В условиях бардака крымского тыла, в котором к тому же полно было сторонников большевиков, да еще в придачу существовала «свободная пресса», сохранить в тайне подготовку такого крупного десанта было невозможно. Но главный-то вопрос, когда речь идет о десанте: куда его будут высаживать? Слащев сумел сохранить тайну. Погрузку на суда он начал в Феодосии, откуда можно было двигаться и на Тамань, и на Новороссийск, корреспондентам же морочил голову фразами типа: «Я буду высаживаться где-нибудь от Одессы до Батума».

К слову, сказать, ничего себе была «свобода прессы» в Крыму! Представьте, что в 1944 году к генералу Монтгомери обращается корреспондент «Таймс»:

— Скажите, сэр, а в каком месте Франции вы намерены высаживаться?

… 5 июля суда вышли в море, имея запечатанные пакеты — и только там командиры десанта узнали, куда им надо идти. Флотилия из-за шторма болталась в море аж три дня — но это уже было неважно.

Итак, 8 июля началась высадка. Красные от своих противников такой наглости просто не ожидали. Тем более что одновременно через дамбу ударил Донской корпус генерала Ф. Ф. Абрамова. Так что красные довольно быстро драпанули с Чонгарского полуострова, оставив в подарок Слащеву два бронепоезда. Одновременно через Перекоп двинулся генерал Кутепов. У него дело шло туго, но успех Слащева решил все. Красные, правда, пытались контратаковать и даже добились некоторого успеха — но в итоге эта попытка окончилась для них провалом, конница Жлобы была окружена белыми и разгромлена.

В итоге войска Врангеля вышли в Северную Таврию.

И вот тут начинаются интересные вещи. В результате наступления фронт белых вытянулся большой дугой. (Напомню, что сплошной линии фронта, такой, как в мировых войнах, в Гражданской войне не было и быть не могло. Речь идет просто об общем расположении войск.) При этом на левом фланге расстояние от фронта до Перекопа составляло около 80 километров, то есть два конных перехода.

Не надо быть великим стратегом, чтобы понимать, что такое положение дел, мягко говоря, небезопасно. Стоит противнику нанести хороший удар с фланга, и… Тем более что в Крыму никаких боеспособных частей не имелось, хотя там и болталось невесть зачем 2/3 армии.

Генерал Слащев, чей корпус перебросили как раз на этот фланг, где фронт проходил по берегу Днепра, разумеется, все прекрасно понимал. И, что самое интересное, шансы «прикрыться» имелись.

Дело в том, что на правом берегу как раз в это время шло крестьянское восстание, и множество повстанцев скрывалось в днепровских плавнях. Причем они придерживались отнюдь не махновских взглядов, а наоборот, постоянно просили у Врангеля помощи. Слащев предложил нанести удар по правому берегу — и тем не только прикрыть опасное направление, но и пополнить ряды армии за счет дружественно настроенных крестьян. Врангель не разрешил. Мало того, он не оказал повстанцам и никакой помощи, хотя бы оружием.

С чего бы так? А вы помните, договор с Францией? Французов куда больше интересовал Донбасс, а это — в другую сторону. Спонсорскую помощь надо отрабатывать.

Вообще не очень понятно, на что Врангель рассчитывал. Как уже говорилось, сил для разгрома большевиков он не имел. Разве что надеялся отхватить кусок побольше, заключить с красными мир или перемирие — и ждать, пока Советская власть рухнет сама собой. Или же просто образовать самостоятельную «Южную Россию». Вот в этом случае Донбасс весьма бы пригодился.

На занятых территориях происходило… А что всегда происходило в тылу у белых? Они ничего не поняли и ничему не научились.

Вот что пишет полковник В. В. Самборский, служивший в армии генерала Врангеля начальником судной [125]части 1-го корпуса. Его материал называется «Записка о причинах крымской катастрофы».

Благодаря этому мобилизация в Северной Тавриде с треском провалилась. Крестьяне отлично научились увиливать от таких мероприятий. Пополнение шло лишь из пленных красноармейцев, а надежность этих бойцов была очень сомнительной.

Тем временем красные успешно задавили крестьянское восстание на правом берегу Днепра. И началось самое веселье…

Совершенно невозможно при рассказе о Гражданской войне обойти стороной сражение под Каховкой. Хотя бы потому, что оно нетипично для Гражданской — тут в первый и последний раз всерьез отражали танковые атаки. Но самое смешное, что это знаменитое сражение произошло из-за неверной оценки разведданных…

Для начала — предыстория. Каховка — город, расположенный на левом берегу Днепра, именно там, откуда до Перекопа 80 километров. Разумеется, красные просто не могли не начать тут наступление. Задача была проста. Как говорилось в приказе: «Форсирование Днепра, разгром живой силы противника, оказание поддержки левобережной группе, закрытие проходов противнику обратно в Крым».

В ночь с 6 на 7 августа красные начали переправу через Днепр в районе Каховки, Алешек (ныне город Цюрюпинск), находящихся в 60 километрах ниже по течению Днепра, и Корсунского монастыря (это где-то посередине). Переправа удалась без проблем, поскольку сплошного фронта не было, так что бойцы спокойно навели мосты. После чего красные пошли к Перекопу. На этот раз они, наученные горьким опытом, двигались осторожно. Слащев, как всегда, вышел им навстречу, однако на этот раз разгрома не получилось. Красные летчики засекли передвижение конницы — и колонны, отбиваясь, в двух местах отошли обратно за Днепр. А вот возле Каховки красные сумели закрепиться, создав знаменитый Каховский плацдарм, занимавший в самом широком месте 12 километров.

Слащев попробовал было его атаковать, но, встретив жестокий отпор, бросил эту затею. Как он сам говорил впоследствии: «Взять-то его можно, но вот удержать…» Все дело в местности. Правый берег Днепра, на котором находились красные — высокий. Он господствует над противоположным, то есть оттуда видно о-очень далеко. Что позволяло артиллерии красных (а с пушками у них было неплохо) вести прицельный огонь по противоположному берегу. К тому же они успели выстроить на плацдарме кое-какие полевые укрепления.

Так что Слащев, скорее всего, просто не хотел колотиться лбом об укрепленные позиции противника.

Но Врангель думал иначе. Он продолжал настаивать. Надо сказать, что к этому времени взаимоотношения Слащева и Врангеля до слез напоминали разборки последнего с Деникиным. Яков Александрович постоянно оспаривал приказы барона, со свойственным ему ехидством не упуская случая, чтобы высказать свое мнение о стратегических талантах Врангеля. А мнение это было, мягко говоря, невысокое.

История с Каховским плацдармом стала последней каплей. 17 августа Слащев подал в отставку. Врангель ее принял, но обставил дело красиво.