Петлюра был против этого. Он ориентировался на Антанту, а в 1917 году являлся твердым сторонником «войны до победного конца». Тем не менее петлюровцы, находясь фактически в авангарде австро-немецких войск, выбили красных из Киева.
«29 февраля в киевском пригороде Святошино Петлюру уже встречали члены городской Думы: Рафес (представитель Бунда) и Чикаленко (украинский социал-демократ). Поздравив Петлюру с победой, Рафес поднял "болезненный" еврейский вопрос. Дело в том, что во время отступления солдаты-республиканцы обижали и убивали отдельных евреев в Сарнах, Коростене, Бердичеве, Бородянке. Солдаты обвиняли евреев в помощи "красным" войскам и в участии в восстании на киевском Подоле, вымещая злобу на ни в чем не повинных евреях волынских местечек. Рафес просил Петлюру не допускать в Киеве "подобных эксцессов". Петлюра пообещал ввести свои войска в Киев не через еврейский Подол, а через украинский пригород Куреневку. Вместе с тем атаман предупредил, что не может полностью гарантировать еврейскому населению Киева, что проявлений антисемитизма среди солдат не будет».
(В. Савченко)
Сложилась странная ситуация. Немцы и австрийцы растекались по Украине. Власть фактически перешла к немецкому оккупационному командованию. 18 марта им была дана директива, по которой немецкие военные командиры могли издавать любые приказыпо охране спокойствия в крае и обеспечению безопасности военных.
Но впереди немцев шли войска Рады.
«…Все в Малороссии прекрасно знали, что украинское войско — это действительно миф, сочиненный для удовольствия "щирых" украинских шовинистов, так как нельзя же серьезно называть войском появившиеся впереди немцев кучки глупых людей в шапках со свесившимися на спину красными шлыками, в театральных костюмах, в каких щеголяли в исторических пьесах из жизни старой Малороссии корифеи малорусской сцены Кропивницкий или Тобилевич-Садовский, и в широких поясах, из-за которых торчали чуть ли не аршинные кривые кинжалы. Появление украинских гайдамаков — это была шутовская интермедия в тяжкой кровавой драме мировой войны и "русской" революции, но никоим образом не один из ее важных актов».
(А. Царинный)
Тем не менее Верховная Рада и Совет министров УНР продолжали заседать, дискутировать, принимать какие-то решения… Годовщину провозглашения Центральной Рады отметили с большой помпой. На 12 мая планировали созвать Учредительное собрание.
А немцы… Как утверждал сменивший Винниченко А. Голубович, «приход немцев — это просто бескорыстная помощь дружеской державы».
Не упускали украинские руководители и возможности немножко нажиться и поворовать. Изымаемое у крестьян продовольствие, которое требовалось поставлять немцам, растаскивалось на всех уровнях.
Оккупантам вся эта демократия очень быстро надоела. 28 апреля, при полной поддержке немцев, произошел переворот.
«К зданию Центральной Рады подъехали немецкий броневик и несколько тачанок с пулеметами и немецкими солдатами. Пулеметы были направлены на двери и окна Центральной Рады, а в само здание проникли около полусотни немецких солдат. В зал заседаний, держа винтовки наизготовку, ворвались двадцать солдат и лейтенант, который скомандовал депутатам: "Именем немецкого правительства приказываю всем… руки вверх!"
…
Опешивший Грушевский, который вел заседание, пытался было возразить офицеру: «Тут глава я и призываю вас к порядку! Я протестую!»
Но немец резко отрезал: «Теперь я распоряжаюсь, а не вы! Поднимите все руки! Нам нужно арестовать Ткаченко, Жуковского, Любинского, Гаевского. Все собравшиеся тут должны мне выдать все личное оружие. Иначе они будут строго наказаны!»
(В. Савченко)
К власти пришел генерал Скоропадский, «избранный» гетманом. Он фактически стал возвращать порядки, существовавшие до Февраля 1917 года. Благо, кроме немецких штыков, гетман опирался на так называемый «Союз земельных собственников», объединявший крупных землевладельцев, и на Союз представителей промышленности, торговли, финансов, сельского хозяйства.
