В целом политическому режиму вплоть до конца 1930-х гг. не удалось добиться желанного установления тотального контроля над рынком труда. Большинство рабочих могли самостоятельно выбирать работу, поскольку постоянный спрос на рабочую силу со стороны промышленности способствовал сохранению свободного рынка труда. Ситуация изменилась только с 1940 г. в ходе перестройки народного хозяйства на военный лад{683}.
На строительстве метро также с самого начала обнаружилась чувствительная нехватка рабочей силы. Примечательно, что первая бригада на Метрострое, бригада Кузнецова, возникла на основе классического землячества: когда в декабре 1931 г. предстояло на опытном участке начать работы бельгийским методом, срочно потребовались опытные тоннельщики. Техник Кулаков отправился на свою малую родину в Калугу и привез оттуда группу рабочих. Прежде они занимались прокладкой мелких тоннелей под железнодорожными насыпями или проведением водопровода — типичное занятие сельских сезонных рабочих{684}.
Подготовленные в декабре 1931 г. контрольные цифры на 1932 г. оценивали потребность в рабочих для первого квартала в объеме 6 тыс. чел., второго — более 18 тыс. чел.{685} Уже в январе 1932 г. число фактически нанятых рабочих (320 чел.) составляло только половину необходимых по плану 600 чел. Причина в первую очередь заключалась в том, что Метрострой сначала должен был возвести жилые бараки. Служба занятости Московской области выделила Метрострою 4 района для проведения организованного найма около 4600 рабочих{686}. Однако в феврале удалось нанять всего 80 плотников, поскольку в этих районах уже действовали вербовщики других предприятий, а Метрострой к тому же мог подряжать только тех лиц, у кого уже имелось жилище в Москве. Поэтому большая часть из набранных в феврале 837 рабочих была подыскана на московском рынке рабочей силы. Наркомат труда выделил Метрострою новый район для оргнабора: в западной области[70] предстояло набрать 800 разнорабочих, 300 каменщиков и 200 бетонщиков, на средней Волге — еще 800 разнорабочих{687}. Районы посылали неквалифицированных работников, без которых могли обойтись{688}. Метрострой в деле найма рабочих поддержал областной комитет профсоюза работников железных дорог, шоссе и портов (Желдоршоспортстрой). Он взял на себя обязанность передавать излишнюю рабочую силу, временно не занятую на Московском железнодорожном узле, в распоряжение Метростроя{689}.
Ввиду неудовлетворительного хода вербовки уже в феврале 1932 г. последовала первая из нескольких реорганизаций процедуры приема на работу. Приемом и увольнением рабочих стал ведать особый отдел, выделенный из отдела кадров и размещенный в районе Каланчевской пл.{690}, куда прибывало в Москву в поисках работы большинство крестьян. Начальник строительного участка вспоминал позднее, что лично ходил к вокзалам на Каланчевской пл., чтобы договариваться с ищущими работу{691}. Отдел найма и увольнения рабочих (ОНУ) должен был составить точный план вербовки, разбитый на специальности и районы. В договорах с колхозами наряду с финансовой компенсацией следовало предусмотреть и другие формы содействия, такие как посылка ремонтных бригад, поддержка в деле получения сельскохозяйственной техники или помощь транспортом{692}. Наем рабочих местными начальниками строительных участков хотя и допускался, но те должны были сообщать о своих действиях в ОНУ. Устройством на работу служащих занимался отдел кадров. При ОНУ были сооружены четыре приемных барака, в которых могли разместиться вновь принятые, пока не закончится процедура оформления и санобработки (дезинфекция и дезинсекция, т. е. уничтожение вшей){693}.
В марте 1932 г. Метрострой представил свой производственный и финансовый план на 1932 г., в котором в противоположность оценкам декабря 1931 г. потребность в рабочей силе устанавливалась в меньшем объеме: в середине марта на строительстве метро трудилось 1670 чел., летом максимальная численность должна была достигнуть 14,4 тыс. чел. Принимая во внимание уход со стройки по примерным оценкам до 7%, образовывалась лакуна в 13730 чел., из них 300 разнорабочих, 3300 плотников и 2360 землекопов{694}.
С запланированным на 1933 г. развертыванием основных работ в полном объеме количество рабочих должно было скачкообразно вырасти до 40 тыс. чел.{695} Однако руководство Метростроя уже в апреле 1932 г. жаловалось, что московская областная служба занятости выделяет контингент для вербовки, который на практике оказывается совершенно непригоден, так как рабочих либо просто нет, либо они задействованы на местах или завербованы другими предприятиями. В одном из районов из выделенных 1700 плотников удалось нанять 24, в другом из 1400 — только 40.{696}
Когда в мае 1932 г. строительные работы приостановились из-за дискуссии о глубине залегания тоннелей и затем наконец было решено перейти от открытого способа строительства к горнопроходческому на большой глубине, все прежние расчеты утратили силу, поскольку теперь Метрострой срочно нуждался в опытных горняках, которых начали вербовать в Донбассе и на Урале{697}.
В конце июля прием и увольнение рабочих были переданы в ведение отдельных строительных объектов (участков). На каждом участке была образована группа найма и увольнения{698}. Центральный отдел кадров занимался трудоустройством только руководящего состава{699}. Тем самым строительные участки могли вести более самостоятельную политику при выборе рабочих. В результате они стали не придавать значения формальностям и выяснению социального происхождения нанимаемых. В 1932-1933 гг. на стройку принимался практически каждый желающий, невзирая на отсутствие или неправильное оформление документов{700}. Доходило до того, что рабочего оформляли, когда он еще не был официально уволен с прежнего места работы{701}. Позднее были «разоблачены» целые «кулацкие бригады», нашедшие прибежище на строительстве метро{702}. Ситуация изменилась, когда Каганович ввел в руководство Метростроя сотрудника ОГПУ И. Н. Кузнецова в качестве уполномоченного по кадровым вопросам. Кузнецов заменил на строительных участках персонал отделов, ответственных за прием рабочих, и распорядился заново перерегистрировать весь трудовой коллектив, очистив его от нежелательных элементов. После этой коренной реорганизации, длившейся 4 месяца, никто больше не мог быть принят на работу или уволен без согласия Кузнецова{703}.
Кампания по вербовке рабочих принесла мало результатов. Хотя Метрострой специально ввел институт вербовщиков{704}, заключенные с колхозами договоры часто оставались клочком бумаги. Из 14 тыс. нанятых до начала декабря 1932 г. больше половины вскоре разбежалось из-за плохих жилищных и бытовых условий на строительстве метро{705}.
