Как водится, не обошлись савинковцы и без вранья. В одной из листовок говорилось:
«Москва окружена теперь тесным кольцом. Еще немного усилий, и предатели, засевшие в Кремле, разорившие страну и морящие народ голодом, будут сметены с лица русской земли».
На самом-то деле все обстояло далеко не так красиво.
Восставшие, как я уже говорил, начали расправляться с большевиками — и, понятное дело, не слишком разбирались, кто виноват, а кто не очень. Впрочем, не так уж и много их арестовали — около 200 человек. Одних расстреляли, а других, в количестве 109 человек, переправили на дровяную баржу, которая потом получила название «баржа смерти». Это было стоявшее на Волге полузатопленное плавсредство.
Зачем туда большевиков посадили — не очень понятно. Потому что их не кормили. Вообще. Стреляли даже по тем, кто пытался зачерпнуть воды. В итоге эти забавы обернулись против восставших. Посаженным на баржу удалось пустить ее по течению и добраться до осаждавших город красных. Их вид и рассказы во многом способствовали тому, что товарищи немного озверели…
Что же касается действий красных, то вначале они были достаточно топорными. Ярославль атаковали несколько разрозненных отрядов, которые никак не могли скоординировать свои действия (кстати, на красной стороне сражался и отряд левых эсеров). Начался артиллерийский обстрел города, в нем возникли пожары.
Тем не менее Перхуров легко отбивал все атаки.
Но постепенно положение стало меняться. Начали подтягиваться подкрепления. Город плотно обложили. А что самое главное — подтянули дополнительную артиллерию и бронепоезда..
«ПРИКАЗ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ШТАБА ЯРОСЛАВСКОГО ФРОНТА
Чрезвычайный штаб Ярославского фронта объявляет населению города Ярославля:
Всем, кому дорога жизнь, предлагается в течение 24 часов, со дня объявления сего, оставить город и выйти к Американскому мосту. Оставшиеся после указанного срока в городе будут считаться сторонниками мятежников. По истечении 24 часов пощады никому не будет, по городу будет открыт самый беспощадный, ураганный артиллерийский огонь из тяжелых орудий, а также химическими снарядами. Все оставшиеся погибнут под развалинами города вместе с мятежниками, с предателями, врагами революции рабочих и беднейших крестьян».
Кто-то вышел. Но савинковцам отступать было некуда. А по городу начали долбить всерьез… Участвовала в подавлении восстания и авиация, которая сбросила на город около 200 килограммов динамитных бомб. Хотя, скорее всего, бомбардировка была рассчитана на моральный эффект (чтобы было понятно: 200 килограммов динамита — это однасредняя бомба времен Второй мировой). Но от артиллерийских обстрелов в городе начались массовые пожары.
И все же восставшим удалось продержаться 17 дней. Город был взят только 23 июля.
Напоследок савинковцы предприняли интересный финт. Они спешно вооружили находившихся в городе немецких военнопленных и… объявили, что сдаются им. Свои действия они объяснили так. Дескать, повстанцы считают себя в состоянии войны с Германией, и раз уж надо сдаваться, то они сдаются немцам. Расчет понятен — спровоцировать конфликт между германцами и Советской властью.
Правда, из их хитрости ничего толкового не вышло. Немецкие пленные в этих играх участвовать не захотели и при подходе красных тут же сложили оружие. Руководителям восстания удалось скрыться, как и некоторому числу рядовых участников. Кто-то пробрался к чехам. Кто-то — на Север, к союзникам.
Характерно, что самого Савинкова в Ярославле не было. Он остался верен себе — посылал на смерть других. Во время своей принадлежности к Боевой организации эсеров «великий террорист» поступал точно так же.
После взятия Ярославля оторвались уже большевики. 57 человек были расстреляны на месте, около 350 — по приговору Особой следственной комиссии. Характерно, что после дополнительного расследования, которое проводила Ярославская ЧК уже в более спокойной обстановке, приговорили к расстрелу еще 10 человек.
Что касается города, то он получил чудовищные разрушения. Вся деревянная часть сплошь выгорела, почти все памятники старины разрушены или изувечены.
Кстати, советские историки этого факта никогда не скрывали — наоборот. Только они возлагали вину на восставших. Дескать, те начали это бессмысленное дело, а что оставалось красным? И в чем-то они правы. Потому что штурмовать укрепленные позиции без артиллерии означает бессмысленно класть бойцов. А ведь ни о каких переговорах речь не шла.
Стратегический результат Ярославского восстания был нулевым. Точнее, даже отрицательным для савинковцев. Союзников они так и не дождались, да и не могли дождаться — те высадились в Архангельске только 2 августа, и то не особо рвались двигаться в глубь России. Что же касается «Союза защиты Родины и свободы», то его песенка была спета. В течение нескольких месяцев чекисты выловили большинство его членов в Москве и других городах. Правда, Савинков скрылся — но «Союз» как организация прекратил свое существование.
Савинков надолго перестал быть самостоятельной фигурой. Через некоторое время он всплыл в Самаре, а после перебрался в Омск — но там его к серьезным делам не подпускали. На новый заход он пошел лишь с помощью Пилсудского…
Стоит упомянуть и о моральном факторе. После Ярославского восстания большевики по-настоящемуосознали, что с ними будет, если они проиграют. Так что они стали руководствоваться принципом — победить надо любымисредствами.
Что же касается белых — несмотря на то, что Савинков называл свою организацию Северной Добровольческой армией, их отношение к «Союзу» было не слишком хорошее. Деникин считал всю эту возню бессмысленной и вредной авантюрой. По его мнению, лучше бы Савинков наладил переправку офицеров в белые армии. Чем, кстати, с успехом занималась конкурирующая организация — «Национальный центр», создавшая систему переправки офицеров на Север.
Глава 20
Сумрак подполья (Продолжение)
«Союз защиты Родины и свободы» декларировал себя в качестве белых, как «Северная Добровольческая армия». Среди других подпольных организаций были как белые, так и иные.
Левые эсеры. Скороспелый мятеж
Если савинковские восстания готовились, то мятеж левых эсеров (именно мятеж, а не восстание) произошел, по сути, экспромтом.
Напомним, что левые эсеры изначально входили в Советское правительство. Многие из них работали на разных должностях, в том числе и в ЧК. Но постепенно назревали разногласия. Первым серьезным конфликтом стал вопрос о создании Красной Армии. Эсеры (как, впрочем, и многие большевики) выступили категорически против регулярной армии. По их мнению, это был шаг назад. Да и вообще левым эсерам очень не нравились все попытки большевиков навести хоть какой-то порядок. «Вечная оппозиция» — что ж тут поделаешь…
Но самым главным был, конечно, вопрос о Брестском мире — который левые эсеры категорически не приняли. К июлю 1918 года вопрос уже стоял: «или — или».
…Решение о переходе к вооруженной борьбе было принято 24 июня на заседании ЦК ПЛСР [147]. В протоколе заседания сказано:
«В интересах русской и международной революции необходимо в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира. В этих целях Центральный Комитет партии считает возможным и целесообразным организовать ряд террористических актов в отношении виднейших представителей германского империализма; одновременно с этим ЦК партии постановил организовать для проведения своего решения мобилизацию надежных военных сил и приложить все меры к тому, чтобы трудовое крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и активно поддержали партию в этом выступлении».