Что же касается Петлюры, то он еще в марте был вышиблен из правительства и перебрался на пост главы земства. Переворот он воспринял отрицательно, но…
Скоропадский впоследствии вспоминал о Петлюре: «в то время у нас отношения были хорошие», «его политические убеждения не крайние настолько, что мне приходило даже в голову привлечь его в правительство, если бы украинцы не отказались на первых порах пойти в правительство, может быть, это и состоялось бы…»
Однако Петлюра в своем земстве по-мелкому фрондировал. Это никому особо не мешало, поскольку являлось обычным сотрясением воздуха — хотя есть сведения, что он входил в существовавшую в Киеве подпольную организацию. Однако мы уже видели, что далеко не всегда подпольные организации делали хоть что-то, кроме болтовни.
Однако из-за начавшейся атаманщины немцы чувствовали себя очень неуютно. К тому же они были свято убеждены, что восстания организованы агентами Антанты. Дисциплинированные немецкие мозги просто не могли переварить: как это так — бунтовать против власти? В Великую Отечественную войну, кстати, было то же самое…
27 июля 1918 года Петлюру на всякий случай арестовали.
Может быть, его подержали б немного для острастки и выпустили — но 30 июля левым эсером Б. М. Донским был убит главнокомандующий группы армий «Киев», фактический глава оккупированных областей Украины генерал-фельдмаршал фон Эйхгорн. Петлюра тут был ни при чем, это российские левые эсеры начали претворять в жизнь свой план «партизанской войны». Тем не менее немцы решили — пусть лучше товарищ Петлюра посидит. Оно как-то надежнее…
Революции в Австрии и Германии резко поменяли всю картину. Немцы ушли не сразу, однако украинские дела их решительно перестали интересовать. Тем более что на местах и австрийская, и германская армия разваливались. Войска подчинялись командованию, когда хотели, каждый конкретный командир строил свои отношения с населением и различными местными властями по собственному разумению.
Скоропадский чувствовал себя как человек, из-под которого выдернули стул. Своих войск у него было не слишком много, а надежных — еще меньше. Что же касается популярности у населения, то она равнялась даже не нулю, а представляла собой отрицательную величину.
Тогда гетман решил сменить политическую ориентацию. 14 ноября он подписал «Грамоту» (манифест), в которой заявлял о своем желании отстаивать «давнее могущество и силу Всероссийской державы».
Как видим, Скоропадский вилял. Он не выступал прямо в поддержку белогвардейцев — те находились далеко, их силы тогда не были известны. Поэтому он заговорил о Всероссийской Федерации, то есть — и нашим, и вашим. Это имело некоторый успех — в Киеве и в других городах стали формироваться отряды из офицеров (в Киеве их сидело несколько тысяч).
Однако в целом затея не удалась. Скоропадскому не слишком верили. Большинство противников «самостийников» рассчитывали кто на Деникина, кто на большевиков.
Триумф и поражение
Петлюра, освобожденный из тюрьмы 11 ноября, тоже не сидел сложа руки. Надо сказать, что отсидка ему очень помогла. Теперь он имел репутацию «жертвы режима». А националисты между тем готовили восстание против Скоропадского — и Петлюра тут же включился в работу.
Восстание началось 16 ноября в Белой Церкви. Видную роль в нем сыграл полковник сечевых стрельцов В. А. Коновалец — тот самый, впоследствии известный как создатель ОУН.
Стоит рассказать о том, кто такие сечевые стрельцы. Это были части австрийской армии, сформированные из жителей Галиции. Часть, которой командовал Коновалец, была создана в 1917 году из пленных «сечевиков». При гетмане их было разоружили, но потом Скоропадский, желая иметь собственные войска, дал разрешение на повторное формирование. К моменту восстания их насчитывалось, по разным сведениям, от 900 до 2000 человек. Впоследствии сечевые стрельцы оставались самой боеспособной воинской частью УНР.
