Скажу более, кожа практически отсутствует. А по тому малому, что еще осталось от нее, невозможно с уверенностью сказать – было это сделано ногтями убийцы или инструментами палача?

Кранц расстроенный этим сообщением и досадуя на безмозглого костолома, уничтожившего улику, нетерпеливо покусывал ус.

– Что у вас, дети мои? – обратил свой благосклонный взор на Вовика и Циссу герцог Нурс.

Вовик откашлявшись, начал:

– Все сведения на уровне глупых, досужих сплетен. Главная из них – будет ли война из-за того что вы, Ваша Светлость, так неласково принимали у себя во дворце Магистра Ордена? Большинство склоняется к тому, что войны не будет, так как вы откупились от главного чистоплюя щедрым пожертвованием. Глупо резать курицу несущую золотые яйца.

Услышав столь нелицеприятное сравнение, герцог заерзал на месте и тяжело засопел, едва сдерживая свой гнев.

Уловив недовольство Нурса, Вовик поспешил подсластить пилюлю:

– Если же война все-таки будет, большинство считает, что Ваша Светлость надерет задницу всем, кто решит сдуру вступиться за чистоплюев. После чего, разгонит Орден, словно шайку бродяг, а Его Святейшество отправит пасти баранов, потому, что тому, дескать, не привыкать.

Суровые складки на лице Нурса разгладились и он кивнул Циссе.

– Обычные бабьи сплетни, из которых самая любопытная о том, что половина фрейлин вашего двора беременна не от своих мужей, – кратко доложилась девушка.

– Цисса, как тебе не совестно пересказывать такие подробности? – с деланным возмущением воскликнул Нурс, после чего поинтересовался, – Скажи, а служанки ничего не говорили о том, откуда приплод?

– Они, говорили, что-то, но что именно – я толком не расслышала, – дипломатично ответила девушка.

Нурс никак не прокомментировал ее слова. Лишь его благородный лик пошел красными пятнами, а сам он принялся нервно теребить салфетку.

Барон Кавеньяк, придя на помощь кузену, воскликнул:

– Предлагаю выпить за благополучное избавление от шпиона!

С этими словами, он, глазами показал Циссе, на стеклянный кувшин, стоявший на столе прямо перед ним, после чего утвердительно кивнул в сторону герцога. Девушка, молча, встала и, взяв указанный сосуд, наполненный темно-красным вином, приблизилась к герцогу.

Вовику очень не понравилось то, как Нурс оглядел Циссу, когда та, изогнувшись, стояла подле него, наполняя его бокал вином. Совсем необязательно было выгибаться перед ним, словно мартовская кошка, подставляя под его похотливый взгляд свою задницу!

В отличие от Нурса, беззастенчиво разглядывающего обтянутый плотной материей зад Циссы, Вовик смотрел на лицо девушки. Его выражение откровенно озадачило его – менее всего оно подходило для того чтобы попытаться очаровать мужчину. Лицо Циссы было очень сосредоточенным, таким словно она выполняла какую-то крайне рискованную и опасную работу, требующую максимальной собранности.