Термин «орловщина», как нетрудно догадаться, происходит от фамилии ее вдохновителя. Орлов являлся кадровым офицером, но за две войны — мировую и Гражданскую — дальше капитана так и не продвинулся. Зато обладал невероятным самомнением. Еще в 1919 году он, коренной крымчанин, начал формировать на полуострове собственную военную часть. Тогда это было во ВСЮР очень распространено. Множество людей получали от командования мандаты на подобную деятельность. Одни и в самом деле что-то формировали, другие, прикрываясь этим мандатом, просто-напросто болтались в тылу, транжиря по кабакам казенные деньги.

Орлов в Крыму создал-таки боевую часть примерно в 500 штыков. Она являлась довольно типичным для Гражданской войны формированием, в котором бойцы подчинялись прежде всего своему командиру, а на остальных плевать хотели. И все бы ничего, но капитан занял резко оппозиционную позицию по отношению в командованию ВСЮР. Его взгляды можно определить так: «Белое движение без генералов». Сравнение с лозунгом: «Советы без коммунистов» прямо-таки напрашивается.

«Генералы нас предают красным, они неспособны спасти положение. Долой их. Станем вместо них и поведем борьбу», — говорилось в манифестах орловцев.

Надо сказать, что это движение было весьма популярно среди младших офицеров. Причина проста — генералам перестали доверять. Недаром ведь во ВСЮР к ним прилипла кличка «беспросветные». Хотя и тут, как водится, не все просто — во главе этого движения стояли весьма знатные персоны. Кроме того, Орлова поддерживали многие люди, имевшие монархические взгляды. Так что, возможно, орловщина имела и тайную подоплеку — попытку явочным порядком перехватить власть у либерала Деникина. Напомню, что к этому времени всем уже было очевидно, что на Северном Кавказе белые бодрым маршем двигаются к катастрофе, и единственным местом, куда они могли бы переместиться, являлся Крым.

Стоит упомянуть и еще об одном факторе, который питал «орловщину». Белая армия эволюционировала в противоположном направлении, нежели Красная. Красные начинали с выборности командиров и полного к ним недоверия. К 1920 году все в первом приближении устаканилось — хотя и случались время от времени разные чудеса, вроде беспорядков среди буденновцев осенью 1920 года.

У белых происходило наоборот. Нет, до выборов командиров там не дошли — но в так называемых «цветных полках» [117]командирам, которые не пришлись ко двору, попросту не подчинялись. (Как известно, в армии есть множество способов козырнуть, рявкнуть «так точно», а приказ не выполнить.) И ничего поделать с ними было нельзя. Вразумлять элитные части с помощью жестких мер командование не решалось. Так что фактически командирами всех уровней в этих полках ставили только тех, кто нравился господам офицерам.

То же самое происходило и с доверием высшему командному составу. После поражения Деникина под Орлом все чаще раздавались голоса: «Генералы предали». Что, в общем, понятно. Эйфория быстрого наступления, надежда, что «зимовать будем в Москве», сменилась горечью отступления, переходящего в бегство. А Белая армия, как признают многие из тех, кто в ней воевал, имела очень маленький «запас прочности» — в отличие от Красной.

Росту «орловских» настроений в Крыму способствовала эвакуация из Одессы отряда генерала Шиллинга, произошедшая в начале февраля. Дело в том, что эвакуация была проведена отвратительно. Как пишет генерал Деникин, «только часть людей, собравшихся на молу, попала на английские суда, другая, перейдя в наступление, прорвалась через город, направляясь к Днестру, а третья — погибла. На пристанях происходили душу раздирающие сцены».

Считается, что так произошло из-за отсутствия пароходов и угля. Так-то оно так. Но только Шиллинг и другие большие одесские начальники умудрились вытащить из Одессы все свое немаленькое имущество, бросив при этом боевые части на произвол судьбы. Возмущение этой эвакуацией было чрезвычайно сильным. В итоге в марте Шиллинг был «отчислен в распоряжение штаба Главнокомандующего» и более никаких должностей не занимал [118].

Впрочем, прибытие отряда Шиллинга только подбавило масла в огонь. «Орловщина» как таковая началась раньше. Сразу после первого наступления красных Орлов совместно с князем Романовским и герцогом Лейхтенбергским (ничего такие титулы, а?) захватили Симферополь. То есть, по сути, нанесли белым удар в спину. По той причине и пошли версии, что Орлов являлся чуть ли не агентом ЧК — хотя никаких подтверждений этому нет.

Надо сказать, что Орлов, выступая против генералов, Слащева считал исключением. Впрочем, против Якова Александровича идти было сложно — он был очень популярен в тех же самых кругах младших офицеров. За что? А за то, что воевать умел. Кстати, Орлов арестовал в Симферополе коменданта, губернатора и кое-кого из их подчиненных, заявив при этом, что действует по приказу Слащева. Пикантность ситуации состояла в том, что Яков Александрович неоднократно сообщал Деникину: данные господа не соответствуют занимаемым должностям и их надо срочно менять. Так что, возможно, Орлов планировал совершить переворот, но при этом оставить генерала на своем месте. По крайней мере, к нему в ставку прибыл князь Романовский, член бывшего императорского дома [119]. Как пишет Слащев, он «много говорил, но ничего не объяснил: понять его было совершенно невозможно».

Правда, вскоре Орлов арестованных выпустил и с отрядом в 150 человек ушел из Симферополя куда-то в крымские просторы.

Слащев держался осторожно, потому как не очень представлял, насколько сильно влияние Орлова. А начинать междоусобную войну в тех условиях значило потерять все. Поэтому он объявил амнистию всем орловцам, которые пойдут на фронт — но одновременно начал расследование по поводу финансовых злоупотреблений капитана.

То есть беспокойный капитан требовал подчинить себе войска на направлении главной атаки красных. Это и в самом деле тот случай, когда глупость и амбиции хуже предательства… Рано утром 11 марта, то есть в разгар боев, Орлов со своим отрядом самовольно пошел к Симферополю. Такоеспускать было уже никак нельзя.

В 13 часов Слащев отдал приказ: «Разбитый у Юшуня противник отходит в беспорядке к Перекопу. Орлов изменил и двинулся на Симферополь. Полковнику Морозову с Донской кав. бригадой, арт. дивизионом преследовать красных до района Чаплинки, полковнику Выграну со сводным полком 9-й кав. дивизии и 9-м арт. дивизионом преследовать Орлова на Симферополь. Капитану Мезерницкому с конвоем погрузиться в Богемке и следовать по железной дороге через Джанкой на Сарабуз с задачей перехватить отряд Орлова. Остальным частям расположиться по квартирам в районе Богемка — Воинка — Юшунь по указанию генерала Стокасимова. Я еду с конвоем».

В итоге Орлов и его ближайшие соратники были арестованы и приговорены к смертной казни. Не избежали этого и его высокопоставленные друзья, к примеру комендант Ялты генерал Зуев. Все это Слащев проделал своим волевым решением, не дожидаясь утверждения приговора генералом Деникиным. Что вызвало страшный скандал.

Вот тут стоит остановиться на очень интересном вопросе. Как известно, генерал Слащев получил кличку «вешатель». Именно в этом ключе его вывел Булгаков в пьесе «Бег» под именем Хлудова. Но только не все так просто.

Конечно, генерал в методах не особо стеснялся — как и большинство фигурантов Гражданской войны. Но он ничем не выделяется по этой части среди других белых военачальников Юга России, а по сравнению, скажем, со своим бывшим командиром, генералом Шкуро, и вовсе выглядит сущим гуманистом. Не говоря уже о таких фигурах, как начальник врангелевской контрразведки генерал Секретев. Так почему же именно к Слащеву прилипло такое прозвище?